Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

— Ваш ход, Ваше величество, — сказал лорд Заэру, сидевший по другую сторону от доски, за маленьким игорным столиком. Абиальд вздрогнул, поднимая глаза: он почти о нём забыл. Лорд, как всегда, напряжённо выпрямился в кресле, точно подмастерье перед ремесленником; руки с сухими длинными пальцами по-деловому возлежали на краю доски. Смуглое скуластое лицо было сурово и сосредоточенно, тоже как всегда, но король вдруг понял, что морщин на нём прибавилось. Да и вообще — эти синяки под глазами, похожие на кровоподтёки, и горькие складки у губ… Абиальд знал это лицо: значит, его верного Дагала что-то гнетёт, но он молчит об этом.

— Глупая игра, — ответил он как можно мягче, надеясь хоть голосом его подбодрить. — Я, пожалуй, сдамся сегодня.

— Напрасно, — лорд качнул седой головой, которой, видимо, давно не касался гребень. — Вы как раз сейчас в выгодном положении. Я бы сделал вот так.

Он проворно протянул руку, сдвинул одну из королевских фишек, потом ответил парой ходов от себя — и показал, как близко была победа. Абиальд усмехнулся, пытаясь скрыть, что слегка уязвлён. Он не заметил очевидного, а его неповоротливая мысль не успевала за лордом…

«И не в первый раз», — обязательно съязвила бы здесь королева Элинор, его дражайшая вторая половина. А потом отвернулась бы к зеркалу, поправляя жидкие волосы. Но была бы совершенно права.

— Всё равно, хвалёные мудрецы Минши поступили немудро, — заметил король, поднимаясь и вальяжно отходя к небольшому фонтану, журчавшему в центре залы. С поверхности глянцевито блестевших мраморных шаров с золотыми прожилками на Абиальда воззрилось его молодое, миловидное отражение. Король заправил за ухо выбившуюся прядь, самодовольно одёрнул бархатную куртку. Лорд Заэру наблюдал за ним, не покидая кресла, со странным выражением лица. — Могли бы раскошелиться и на что-то более ценное в обмен на ту помощь, что получат от нас.

— Но Вы ведь понимаете, что не в ней настоящая цель этого посольства, — медленно проговорил лорд — старым, надтреснутым голосом. — Они хотят защиты от Альсунга, а вовсе не от адептов Прародителя.

Король резко развернулся на каблуках. В последние недели он с трудом овладевал собой, когда слышал от кого-нибудь слово «Альсунг».

— Он и слова не сказал о паршивых северянах! Проклятье, ни единого намёка!.. Главная беда Минши сейчас — фанатики этого треклятого культа, которые лезут и в наши владения, сея смуту, — (об этой «смуте» Абиальд знал не первый год, но в основном — со слов всё того же лорда; вообще о культе Прародителя у него были смутные представления: какие-то строгие обеты, пустые храмы и нудные речи босяков на улицах). — Ты же сам слышал, что они на грани войны — войны из-за богов, что может быть нелепее!..

— Это прикрытие, — угрюмо настаивал лорд — чёрное пятно на фоне светло-бежевых стен уютной просторной залы. — Поверьте мне, Ваше величество. Если Альсунг всерьёз возьмётся за Минши, им не выжить без Ваших войск, только и всего… Они выжмут из нас все соки, а потом бросят. Не доверяйте им так легко.

— Ты помешался, Дагал, — хмыкнул король, отряхивая от воды кружевные манжеты. — Прости, но так же нельзя: страх за дочь лишил тебя разума…

Абиальд хотел продолжить, но осёкся, увидев глаза лорда. Что-то полыхнуло в их чёрной глубине — что-то страшное, неуправляемое… Король отшатнулся; ему вдруг остро захотелось оказаться где-нибудь далеко, за городом, или среди своих книг… Но наваждение быстро кончилось: через секунду лорд смотрел на него с той же усталой почтительностью.

— Может, Вы и правы, Ваше величество, — с полупоклоном сказал он, по-старчески неуклюже вставая. В угловатой долговязой фигуре сквозила надломленность, от которой даже у отрешённого Абиальда защемило сердце. — Но мои люди прочесали уже чуть ли не четверть королевства — и ничего, никаких следов… И никаких вестей ни от Линтьеля, ни от моей девочки, — его голос рванулся вверх, почти в визг, но быстро вернулся в норму. — Немудрено, знаете ли, свихнуться от страха, когда войска Ти'арга сминают повсюду, будто кучку бродяг на большой дороге…

— Я уже говорил, что нет смысла повторять это, — напомнил Абиальд, поморщившись. — Это проблемы Ти'арга, и не наше дело влезать, пока они не попросят помощи. Раз не просят — что ж, это их выбор, я бы не был таким гордым на их месте… — (впрочем, не приведи небо оказаться на их месте… Король вспомнил последние донесения и вздрогнул. То, что альсунгцы творили в мирных ти'аргских деревушках, не творил, наверное, никто и никогда… Вопрос, кажется, уже только в том, когда они доберутся до Академии — не если, а именно когда). — А по поводу твоей дочери… Я ведь дал тебе слово, Дагал. Мы найдём леди Синну, чего бы нам это не стоило. Да и твои Когти — особенно тот, многообещающий…

— Ривэн? — забывшись, горько перебил лорд Заэру и, в сердцах махнув рукой, отошёл к другому столику — чёрного дерева, с аккуратно разложенными редчайшими колодами карт со всего Обетованного. — Он только мальчишка, хотя и старательный. Он ничем не поможет моей девочке, если… — он умолк и нервно сглотнул, явно сдерживая себя.

Абиальд с искренним сочувствием смотрел, как лорд растерянно перекладывает тонкие, хрустящие от новизны карты. В голову пришёл невольный вопрос: что чувствовал бы он сам, если бы пропал Инген — будущий наследник Дорелии и его вечная головная боль, полная капризов?…

Вчера вечером Инген, загадочно блестя светлыми глазёнками, приволок в его опочивальню дохлого крысёныша. Это случилось, когда он пришёл за традиционным пожеланием спокойной ночи, и в наказание Абиальд даже не позволил мальчишке приложиться поцелуем к своей руке. Инген, обожавший отца, долго бился в истерике, но король не смилостивился: пусть учится нести ответственность за свои поступки, как подобает мужчине… Абиальд так и не выяснил — ни сам, ни через учителей и нянек, — раздобыл принц где-то несчастного зверёныша или сам, чего доброго, свернул ему шею. Но рот мальчика, на котором оставались ещё крошки пирожного с ужина, растягивала улыбка такого недоброго и недетского блаженства, что король впервые задумался о том, точно ли он ведёт себя, как все дети в таком возрасте.

Крысёнка выбросили, однако один из лучших учителей Ингена — выпускник ти'аргской Академии, в минуты волнения как-то по-козлиному блеющий вместо человеческой речи, — подобострастным шёпотом сообщил Абиальду, что «недокрысами» в городе прозвали тех странных чёрных тварей, с которыми вот уже почти месяц не могут справиться дорейлиские хозяйки. Ещё одна проблема, о которой Абиальд предпочитал не думать: сначала это казалось ему просто смешным, а сейчас пугало. Сейчас, в пору сбора урожая, это более чем некстати: не хватало ещё снова взволновать крестьян…