Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

«Кто-нибудь из слуг мог навести ребёнка на мысль об этих существах, мне кажется, — бормотал учитель, озираясь затравленно, словно за его плечом притаились альсунгские мореходы. — Он ведь такой любознательный, чудный мальчик…»

Так что бы чувствовал Абиальд, если бы пропал Инген, его сын?…

Король прислушался к себе — и поскорее убедился, что испытывает ужас. Это было проще, чем признаться в полном, противоестественном холоде внутри — звенящем, как осенний ветер в предместьях.

Нитлот вернулся на пике осени, хмурым, обложенным тучами днём. Невидимый барьер, окружавший Долину, пропустил его, слегка артачась (слишком долго он отсутствовал, принёс на себе людскую немагическую вонь); а чтобы протащить вместе с собой Соуша, и вовсе пришлось постараться. Но Нитлот, конечно, справился — гордость не позволила бы ему сдаться, — и широкая, поросшая жидкими рощицами низменность раскрылась перед ними. На вид в ней не было совсем ничего примечательного: извилистые тропинки, длинные приземистые здания, пара мельниц, лениво ворочавших лопастями…

С части грядок уже собрали урожай (с помощью магии, конечно — сородичи Нитлота унижались до ручного труда крайне редко, лишь если это требовалось для новой ступени внутреннего просветления), и теперь они грустно чернели, как заплаты на одежде людских крестьян. Но ещё чернее было шестиугольное здание Меи-Зеешни — Зеркального дома, скромно стоявшего примерно в центре Долины, почти среди жилых зданий. Два его брата-близнеца замерли на двух концах Долины — восточном и западном: один — в окружении белых каменных столбов, другой — у родника, нарочито заурядно и буднично. Но иллюзия тусклости и скуки не обманывала Нитлота: он-то знал, что в Долине нет ничего случайного. Расположение каждого камня и дерева, каждой двери, лестницы, беседки имело особый смысл, продиктованный традицией и тонкими вибрациями магического поля. Продиктованный волей зеркал, таившихся под каждой крышей… Нитлот уже ощущал их холодный стеклянный зов — и наконец-то вздохнул с облегчением. Он дома.

Соуш таращился на всё это, округлив голубые глаза и с любопытством выпятив толстые губы. Тощая низкорослая лошадь, которую он бессовестно увёл из Овражка, тревожно всхрапывала под ним, чуя колдовство. Её, видимо, тоже утомила дорога и бесконечные проверки на дорелийской границе: Нитлот и не знал, что за ней теперь так пристально следят… Впрочем, будучи Отражением, он привык к свободному проезду по людским землям. Слишком эти идиоты боятся одинаковых глаз таких, как он, — особенно если придать им в должной степени зловещее выражение… Да и зеркальце на поясе становится весомым аргументом.

Нитлот вздохнул и, напрягшись, спешился. Он хотел войти в Долину пешком, коснуться ногами этой земли — сам не думал, что так расчувствуется… Оробевший Соуш поскорее последовал его примеру. Стояла пустота и тишина — никто, как всегда, не спешил показываться.

Однако, не успели они пройти и нескольких шагов, ведя лошадей в поводу, как Нитлот вскрикнул от внезапной боли в ноге. Соуш дёрнулся было к нему, решив, что снова дают о себе знать раны, нанесённые тенями Хаоса, — но остановился, встретив предостерегающий жест. Наклонившись, Нитлот выдернул крошечный шип, вонзившийся чуть выше щиколотки — и тот с тихим щелчком превратился у него на ладони в ядовито-розовый цветок шиповника. А потом где-то рядом, словно в воздухе, послышался тихий смех.

Обречённо вздохнув, Нитлот выпрямился и сердито дохнул на цветок; тот мигом стал кучкой серой пыли. Хотелось дать волю своему раздражению, но он вспомнил насмешливо-презрительные глаза Альена — и сдержался.

— Индрис, — произнёс Нитлот, постучав костяшками по стволу сероватого скрюченного вяза, под которым остановился. — Хватит дурачиться, выходи.

Из сплетения голых веток вяза на него с хохотом рухнуло что-то лёгкое, задрапированное в чёрные шелка — и задорно потрепало по макушке перед тем, как соскользнуть на землю. Выражение лица Соуша не передали бы ни кисть, ни перо.

Индрис стояла теперь перед ними и улыбалась, обнажая хищно-белоснежные зубы — маленькая, юркая и смуглая, похожая на взъерошенного воронёнка в своих странных, как всегда, одеяниях. Глаза её — чуть вытянутые, серо-стальные, как у всех в Долине — искрились лукавством, а морщинки в их уголках скорее скрывали, чем обнажали истинный возраст. Женщины зеркального народа вообще не любили его демонстрировать; наверное, все знали, что Индрис — одна из старейших в Долине, но тактично об этом молчали. Здесь свято блюли уважение к чужому выбору: мало ли у кого какие причуды… Что делать, если ей хочется казаться вечно юной.

— Так-то ты встречаешь старых друзей? — спросил Нитлот, с наслаждением возвращаясь к звукам родного языка; после ти'аргского они казались ему музыкой. Индрис фыркнула, сморщив тонкие губы, как нитку в узелок.

— Друзей — вот ещё… Не бывало среди моих друзей таких зануд, как ты, Нитлот. Зачем ты убил мой цветок?

Она ни секунды не стояла на месте — то по-девчоночьи приплясывала, то переминалась с ноги на ногу, то теребила прядь волос, вновь изменивших цвет и на этот раз тёмно-синих. Потом подскочила к обалдевшему Соушу и с игривым любопытством ткнула ногтём его мощное предплечье. Парень залился краской, но даже не отступил, точно приросший к земле. Нитлоту стало его жаль: к Индрис сложно привыкнуть.

— А это ещё кто? Зачем ты привёл к нам чужого, Нитлот?… Как рыцарь, взял пленного на поле брани? — и она звонко расхохоталась, видимо, представив Нитлота кряхтящим под тяжестью доспехов.

— Оставь его. Это мой… помощник. И ученик. Его зовут Соуш.

— Просто Соуш? Без родового имени, прямо как у нас?

— Не знаю я его родового имени. Он немой.

— О, тогда понимаю, почему он тебе приглянулся, — хмыкнула Индрис, продолжая с интересом изучать лицо несчастного Соуша — для этого ей пришлось привстать на цыпочки. — Никогда не покажется умнее, чем ты, верно?… Только как он может быть твоим учеником? Я не чую в нём Силы.

— Не в том смысле ученик… Это сейчас неважно, — проворчал Нитлот: ему вовсе не хотелось с порога признаваться, что он учит писать безграмотного крестьянина-человека. Или что этот крестьянин, выходив его, ещё и спас ему жизнь от ходячего мертвеца. — Я ужасно устал, Индрис. Мне нужно к Старшему, а потом отдохнуть.

— Старшему нездоровится… Опять неудачный опыт, — рассеянно сказала Индрис, нарезая плавные круги вокруг Соуша. — Его пока заменяет Мервит. Думаю, он поговорит с тобой, если не очень занят.

— Если не очень занят?! — повторил Нитлот, не веря своим ушам, и поймал Индрис за запястье; от её ведьминского кружения у него уже рябило в глазах. — Не притворяйся, что не знаешь, зачем я уезжал! Это дело чрезвычайной важности, важнее всего… Проклятье, меня не было несколько лун, а ты даже не спросишь, что меня так задержало?