Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

— Биир.

— Я знаю его, — кивнул Турий-Тунт. — Мы даже с ним подружились. Я расскажу тебе всё, что захочешь, если ты перестанешь клевать меня.

Гаудрун нерешительно отстранилась, пытаясь отдышаться. Вороной, коротко заржав, жестом пригласил её сесть к нему на плечо.

— Разделить с нами беседу и утреннюю пищу. Мы не враги. Мы не как остальные. Турий-Тунт объяснить нам.

— Вы не хотели пленить её сородичей? — удивилась Тааль, снижаясь вместе с Гаудрун и обнимая её. — Но тогда почему?…

— Дай нам время, крылатая, — Турий-Тунт улыбнулся краешком губ — только глаза оставались грустными. Как ни старалась Тааль, она не могла видеть в нём врага. — Время важнее всего.

Как выяснилось, под «утренней трапезой» кентавры подразумевали кучу нарванной травы, которая ждала их тут же, под деревьями, а ещё — чуть недозрелые золотистые плоды на ветвях, похожие формой на сердце. Тааль вдруг вспомнилось, что раньше её так называла мать — в хорошие дни, когда от ветра и солнца хотелось петь. «Моё сердце».

Она вздохнула. От Делиры она не слышала этого очень давно — задолго до того, как в гнезде появилось яйцо, отмеченное заразой. Может, виной всё то же тёмное колдовство тэверли?…

Тёмное колдовство… Как знать, может, и её сны — порождение тёмного колдовства. Может, не возвращаясь домой, она совершает ошибку.

Тааль встрепенулась, высвобождаясь из тугих объятий тревоги, и обнаружила, что сидит на плече у Турия-Тунта — наверное, слишком сильно впиваясь в него когтями. Она поспешно ослабила хватку, стараясь без слов показать, что извиняется. Кентавр покосился на неё, снова улыбаясь. Хорошая у него была улыбка — доброжелательная, но без умилённой снисходительности, с какой другие жители материка смотрели на «пташек» майтэ.

— …не все наши поддержать их, — тем временем продолжал, дожёвывая хрустящий плод, гнедой, начало речи которого она пропустила; сок стекал по его бороде, и картина была самая безмятежная. «Они наши враги», — напомнила себе Тааль, вслушиваясь в звучание этого странного слова. — Но тэверли настаивать. Исконные хозяева, говорить они. Наша власть — лучшая, справедливая власть.

— Да как же вы могли подчиниться им?! — воскликнула Гаудрун, всё ещё растрёпанная и обречённо-злая. Она не приняла предложения кентавров и гордо уселась на ветке поблизости. — Разве могут быть у кентавров какие-то «хозяева», как и у майтэ, как у кого угодно? Кто они вообще такие и что возомнили о себе?

— Ты не говорить с ними, — понизив голос, печально сказал вороной. — Ты не понимать, как это. Ты говорить с ними и… как это по-вашему…

— Как бы падаешь куда-то, — сказал Турий-Тунт. Он качнул головой, и на Тааль пахнуло тёплым запахом травы и влажных камней. — Будто теряешь себя. В голове лишь их голос, власть их кажется бесконечной, и всё, чего ты хочешь, — подчиниться… Впустить в седло законного господина, — он стиснул челюсти. Тааль не поняла, что значит «седло», но переспрашивать не стала. — Мы долго искали выход, но они сломили нашу волю — всех, одного за другим… Это не колдовство, а что-то более страшное, древнее… Что-то у них в крови. Они не лгут, когда зовут себя исконными хозяевами этого мира. Они властители магии.

— Но магия — не всё, — нерешительно заметила Тааль после короткого молчания. — Если они считают, что у них есть право вернуть себе те земли за морем — пусть возвращают. Но почему не оставить в покое всех нас?…

— Маленькая птичка знать о землях за морем, — удивлённо протянул гнедой со знаками на руках. Его близнец, нахмурившись, копнул копытом землю. — Она знать больше многих из наших… Откуда?

— Она дочка учёного, который умеет читать. Она видит вещие сны, дружит с каким-то Ведающим, — надменно сообщила Гаудрун раньше, чем Тааль успела раскрыть клюв, и повергла её в жуткое смущение, — а ещё с ней разговаривают стихийные духи!

Это явно был решающий удар. Взгляд гнедого стал мрачнее, а ещё двое кентавров взволнованно зашептались по-своему.

— Не совсем так, — пробормотала Тааль, поудобнее устраиваясь на плече Турия-Тунта. — Только один раз…

— Где и как? — рублено потребовал гнедой, и она вкратце рассказала об Эоле из водопада; страх снова вернулся, заставляя сердце ломиться в хрупкие рёбра. Когда она закончила, Турий-Тунт задумчиво проговорил:

— Это не то, что ты думаешь, Силей-Сон. Я знаю, о чём ты думаешь.

— О тэверли, конечно, — совсем по-лошадиному фыркнул гнедой.

— Они добраться уже и до голов птичек, — сказал кто-то ещё.

— О нет… Боюсь, не всё так просто, — Турий-Тунт повернулся к Тааль, с осторожным интересом изучая её вблизи. — Если верить ей, это не похоже на иллюзию — а мы должны верить ей, ведь крылатый народ не может лгать… Если звёзды привели сюда майтэ с Высокой Лестницы, они сделали это не зря. А духи — пожалуй, единственные, чья власть превосходит тэверли. И они столько лун не говорили ни с кем из смертных…

— Ты мудрец, Турий-Тунт, но иногда так наивен, — заметил пегий кентавр, до сих пор угрюмо молчавший. Его речь на языке майтэ была почти такой же гладкой, как у Турия-Тунта. — Я до сих пор не совсем понимаю, почему мы пошли за тобой… Уж не веришь ли ты, что наше спасение в птичке и её болтовне?…

— Вы пошли за мной, Метей-Монт, только потому, — спокойно отозвался Турий-Тунт, — что я единственный не поддаюсь чарам тэверли. Я достучался до вас слишком поздно — о чём и сейчас жалею, — чтобы мы не гнали невинных майтэ из их гнёзд, чтобы прекратили эту безумную гонку и остановились, подумав, что делать…

— И подбил нас на бунт, — ядовито добавил пегий. — Ты упустил эту маленькую подробность… На бунт, который и вынудил нас отбиться от остальных. И теперь мы прячемся на развалинах птичьих гнёзд, а тэверли каждую ночь ломятся нам в головы… Героический выбор, нечего сказать.

«Так он поднял мятеж против тех кентавров, что подчинились тэверли! — поняла наконец Тааль, чувствуя, как разливается в воздухе тоскливое напряжение, видя, как кентавры один за другим отводят глаза… — Поднял мятеж, чтобы защитить майтэ… Может, он и правда знает, как быть? А Гаудрун, глупая, ещё клевала его…»

Но нет — изнутри что-то шепнуло ей: не знает. Ищет, только ищет, как и она, несмотря на всю свою мудрость. Она вздохнула от разочарования.

— Я никого не держу, Метей-Монт, — по-прежнему спокойно ответил Турий — именно так, просто Турием, Тааль уже звала его мысленно. Она так хорошо предугадывала, что он скажет дальше, словно они были знакомы уже очень давно. — Можешь, если хочешь, скакать на юг и волочь через Пустыню клетки с майтэ, — Гаудрун издала глухой полустон-полурык. — Ты уже достаточно послужил тэверли… Мы все послужили им, захватив для них водопады.