Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

«Если с Вами что-то случится, лорд умрёт от горя, — серьёзно проговорил Линтьель, и Синна воспряла духом: видимо, он прибегнул к последнему козырю. — Это станет для него куда большим ударом, чем Вы думаете. Полагаю, даже большим, чем захват замка или Энтора».

«Если у Вас… у нас всё получится, ему не придётся переживать ни по одной из этих причин. Разве не так?»

«Так, — он долго смотрел на неё снизу вверх, с удовольствием созерцая запылавшие щёки, а потом тихо и обречённо засмеялся. — Вы уговорите и камень, леди Синна, а я не каменный… Но не забывайте, что я всё-таки королевский Коготь».

«Конечно, — важно кивнула она, снимая воображаемую соринку с его плеча. — А ещё Вы мой менестрель…»

— Почему ты не послушала его тогда? — прошептала Синна в душный пыльный воздух, пальцем чертя узоры на простыне — когда-то белой, но посеревшей от грязи. — Почему, безмозглая ты кукла?…

И ведь правда — следовало бы. Линтьель всегда знал, какой выбор наиболее разумен. Возможно, поэтому он продолжал звать её «миледи» и не позволял себе не то что смелого жеста — смелого слова.

«Мы должны помнить, кто мы такие», — говорил весь его вид, когда он — гибкий и изящный, как хлыст, и ещё больше похудевший от тягот дороги, — возвращался по вечерам. Потом он начинал говорить, хотя Синна ни о чём не спрашивала, и на виске у него утомлённо пульсировала жилка — непреклонно, как и каждое взвешенное, холодное слово. Даже прекрасные песни Линтьеля теперь казались Синне рассудочными, когда она вспоминала их.

Как там начиналась старая «Лунная баллада»?… Она была в моде, пожалуй, ещё в годы юности двоюродной бабушки Квенир, но в исполнении Линтьеля всегда обретала новое очарование.

— Но солнце восходит так рано, — вполголоса протянула Синна, мысленно плюнув на предупреждения менестреля о тонких стенах и слышимости, — что ранят сердце его лучи…

— …Стань же моею луной и завладей небом, — прежним, медово-бархатным голосом пропел Линтьель от двери. Синна вздрогнула и вскочила.

— Вы уже вернулись? Так рано?…

— Она приплыла сегодня утром, миледи! — шагнув к Синне, Линтьель схватил её в объятия и закружил, ошалевшую, по комнате. А потом засмеялся — она так давно не слышала его смеха… — Королева Хелт в Хаэдране. Мы дождались.

Уходя на церемонию в одиночестве и строго-настрого наказав Синне оставаться в гостинице, Линтьель не учёл сразу несколько обстоятельств. Во-первых, за последние дни четыре стены осточертели Синне; ей, привыкшей к просторным каменным лабиринтам замка Заэру и бескрайним пшеничным полям, казалось, что ещё один час созерцания плесени её добьёт. Во-вторых, она давно мечтала посмотреть на Хелтингру — эту новую королеву Севера, первую в Альсунге правительницу-женщину, одно имя которой всю осень повергало Ти'арг в ужас. Как только Линтьель рассказал ей, что Хелтингра прибудет в Хаэдран, чтобы окончательно сделать его оплотом Альсунга и наблюдать вблизи за своей кампанией, Синна поклялась себе любой ценой взглянуть на неё. Слухи о магическом даре Хелт только укрепляли её бешеное любопытство и — что уж скрывать — нечто вроде зависти.

Ну, а в-третьих — Синна всё-таки была дочерью своего отца, плоть от плоти Заэру. Она всегда поступала так, как считала нужным, даже если не спорила в открытую.

Поэтому победа Линтьеля над ней была мнимой. Совершенно точно.

Ведь так?…

Из окна Синна пронаблюдала, как менестрель вышел из гостиницы и бесшумно двинулся в глубь города. Очень быстро он пропал в запрудившей улицы крикливой толпе. Синна закрыла ставни и бросилась к сундуку, чтобы достать плащ с капюшоном и серое платье рыбачки. В спешке переодевшись, окинула придирчивым взглядом себя в крошечном грязном зеркальце. Какая же она бледная и как подурнела…

Ничего, сейчас это только к месту.

Когда Синна поворачивала ключ в замке, руки у неё тряслись от страха и приятного возбуждения. И, перебежками следуя за толпой по городу, она всё никак не могла унять эту дрожь.

В ней пробудилось всё нежное, наивное и воздушное, что она так долго и старательно подавляла в себе чужими фразами о долге. Он будет там — её герой, её воин и менестрель, надежда Заэру. Будет там вместе со всеми, чтобы оценить охрану Хелт и доиграть последний аккорд своего великого плана.

Совсем скоро — может быть, уже завтра. Торопиться им некуда.

Совсем скоро он убьёт её.

Бездетная Хелт не успеет назвать преемника, Альсунг будет в смятении, и война быстро сойдёт на нет. Пока на севере разберутся, что к чему, король Абиальд вышлет Ти'аргу помощь. Синна ни минуты не сомневалась, что отец посоветует ему именно это.

Да, всё будет так. Всё должно быть так. И она станет частью истории.

Синна чувствовала, как дорелийская отвага кипит в ней — плавится радостным безумием, переливаясь в рыжину волос. Опомнившись, она надвинула капюшон, сбитый холодным предзимним ветром.

Ах, как прав, как мудр был лорд Заэру, поручая это эпохальное дело Линтьелю!.. Синна шла, низко опустив голову, цепляясь за каменные стены. Её окружали чеканные звуки ти'аргской речи — даже в устах торговцев и рыбаков, прачек и портовых грузчиков она была прекрасна. Прекрасны были и прямые улицы, так не похожие на извилистую сеть Энтора, и черепичные крыши, и даже склизкие блюда из водорослей, выставленные на продажу. Прекрасно было темнеющее, затянутое тучами небо. Прекрасен был толстяк-миншиец из лавки со сладостями, и трое перепуганных студентов из Академии, которых заперла здесь война, и грустная размалёванная девка, орущая пьяные песни в честь королевы. Прекрасны были даже отряды белокурых, огромных альсунгцев, которые попадались на каждом углу, следя за порядком. Синна шла мимо них без страха, мысленно улыбаясь: они и не знают, как скоро всё изменится, глупые!.. Пусть потешатся пока своим триумфом, точно дети новой игрушкой.

Синна жадно вдыхала солёно-рыбный воздух: после стольких дней заточения он был словно напоён для неё ароматами лучших духов. День ещё не кончился, когда толпа вынесла её на центральную площадь — к зданию ратуши, которое чудом уцелело в битвах. Или, может, северная ведьма приказала своему монстру-питомцу не трогать его, готовя себе резиденцию?…

По воздуху плыл звон колоколов из трёх храмов — в честь четырёх богов, Прародителя и Аргье, лукавого бога морской торговли, покровителя Хаэдрана. Небольшую площадь перед семиэтажной башней ратуши оцепили, сверкая кольчугами, альсунгцы. Они не нападали на горожан, но недвусмысленно обнажили мечи, и подобраться поближе никто не решался. Запрокинув голову, Синна увидела лучников на окрестных крышах, а на ратуше — сине-белое знамя Альсунга. Цвета моря. От большой, искусно выточенной каменной статуи — чёрного корабля с белыми парусами, — что когда-то украшала эту площадь, остались одни обломки. Синна содрогнулась, вдруг задумавшись о том, что альсунгцы сделали с библиотекой Хаэдрана: всем известно, что нет в Ти'арге города без библиотеки. А ещё — что они сотворят с Академией, если доберутся дотуда…