Оберон Ману - Падение Коцита [СИ]

Чужеземец стоял неподвижно, спокойно, бесстрастно. С почти незаметным дыханием. Поэтому племянник приблизился к нему, и обошёл вокруг него. Увиденное со спины поразило его. Длинное чешуйчатое тело, очень сильно похожее на змею святого подчинения, вытянулось вдоль всего позвоночника чёрного гиганта. Один её конец уходил в затылок, второй в крестец чужеземца. Обходя неподвижно стоящего во второй раз, племянник заметил на левой грудной мышце, ниже ключицы, странную, мелкую, красную татуировку. Незамкнутый круг с двумя змеиными головами, раскрывавшими свои пасти навстречу друг другу.

— Какой странный, — племянник запнулся, подыскивая определения для увиденного, — … мужчина…

— Это не мужчина. Это совокуплятор.

— Сово — чего? — ошалело переспросил племянник.

— Совокуплятор, — повторил дядя. И пояснил:

— Совокуплятор — это клубный раб. Тренер и тренажёр для подготовки грядущей любви с богами. Конкретно это — самый крупный размер. Самое редкое использование. Только для того, чтобы где-нибудь дня за два до посещения Главного Храма иметь возможность подготовиться…

Дядя поморщился, обеими руками ощупал свой зад и с некоторым неудовольствием закончил:

— Такое ощущение, что у него больше, чем у бога…

Племянник, мгновенно уловив смысл неожиданной стороны служения богам Дуггура, ошеломлённо заценил размеры богослужебного тренажёра у безмолвного тренера, затем прикинул его размеры к своей персоне. Для верности засунул себе в задницу палец. Вошло — тесно. С трудом. Вынув палец, сравнил размеры, после чего побелел, затрясся, представив умозрительно последствия от предполагаемого контакта, закричал, брызгая слюнями:

— Да я!.. да мне!.. смерти моей хотите!.. да я!.. я его сам убью!.. сдохни, тварь!.. оторви себе яйца и сдохни!..

Дальнейшего племянник не ожидал. Но невозмутимый чёрный гигант, пропустив мимо ушей неинформативные вопли, быстро и чётко выполнил прямой приказ.

Отодвинул одной рукой в сторону слоновий хобот висящего члена, второй рукой он вцепился в самое узкое место мошонки, прямо под членом, рванул в сторону и вверх. Раздался треск рвущейся кожи. Оторванная мошонка, разбрызгивая капли крови, упала поодаль. Спустя один удар сердца зрачки гиганта ушли ввысь, под верхние веки, ноги подогнулись и тяжёлая туша мёртвого тела ударила со звонким шлепком о камень пола, как свежая вырезка о прилавок мясника.

А затем произошло страшное. Гигант упал лицом вниз, на живот. И поэтому племянник видел всё с самого начала. Длинное змеиное тело вдоль позвоночника пошло волнами, начало сокращаться, извиваться, биться в корчах. Сила сих биений оказалась столь велика, что вначале сухо и строго раздался звук сломанного позвоночника. Затем позвоночник лопнул ещё в нескольких местах. Потом осколки сломанных рёбер начали протыкать кожу. Казалось, сморщенная чёрная спина скалится в безумной усмешке всё новыми и новыми клыками. А потом, как-то одновременно, порвалось тело змеи. Сразу в обоих местах крепления: и у крестца, и у затылка, возле давно уже оторванной от тела головы. Окровавленный, оборванный с двух сторон кусок чешуйчатой колбасы выстрелил в обе стороны потоками странно, нечеловечески пахнущей крови, ещё немного побился, извиваясь, — и замер. Навсегда.

— Портим божественные принадлежности?

Строгий голос принадлежал голому мужчине, вышедшему из-за завесы по ту сторону зала.

Дядя виновато развёл руками.

Строгий внимательно посмотрел в прыгающие глаза трясущегося всем телом племянника и громко, чётко произнося слова, сказал:

— Если по твоей вине погибнет ещё один совокуплятор, его место займёшь ты сам. Всё понял?

Дождавшись утвердительного кивка, точнее — серии судорожных дёрганий головой утвердительного характера, строгий перевёл взгляд на мёртвое тело посреди луж, лужиц и брызг крови, после чего добавил уже иным, спокойным где-то даже странно благодарным тоном:

— Впрочем, иные выскажут тебе благодарность. И даже открыто.

Сморщился каким-то воспоминаниям, погладил свой зад, произнёс, как бы себе под нос:

— По-моему, у него был больше, чем у бога…

После чего скрылся по ту сторону завесы.

Дядя щёлкнул пальцами, привлекая внимание провинившегося племянника. Сказал весомо:

— Ты и в самом деле можешь не уйти отсюда. Поэтому ни слова без разрешения. Что прикажут — делай. Что хочешь делать — сперва спроси меня. Всё понятно? Тогда — вперёд.

Племянник с перекосившейся физиономией, на неверно переставляемых ногах всё-таки пошёл по указанному направлению. Дядя, с усмешечкой на губах, шёл вслед за ним.

За завесой не было ничего устрашающего. Более того. Такой же круглый зал оказался оборудован круговым же лежбищем с мягкими пушистыми шкурами поверх деревянных седалищ. В центре зала пребывало несколько столиков с вином и закусками. Ещё тут же обреталось несколько чёрных самочек, судя по цвету и запаху кожи, единоплеменницы погибшего совокуплятора. Вполне приемлемый рост и иные детали тела. Конечно же, голые. Спина и крестец каждой также соединялись поверх позвоночника подобным же чешуйчатым змеиным телом, только меньшего диаметра.

Отдельно — ряд стоек для Святых Поясов. Дядя снял свой, знаком приказал сделать то же племяннику. После чего шутливым жестом ткнул родственника в грудь, уронил на круговое седалище-лежбище, поверх пушистых шкур. Подогнал ногой низкое седалище для себя, уселся, расставив ноги. Коротко махнул рукой:

— Обслужить!

К сидящим аристократам тут же подкатили два столика с вином и закусками. А дядя кивнул в сторону клубных рабынь:

— Выбирай!

Племянник, оглядев ровную линю готовых к услугам тел, остановил свой взгляд на одной из них. Та тут же подошла к нему, опустилась на колени. Раздвинула своими руками его ноги.

Племянник тут же вскинул глаза на дядю:

— Что это она?!..

— Немного удовольствия перед делом. Покажи язык!

Рабыня послушно высунула язык и племянник обомлел. Язык самочки оказался разрезан вдоль где-то на четверть своей длины. Получилось — как у змеи. Каждый кончик искусственно разделённого языка прихотливо изгибался в воздухе.

— Особая примета клубных рабынь, — пояснил дядя. — При взятии в рот доставляет особенное удовольствие. Гордись! Подобное практикуется только в аристократических клубах.

После чего отпил вина из предусмотрительно налитой чаши. Кивком указал — тоже бери! И похлопал вторую рабыню, присевшую уже перед ним самим, по голове, — чтобы начинала.

Племянник отхлебнул, освежая пересохший рот. И немедленно ощутил всю правоту слов дяди. Ощущения, действительно, оказались особенными. Наособицу обрадовало то, что богослужебное оружие мгновенно пришло в рабочую форму. Быстрее, чем когда-либо.