Рэй Карсон - Корона из пепла

— Это я могу, — сказал он.

— Тогда мы подождем корабля Гектора, если Франко прежде не начнет действовать.

— Или если он не исчез, — добавил Гектор.

Я кивнула.

— Если ему удастся скрыться от всевидящего ока Белена, это можно расценивать как начало действий.

— Мое предложение убить его все еще в силе, — сказал Белен. — Скажите лишь слово.

— Спасибо, — сказала я со странным неловким чувством благодарности человеку, который готов убить ради меня. — Но отправить конде Эдуардо по ложному следу — это слишком заманчивая возможность, чтобы от нее отказываться.

Тристан сказал:

— Ваше величество, вы уже решили, кто отправится с вами после разделения?

У меня вырвался глубокий вздох. Этого момента я боялась.

— Тристан, вы с Иладро, безусловно, отправитесь с караваном.

Он наклонил голову.

— Конечно.

Мне нужны были люди, привычные к суровым условиям похода, люди, которым я готова доверить свою жизнь.

— Нас будет пять, священное число, — сказала я. — Мара, ты пойдешь со мной. И Белен. Признаюсь, я не понимаю, что делать с вами, отец Алентин. Мне бы хотелось, чтобы на пути к зафире меня сопровождал священник. Ваши знания, ваше понимание свойств амулета могут оказаться решающими. Но поскольку вы посол Космэ, ваше отсутствие может быть замечено.

Священник устало кивнул и потер плечо, будто мучимый фантомной болью в руке.

— Больше всего на свете я хотел бы помочь вам найти зафиру, — сказал он. — Но я уже старик. И ее величество королева Космэ будет разочарована, если я не присоединюсь к вашей заместительнице и вашему жениху. Теперь я должен хранить верность Басагуану.

Я грустно улыбнулась. Значит, все кончено. Он никогда уже не будет снова моим священником.

— В таком случае я настаиваю, чтобы вы продолжили путь с караваном, — сказала я ему.

— Я буду молиться за вас каждый день, — тихо сказал он.

Я проглотила комок в горле.

— Спасибо.

— А что делать со Штормом? — спросила Химена.

— Его знания могут нам пригодиться. И он будет хорошо вести себя, пока мы ведем его к зафире. Он пойдет со мной.

Химена прищурила глаза.

— Он слишком заметная фигура.

Я кивнула.

— Я прикажу ему остричь и покрасить волосы сегодня же. Это поможет по крайней мере избежать любопытных взглядов. А еще поможет направить его злость на безопасный объект. Даже думать об этом весело.

— Я, конечно же, пойду с вами, — сказала она. — Как ваша охрана…

— Нет.

Вот. Я сказала это.

Ее черные глаза заметно расширились. Не от удивления, а скорее от разочарования и гнева. Она знала, что так будет, не хуже, чем я.

— Вы самое заметное лицо в свите королевы, — объяснила я. — Мара стала моей фрейлиной меньше года назад. А вы со мной с самого рождения, и это всем известно. Вы должны остаться с мнимой королевой.

— Я должна быть с вами, — прошептала она. — Всегда. Это мой долг. Так мне было велено в монастыре Амалур. Элиза, такова божья воля.

Но именно этого ей не следовало говорить, потому что гнев тотчас закипел во мне, сдавил горло.

— Вы будете сопровождать мою заместительницу так, будто она — это я, — я чеканила каждое слово, резко и твердо. — И ответите за нее своей жизнью.

Грудь ее тяжело вздымалась, она набрала воздуху, чтобы продолжить спор, но тут мудро вмешался Тристан:

— Значит, Мара, Белен и Шторм. Лорд-капитан Гектор тоже, я полагаю?

— Да. Гектор. У него есть план. — Я встретилась глазами с Гектором и заметила, что лицо его стало чуть менее напряженным. — Всего пятеро.

Гектор сказал:

— Мы уйдем ночью, переодетые торговцами. Небольшая повозка ждет нас на конюшне, там есть все необходимое. Мы отправимся в ней в порт, якобы чтобы закупить товар с одного из кораблей, но на берег больше не сойдем. Если что-то пойдет не так, я подготовил запасной выход через канализацию под гостиницей.

— Фу, — сказала Мара.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — сказал Гектор. — И через несколько недель мы вновь встретимся в Сельварике, после того как найдем зафиру.

— Ну вот и все, — сказала я. — Всем добрых снов. Кроме Белена.

Белен лишь усмехнулся в ответ, будто лицо его на миг осветилось, и первым выскользнул за дверь. Остальные неспешно последовали за ним.

Я услышала, как Химена сказала:

— Гектор, можно вас на пару слов?

Лицо его ничего не выражало, когда он вслед за ней отошел в дальний угол моей комнаты. Она говорила очень тихо, но взгляд ее был полон твердой решимости, а руки сжаты в кулаки.

Мара прошептала:

— Вы приняли правильное решение.

— Да.

Но я прижимала пальцы к амулету и молилась. Господи , правильное ли решение я приняла? Химена всегда была мне как мать. Она всегда хотела для меня самого лучшего. Отталкивать ее было все равно что отрезать себе руку или лишиться части души.

Но совсем чуть-чуть это было похоже на освобождение.

— Как ты думаешь, что она ему говорит? — спросила я.

Мара прикрыла рот рукой с тихим смешком, и я с удивлением взглянула на нее.

— Готова держать пари на весь шафран, что остался в моей сумочке со специями, — сказала она, — что она обещает подвесить его вниз головой, если он только попробует снять с вас платье.

— Ах! — Мара говорила об этом с такой прямотой, к какой я не была готова. И все же я очень внимательно смотрела на реакцию Гектора. Он стоял, выпрямившись во весь рост, подняв голову, прямо глядя на Химену.

— Вы могли бы повелеть ей сказать вам, — предложила Мара.

— Она солгала бы, если б считала, что так надо. — Как только эти слова слетели с моих губ, весь их смысл вдруг обрушился на меня. Она всегда хотела не того, что для меня лучше. Она хотела того, что, по ее мнению, лучше для меня. И всегда без колебаний шла вопреки моей или чьей угодно воле, чтобы добиться своего.

Гектор покачал головой. Химена ткнула его пальцем в грудь и что-то прошипела ему. Его глаза сузились, и он сказал что-то в ответ, а потом отвернулся от нее и прошел мимо меня и Мары к выходу.

Щеки Химены пылали, она часто дышала. Я никогда не видела, чтобы она так злилась, настолько потеряла самообладание.

Еще год назад это напугало бы меня. Я встала и подошла к ней.

Ее взгляд, встретившись с моим, потеплел, наполнился любовью и тоской, и мне захотелось как-то убедить ее, что, отделяясь, я не перестала ее любить. Я могла предложить ей лишь одно:

— Химена, ты можешь расчесать меня сейчас, если не возражаешь.

Она кивнула:

— Да, дитя мое.

Я проснулась оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Открыла глаза. Чей-то палец прижат к моим губам, и голос зашептал:

— Ш-ш-ш, Элиза.

— Белен?

— Франко идет сюда, — прошептал он. — Сейчас.

О Боже!

— Остальные идут за ним, но на расстоянии, — добавил он. — Он проберется в гостиницу, а его спутники перекроют вход, чтобы пресечь возможное бегство. Ваше величество, это осада.