Яцек Комуда - Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы [litres]

Карманника, которого он схватил, нельзя было назвать приличным варнаком. Был это мальчишка, щенок, слишком рано оторванный от сиськи матери-суки, слишком молодой, чтобы стать убийцей и грабителем, но слишком взрослый, чтобы зарабатывать на жизнь нищенствованием, как ребенок. Не выглядел он уркаганом: было в нем три-четыре фута роста, на голове – растрепанные лохмы темных волос, голубые глазенки ребенка, который изо всех сил притворяется нахальным хулиганом. Возраст его непросто было определить, как частенько случалось с простым людом и плебсом. Мог он быть и семилеткой-переростком, а мог оказаться отроком лет двенадцати, невзирая на утлую фигуру.

– Ты, пацан, что, с быка на темечко свалился? – сказал Вийон без упрека и даже с интересом. – Среди бела дня в открытую режешь кошели? Под домом благочестивого священника? – и он презрительно чвиркнул слюной в сторону плебании. – Тебе что, вши умишко сожрали? Увидь кто тебя, кланялся бы ты уже палачу в Шатле и сплясал бы на веревке как вынь да положь.

– Да у вас так кошель хорошо свисал, – пробормотал малой. Не опускал взгляда, старался играть крутого пацана, но поэт чувствовал, как он дрожит. – Сам святой Лаврентий [103] Святой Лаврентий считался, кроме всего прочего, покровителем нищих (поскольку при жизни был церковным казначеем). шепнул мне: вот, Кроше, чудесная возможность. Не станешь нынче проводить ночь в норе, но проведешь ее в корчме с девками.

– Встреться ты не со мной – провел бы ночку со страппадо [104] Разновидность дыбы. , за компанию имея палача да присяжного. Выжали бы тебя как старую онучу, пацан. Благодари святого Лаврентия, что попытался ты это сделать с нужным человеком.

– А я знаю вас. Вы – Вийон. Я читал ваши стихи.

– Умеешь читать? Ну надо же, я наткнулся на бакалавра. Но извини, не стану болтать с тобой о Горации или Овидии. События, благодаря которым мы повстречались, не имели ничего общего с поэзией – только с жизнью в этом славном городе. Потому поболтаем о делах.

– О делах? – малой аж покраснел. – Господин Вийон, я некоторое время шел за вами. Знаю, что интересует вас плебания. Я чувствую, что хотите вы туда войти, проникнуть да ощипать попика как каплуна…

– Ты, паря, не суй сюда нос, – с неудовольствием проворчал Вийон. – Твое дело – слушать и отвечать. Попался ты в мои руки и так просто не вывернешься. Тут не место для подростков и начинающих в нашем ремесле. Мне сейчас довольно крикнуть: «Вор!», и благочестивые простецы переработают тебя на повидло так умело, что останутся от тебя только шнурки от шосс. Поэтому отвечай на мои вопросы быстро и по делу.

– Слушаюсь, господин Вийон, – пока что казалось, что парень – Кроше, или как там его звали, – в полном восторге от встречи с прославленным вором и поэтом. Вот и славно, так и должно быть. Вийон, все же не со вчера работал над своей репутацией на улицах города.

– Ты ведь наверняка крутишься тут какое-то время, – монотонно продолжал поэт. – Потому и воровской нюх твой наверняка ощутил запашок, что доносится из плебании. Славная вонь, звонкая, как чистое золото и серебро. А потому расскажи-ка, какие у прелата обычаи и видел ли ты что странное в его доме.

– Я хотел туда проникнуть, – сказал нагло парень, – но не знаю, как пробраться внутрь. Мне нужен сообщник. Может, вы и подойдете…

Вийон ухватил его изо всех сил за плечо, да так, что малой аж зашипел.

– До тебя что, не дошло еще, что в этой исповедальне исповедник – я?! Пой давай, что знаешь о плебании. Иначе, Господом клянусь, отправлю тебя прямиком в Шатле, и тогда повстречаемся мы только в аду, в одном котле!

– Плебания всегда закрыта. Прелат Ноай никого не впускает. И никуда не выходит.

– Но мессы-то он отправляет.

– В церковь проходит каменным переходом, прямиком в амбит храма.

– А слуги? Должны же они делать покупки на рынке?

– Отправил всех слуг прочь. Две недели как.

– Может, он тогда выходит к этим шутам, что молятся день и ночь перед церковью?

– Встречается с ними только на мессах. Днем ставни держит закрытыми, не выходит, живет как в осажденной крепости.

– Интересно… Как узник в собственном доме. А что ночью? Прихожане расходятся?

– Да где там, – пробормотал малой. – Вокруг дома постоянно несколько десятков человек стоит. Молятся, поют и ждут чудес. Устраивают всенощные вокруг плебании.

– Ах ты ж, шанкровая, конским хером в рот траханная потаскуха, – покачал головой Вийон. – Кажись, прихожане хотят быть святее Папы и усерднее в молитве, чем господин прелат. Чтоб их чума взяла! Стало быть, способа незаметно туда пробраться нету?

– Верно. Молитвы вокруг прихода идут днем и ночью.

– И что ты еще приметил, Кроше? Странности какие? Огни? Голоса?

– Скажу вам кое-что, господин Вийон, – прошептал малой. – Кое-что я таки заметил, но хочу от вас платы.

– И какой такой платы, щенок?! Считай фартом, что я тебя страже городской в руки не отдаю. Скажу правду: если бы не нужны мне были сведения о прелате, ткнул бы тебя ножом да кинул бы в канаву. Убивал я людей и за меньшую вину, дурилка ты несчастная!

– Да я все расскажу вам, только, господин Вийон… возьмите меня в дело. Я знаю, что вы прелата на рывок хотите взять. Я вам пригожусь. Я малый, да оборотливый. Пригожусь вам хотя бы на стреме стоять. Я всюду могу войти…

– Говори, – прошипел Вийон. – А уж я подумаю.

– Ночью, – выдохнул парень, – священник ходит в церковь. Я видывал свет в окнах. Что-то там прелат в сумерках делает. Ходит по закрытой святыне с фонарем. И так каждую ночь. Но и это еще не все…

– Выкладывай, что знаешь!

– Священник… у него есть две чаши и две патеры для гостии. Одну он показывает пастве, а вторую прячет перед мессой за алтарем. А потом, после вечерни, выносит из церкви в плебанию.

– Откуда знаешь?

– Подсмотрел. Даже я порой хожу на мессу, – ухмыльнулся парень иронично.

То, что заметил парень, выглядело странно. Может, от этого и нет никакой пользы, а может, это ключ ко всему делу. Увы, Вийон и понятия не имел, где искать замок для такого ключа. Глянул на крышу церкви и увидел, что один из витражей окошка на сигнатурке, малой колокольне, разбит, а ставня висит криво. А значит, можно попытаться пробраться внутрь храма по отвесной крыше. Если бы только найти веревку и «кошку»…

– Ладно, Кроше. Ты мне пригодился. А теперь – вали!

– Но вы ведь обещали! – крикнул с обидой малой.

– И что же такого я обещал?

– Компаньоном меня взять. Для налета на плебанию.

– А поцелуй пса под хвост, а плебана – в головку, – рявкнул поэт. – Слушай, Кроше, ты меня, небось, с нянькой перепутал или с траханой своей матушкой! Ступай в госпиталь или поищи дурака, потому что у меня нет никакого желания нянькаться с сироткой да убаюкивать колыбельными сопливых засранцев.