Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 3. Исход [СИ]

Она положила его руки себе на талию и опустила их ниже на плотно сбитые бедра. Ойсин прикрыл веки, борясь с искушением. Фелиси поднялась на цыпочки и впилась в его губы настолько страстно, что он забыл, как дышать. Когда она отстранилась, сделалось так больно, будто от него оторвали родную часть.

— Здесь недалеко есть заброшенная пастушья хижина. Возьмите меня там, как простолюдинку, и покончим с этим! — выплюнула Фелиси ему в лицо.

Ойсин сжал её ладонь и повёл на вершину пригорка. Ещё не обрётшее чёткие контуры солнце красило клубившуюся внизу дымку в холодное золото. Сыростью пахла невспаханная земля. Так тихо, умиротворённо и таинственно, что тянет в груди тревогой: другого шанса уже не будет.

Ойсин опустился на колено подле ног Фелиси. После знакомства с ней он разорвал помолвку, которую навязал ему Малый Совет, и отказался от всех спутниц. Лучшие ювелиры ордена отлили для него серебряный браслет с родовым вензелем и руной «перт» — знаком Архимагистра. Ойсин вынул его из-за пазухи и протянул спутнице:

— Я возьму вас только на шёлковых простынях в светлой спальне, когда вы согласитесь стать моей женой и разделите столь ненавистное вам имя и титул!

Фелиси приоткрыла пухлый рот от удивления.

Ветер нагнал туч, спрятав едва выглянувшее солнце и погрузив мир во Мрак.

— Будет ливень, — сказала Фелиси, высоко подняв голову.

— А обещали — ни облачка, — поразился Ойсин. — Всё врут! Так где, говорите, та хижина?

Он поднялся и спрятал браслет. Они побежали вниз по склону к покосившемуся домику у подножья. С неба хлынул поток холодной воды. Ойсин распахнул ветхую дверь и пропустил внутрь Фелиси, прежде чем укрылся сам.

В безоконной хижине царил полумрак. Ветер завывал, косые струи молотил в стены, доски жалостно скрипели и вздрагивали.

В углу обнаружился запас дров, рядом на земляном полу расположился уложенный камнями очаг. Ойсин поставил поленья домиком и набросал щепы. Огниво отсырело некстати, но после долгих мытарств всё же подожгло костёр. Пламя с треском заплясало по дровам.

Под дождём они провели всего пару мгновений, а промокли до нитки. Фелиси, обняв себя руками, стучала зубами и судорожно всхлипывала с каждым ураганным порывом.

— Не бойтесь — дом выдержит. Разденьтесь и сядьте поближе к огню, а то заболеете, — позвал её Ойсин. — Я отвернусь, если хотите.

Она покорно сняла с себя мокрый плащ, платье и башмаки. В одном корсете Фелиси уселась на солому у костра и протянула ладони поближе к жару. Стараясь не смотреть на неё, Ойсин разделся до нижней рубахи, набрал валявшихся на полу палок и приладил их у костра.

— Вы так ловко справляетесь. Я думала, за вас всё слуги делали, — заговорила Фелиси, немного согревшись.

Ойсин развешивал их одежду сушиться.

— Я появился на свет в рыбацкой деревушке на северной стороне Каледонских гор. Мои родители жили не богаче своих арендаторов и едва сводили концы с концами. Никаких слуг у нас не было, и всё приходилось делать самим. Мне едва исполнилось восемь, когда мама захворала сухоткой. Лечивший её целитель забирал себе все деньги, которые отец присылал из армии. Однажды вместо денег нам пришло известие, что он погиб. Это окончательно подорвало мамины силы. Она угасла за несколько дней, и я остался совсем один. Если бы лорд Комри не взял меня к себе, я умер бы от голода и холода.

— Очень великодушно с его стороны, — отозвалась Фелиси.

— Да-а-а, — протянул Ойсин. — Я тоже так думал, пока он не рассказал о моём родстве с Безликим и своём долге защищать потомков бога. Не подумайте чего, в его доме мне жилось хорошо. Лорд Комри никогда не делал различий между мной и своими сыновьями, хотя и держал нас в ежовых рукавицах. Говорил, что Сумеречники обязаны уметь всё делать сами и выживать даже в немыслимых условиях. Мы с Кевином охотились вдвоём в лесах Озёрного края. Там дожди льют куда чаще, чем здесь на юге. Правда, легче найти приют под густыми кронами или в огромных дуплах старых деревьев. Мы сооружали навесы и шалаши на случай, если приходилось останавливаться в этих местах не единожды, делали запасы дров, воды и орехов. Ничего не могло напугать нас или заставить вернуться домой без добычи. Во время одной из ночёвок мы обменялись кровью и стали назваными братьями.

Ойсин оттянул рукав и показал шрам на запястье. Удивительно, впервые после гибели Кевина он делился с кем-то своими воспоминаниями.

Фелиси погладила его руку горячими от огня пальцами:

— Похоже, вам очень одиноко без него.

Бросило в жар несмотря на то, что нижняя рубашка ещё не высохла и липла к телу. Ойсин улыбнулся уголком губ.

— Тот, кто стоит наверху, всегда одинок.

— Не только, — сказала она тихо. — Мои родители были целителями для бедных из Храма Вулкана. Мы жили при нём в маленькой пристройке для служек. Родителей унесла эпидемия тифа, от которой даже лучшие зелья не защищали. Меня забрал к себе старший брат отца. Имя моего родителя вычеркнули из семейного древа де Планелей, когда он против воли отца женился на девушке из безземельного рода и ушёл работать в Храм. Но меня за красоту приняли обратно. Надеялись подороже продать и поправить пошедшие из-за войны под откос дела. Даже моя честь им не важна, как и то, что остаток дней мне придётся терпеть всеобщее презрение.

— Не придётся! — отрезал Ойсин.

— Я думала, всё игра, а вы, оказывается, и правда верите в любовь и высокие идеалы.

— Разве же это плохо?

Фелиси указала в освещённый танцующим пламенем угол:

— Смотрите, котелок! Давайте нальём дождевой воды и заварим травы. Я как раз захватила сбор от простуды.

Ойсин кивнул. Как хорошо, что удалось немного растопить лёд между ними.

Котелок оказался целым, а вода набралась почти мгновенно — так сильно лило на улице. Фелиси нашла две глиняные чашки, сполоснула их и засыпала на дно порошок из душистых трав. Сбор пах так сладко, что у Ойсина закружилась голова ещё до того, как Фелиси успела залить сбор кипятком из нагревшегося на огне котелка.

Она вручила одну чашку Ойсину и ударила об её стенку второй:

— Наше здоровье!

— Наше здоровье! — повторил Ойсин.

От соблазнительного вида ему вряд ли удалось бы избежать конфуза. Не стоило портить то, чего он добился с таким трудом.

— Никогда не пробовал ничего подобного, — удивился Ойсин приятному весеннему вкусу.

Напиток не только согревал, но и наполнял тело лёгкостью, даже бодрил.

— Тайный семейный рецепт. Даже если спросите, дядя ни за что не расскажет, — улыбнулась Фелиси, сделав большой глоток. — Интересно, сколько нам придётся ждать?

— Вам так невыносимо моё общество?

— С вами трудно. И страшно.

— Я же обещал, что не позволю себе лишнего!