Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 2. Пророк [СИ]

Сколько ни бейся, они не изменятся, да и я тоже.

Следующая больная — женщина лет тридцати, синюшная и сморщенная, как сухая слива.

— Вы, вот вы, — я позвала робкого практиканта, который переминался с ноги на ногу позади остальных. С ним должно быть проще. — Покажите другим пример — позаботьтесь об этой больной. Определите, от чего она страдает, и выберете лекарство.

Парень присел на корточки, больная открыла затуманенные глаза и посмотрела на целителя невидящим взглядом. Парень вздрогнул и замер. Пришлось встряхнуть его за плечо.

— Слабаки здесь не нужны.

Он сглотнул и прощупал пульс на запястье больной, открыл ей рот и достал язык. Женщина судорожно задёргалась. Из-под неё потекла мутная лужа со смрадным запахом. Практиканты отступили на шаг, морщась и зажимая носы.

— Вы, уберите, — я кивнула на первого попавшегося практиканта и обратилась к робкому парнишке: — А вы продолжайте, у меня нет времени до обеда!

Он кивнул и ушёл к столу, где были расставлены чашки с отварами, мази, порошки и прочие снадобья.

Другой практикант заупрямился:

— Вот ещё, чужое дерьмо убирать! Что я вам чернавка какая?!

— Я тоже не чернавка, никто из нас.

Я пододвинула к нему таз с водой и вручила тряпку.

— Пускай Долкан убирает, это же его больная.

— Долкан будет поить её лекарством, а вы уберёте. Все рано или поздно будут это делать, в том числе и Долкан, если хочет не вылететь с учёбы. Просто вам выпало быть первым.

— Да вы хоть знаете, кто мой отец?

Я сложила руки на груди и покачала головой.

— Декан факультета Целительства!

— А мой отец — лорд Веломри из Белоземья. Приятно познакомиться.

— Не притворяйтесь глупее, чем вы есть. Я пожалуюсь, и вам с настоятелем небо с овчинку покажется!

Он швырнул мне тряпку и зашагал прочь вдоль рядов стонавших больных, но вдруг замер и попятился. Громкий, хорошо поставленный голос эхом отразился от высоких стрельчатых сводов:

— Она куда умнее вас, мастер Рольф. Слушайте её, если хотите стать целителями, а не считать золото в кошельках и прятаться за мантиями ваших высокопоставленных отцов.

— П-простите, д-доктор П-пареда, — промямлил зардевшийся Рольф, вернулся, выхватил у меня тряпку и бросился неуклюже убирать, аж сам измазался.

Жерард надвигался размеренно и неумолимо, как грозовая туча. Практиканты жались у меня за спиной. Я невесело смотрела на него.

— Я принёс, — разрядил загустевшее студнем молчание Долкан.

Я повернула к нему голову, чтобы проверить, но Жерард оказался быстрее.

— Раствор с берёзовым углём и отвар из мяты, ромашки и полыни — то, что нужно против холеры, — он похлопал оробевшего Долкана по плечу.

Дождавшись моего кивка, паренёк опустился перед больной и принялся аккуратно её поить.

— А у тебя талант, — усмехнулся Жерард. — Как твоё имя? Я составлю тебе протекторат в Круге целителей.

Долкан промямлил своё имя. Остальные практиканты бросились ко мне, спрашивая, кого лечить. Я раздала всем задания и отошла с Жерардом в сторону, краем глаза наблюдая, чтобы они не набедокурили по незнанию.

— Не позволяй загонять себя в угол, — Жерард приподнял мой подбородок кончиком указательного пальца. — Умный не тот, кто с апломбом называет себя умным, а других клеймит глупцами. Умный тот, кто понимает, сколького он ещё не знает и открыт для всего нового.

Я печально улыбнулась и вежливо поинтересовалась, чтобы перевести тему:

— Проверяете практикантов?

— Скорее беспокоюсь о своих ученицах. Что за голодранца ты снова сюда притащила? Неужели думаешь, я не замечаю ваши шалости? — его тон был снисходителен, но совершенно не соответствовал смыслу фразы. — Я всё знаю: и про любовников Торми, и про голодовку Джурии, и про твои похождения в Нижнем. Ты выбрала самое дурное занятие из всех.

Откуда?! Ну конечно, настоятель Беррано! Они же дружат, и тот обо всём докладывает Жерарду.

Я виновато потупилась.

— Они мои друзья.

— Нет. Это я твой друг: кормлю тебя и одеваю, даю кров и обучаю, вытаскиваю из передряг и лечу. Я изо всех сил стараюсь исполнить твою мечту, нашу общую мечту, о которой ты, похоже, совсем забыла. А время выходит, одиннадцать лет — и всё канет в бездну, потому что ты растрачиваешь себя на пустую суету!

Безликий! Я совсем забыла…

Жерард зашагал прочь, пока я не знала, куда деть глаза.

Сколько я ни торопилась, но вернулась в хижину Ферранте лишь с сумерками. Хлоя сидела в углу на лавке с ногами, притянув колени к груди.

— Хитрый этот мордоворот, а так и не скажешь, — пробормотала она с досадой. — Как ни пыталась его обдурить — он ни в какую. Дубина!

— Хлоя!

— Я уже шестнадцать лет, как Хлоя, а не домашняя зверушка, которую ты приютила из жалости. Я не могу здесь. Мне нужна свобода, которой ты мне вчера плешь проедала!

Её глаза горели в отсвете зажжённого очага.

— Никто тебя зверушкой не считает. Потерпи, пока всё уляжется и вернётся Ферранте, — успокаивала её я, раскладывая на столе свёртки с едой и заваривая душистый травяной напиток. — Целители говорят, что я успела вовремя. Он выкарабкается.

— Да какое мне дело? Я всё равно сбегу до этого, — пробубнила она, пряча лицо в коленях.

— Сбегай, если хочешь. — Я раздражённо стукнула чашкой по столу. Он вздрогнул. — Люди Лелю не будут больше тебя задерживать.

Поела и улеглась спать на жёстком соломенном тюфяке. Завтра предстоял очередной тяжёлый день.

Утром в храме ещё до начала работы меня разыскал настоятель Беррано.

— Он очнулся. Можете поговорить с ним, позже мы снова его усыпим — он слишком слаб.

Я кивнула и поспешила в келью Ферранте. Внутри царил полумрак и пахло лекарствами. Ферранте лежал на спине и бездумно смотрел на неровный потолок маленькой пещеры. Я села рядом и взяла его за руку. Он молчал очень долго, прежде чем спросил:

— Зачем я здесь? Где мой знак?

— Он у меня, не беспокойся. Я отдам его, как только мы вернёмся в Нижний. Храмовники… не поймут. Они очень злы из-за войны.

Ферранте отвернулся.

— Лучше бы я умер, чем оказался в доме чужого бога и принимал от него помощь, — его голос звучал глухо и потерянно. — Ничтожество. Сколько ни бился, а всё равно оказался вровень с непросвещённой чернью. Не удивительно, что никто не воспринял моих слов. Они лживы и лицемерны. Я даже себя не могу к свету вывести.

— Перестань! Против закостеневших устоев бороться бесполезно. Надо просто делать всё, что от тебя зависит. Сейчас ты очень нужен Хлое. Я не справляюсь. Раз уж начал, доведи до конца, а не сбегай за грань, учуяв проблемы, как это любят делать все мужчины.

Он повернулся и посмотрел на меня, долго и пронзительно. Глаза его оставались налитыми кровью и заплывшими.