allura2 - Узник Азкабана [СИ]

— Хагрид, нельзя сдаваться, — твёрдо сказал он. — Гермиона права, надо хорошенько продумать защиту. Мы будем свидетелями…

— Я где-то читала о суде над гиппогрифом, его тоже раздразнили, и он напал на обидчика, — задумалась Гермиона. — Того гиппогрифа оправдали. Обязательно найду этот случай.

— Да, такой случай был, — улыбнулась мадам Боунс. — Было доказано, что таким образом некий мистер Притчард хотел свести счёты с мистером Каденсом… Я не стану приводить здесь всех подробностей, могу только сказать, что гиппогриф был признан орудием преступления и, поскольку прежде за ним не замечалось никаких агрессивных действий, а в данной ситуации он также пострадал, в его отношении был вынесен оправдательный приговор.

— …А в Азкабане страшно? — осторожно спросила Гермиона.

— Ещё как! — Хагрид глядел в одну точку. — Другого такого места во всём свете нет. Я думал, с ума сойду. В голове всякие ужасы вертелись… всё вспоминал, как меня выгнали из школы… как умер отец… как я отпустил Норберта…

На глазах у него опять выступили слёзы. Норбертом звали дракончика, которого Хагрид выиграл в карты.

— Посидишь там и забываешь, кто ты, зачем живёшь. Я всё мечтал, помереть бы, пока сплю… А потом меня выпустили. И я будто снова родился, всё вокруг новое, лучший день в жизни. А дементоры-то меня отпускать не хотели.

— Ты же был не виноват! — с удивлением воскликнула Гермиона.

Хагрид горько усмехнулся.

— Им-то что? Им нужно пару сотен заключённых, а кто виноват, кто нет, их это не трогает. — Хагрид молча уставился в чашку, потом тихо прибавил: — Хотел я было отпустить Клювика… пусть бы себе улетел… да как ему втолкуешь, что надо улепётывать? Да и закон страшно нарушить… как бы опять… — Хагрид поглядел на Гарри, Рона и Гермиону полными слёз глазами. — Не хочу обратно в Азкабан.

— В принципе, можно было бы устроить «побег», не подставляясь, — заметил Кингсли. — Я бы смог спасти гиппогрифа не менее, чем десятью способами. А если бы вас и заподозрили в том, что вы отпустили чудовище…

— Дак какое…

— Хорошо, магическое животное — не думаю, что комиссии удалось бы получить прямые доказательства вашей вины в этом. И — даже в этом случае вам грозил бы только крупный денежный штраф. Соразмерный с вашими доходами — то есть, вы бы потеряли значительную для себя сумму, но возможную. Не говоря уже о том, что, поскольку директор к вам неплохо относится, возможно, согласился бы ссудить некоторую сумму, верно, Альбус?

Лицо Дамблдора было непроницаемо.

Хотя вечер у Хагрида был не очень весёлый, всё же он оказал на Гарри то действие, на которое Рон с Гермионой рассчитывали. Гарри теперь лишь изредка вспоминал Блэка и ревностно взялся готовить оправдательную речь для суда над гиппогрифом.

На другое утро друзья отправились в библиотеку, принесли оттуда по охапке книг и в пустой гостиной засели за поиски. Весь день они сидели у пылающего камина, перелистывая пыльные тома страницу за страницей в надежде найти похожий случай. Книги были полны отчётов о знаменитых судах над опасными чудовищами. Время от времени кто-нибудь говорил:

— Вот тут есть кое-что. В тысяча семьсот двадцать втором был случай… правда, гиппогрифа признали виновным и казнили, вот, поглядите…

— А вот это, пожалуй, подойдёт: в тысяча двести девяносто шестом на кого-то напала мантикора, её оправдали и отпустили на волю… ой, нет, не годится: её все боялись и потому отпустили…

— Ну, это не представляет такой уж опасности для жизни и рассудка, — решили слушатели.

— И если Гарри забыл свои кошмары…

…Рождественским утром Рон кинул в Гарри подушкой, и Гарри проснулся.

— С Рождеством тебя! Смотри, прибыли подарки.

Гарри сощурился и потянулся за очками, на полу у кровати в полутьме спальни высилась куча коробок. Рон уже разглядывал свои подарки.

— Ещё один свитер от мамы… как всегда, тёмно-бордовый… Тебе она тоже наверняка прислала…

Гарри развернул первый пакет. Ему миссис Уизли связала ярко-красный с гриффиндорским львом на груди, а ещё напекла пирожков с изюмом и миндалём, не забыла прислать коробки с пирожными и ореховыми леденцами.

— Огромное тебе спасибо, Молли! — с чувством сказала Лили, глядя на женщину. Та вспыхнула.

— Гарри для нас — как один из сыновей. Для меня это было только в радость.

Отодвинув всё это, он увидел на полу длинную плоскую коробку.

— Что это? — бросил Рон любопытный взгляд.

— Не знаю…

Гарри раскрыл подарок и не поверил глазам — это была чудесная новенькая метла. Рон выронил носки и спрыгнул с кровати.

— Вот это да! — Он даже охрип от восхищения.

И не просто метла, а та самая «Молния», которой Гарри каждый день любовался, когда жил в Косом переулке. Он взял метлу в руки. Древко блеснуло, метла задрожала, Гарри отпустил её, и она повисла в воздухе — садись и лети. На кончике древка золотился регистрационный номер, гладкие прямые берёзовые прутья были как на подбор.

— Кто это тебе прислал?

— Погляди, может, в коробке есть записка?

Рон разорвал упаковку.

— Ничего нет. Потрясающе! Кто же это дарит такие дорогие подарки?..

— Готов поспорить, что не Дурсли. — Гарри налюбоваться не мог на подарок.

— Знаю, наверное, Дамблдор. — Рон разглядывал метлу со всех сторон. — Помнишь, он прислал тебе мантию-невидимку и не подписался?

— Извини, Гарри, но я не стал бы дарить тебе мётлы, — вздохнул старик. — Просто потому, что совершенно в них не разбираюсь.

— Мантия-невидимка была папина, — возразил Гарри. — Он мне её просто передал. Он не может выбросить на меня сотни золотых галлеонов. Так и разориться недолго.

— Да, вряд ли он. Ещё и Малфой бы сказал, что у директора завелись любимчики. Ты только представь себе, что будет с Малфоем! — Рон чуть не захлебнулся от смеха. — Его от зависти скрючит! У тебя теперь метла международного класса!

— Даже не верится, — затаив дыхание, Гарри провёл рукой по метле, а Рон рухнул от хохота на кровать, воображая позеленевшего от злости Малфоя. — От кого же…

— А я знаю от кого. — Рон перестал хохотать. — От Люпина.

— Увы, я, хоть и разбираюсь в мётлах, при всём своём желании не смог бы подарить тебе ничего приличнее последней модели Кометы, — развёл руками Ремус.

— Над чем это вы смеётесь?

На пороге стояла Гермиона в домашнем халате и с рыжим любимцем на руках. На шее у кота красовался бант из мишуры, и Живоглот недовольно ворчал.

— Унеси его отсюда! — Рон поскорее вытащил Коросту из-под одеяла и сунул в карман пижамы. Но Гермионе было не до Рона, она посадила кота на постель Симуса и, раскрыв рот, глазела на «Молнию».

— Гарри, кто это тебе подарил?

— Не знаю, в посылке не было поздравительной открытки.