Евгений Ходаницкий - Первый шаг [litres]

Когда я все-таки попытался разобраться в процессе создания новых плетений, Вереск прямо заявил, чтобы я не очень рассчитывал на успех. Но обнадежил, что с практикой придет понимание, а, если повезет, мне даже удастся найти собственный способ вязи заклинаний.

Не удовлетворившись его словами, я продолжил попытки сотворить нечто новое, и кое-что у меня все же получилось. Самым действенным оказался способ вычленять из плетения контур, разбираться, за что он отвечает, и, если он не сильно завязан на многофункциональные «старшие глифы», использовать его в новой конструкции. Так мне удалось создать магический светляк кубической формы, но на этом успехи ограничились.

Кстати о глифах. Это были своего рода письмена, несущие определенную привязку к конкретному действию или объекту. Младшие глифы, компонуясь друг с другом, создавали глифы старшие, имеющие более сложные, иногда многоуровневые значения. Из ближайших аналогов их можно было сравнить с китайской иероглифической письменностью. И именно их ограниченный объем, почерпнутый мной из книг, стал главным препятствием в создании новых плетений. Так что, немного поигравшись, мне пришлось все отложить до лучших времен и сосредоточиться на том, что есть.

Однажды я запнулся об интересный факт, описанный в одной из книг.

– Почему еще не активированные плетения видны только тому, кто их сотворил?! – Я отложил книгу и вопросительно уставился на Вереска, высунувшего язык и кропотливо вырезавшего моим ножом фигурку солдатика из крупной щепы.

– Ну, это касается только обычных магов. – Пожал плечами учитель. – Ты их будешь видеть, как и многие маги, перешагнувшие определенную ступень в своем развитии.

– Я в курсе. Меня интересует, почему это происходит с теми самыми обычными магами.

– Тут дело в том, что маг для создания плетения использует свою, уникальную энергию. У каждого она своя, непохожая на другие, как отпечатки пальцев. Это основная причина.

– А, скажем, магистр или архимаг сможет ее увидеть, значит?

– Ну… – Вереск отложил фигурку в сторону и стряхнул с колен опилки. – В какой-то мере.

– В смысле?

– Энергия все еще будет чуждой для него, но общую структуру он увидит. А если позволит опыт и знания, даже сможет догадаться, что это за плетение. В общих чертах, не более. Определит стихию и направленность. Как-то так.

– А я?

– А ты увидишь во всех подробностях и активные и спящие плетения и, если хватит сноровки, можешь даже скопировать. – Улыбнулся Вереск.

– Это мой Дар? – выдал я свою догадку.

– Нет. – Вереск задорно рассмеялся. – Я уже говорил тебе, что такое Дар. А это просто твоя… особенность. Считай, что ты уникален, если тебе угодно.

– Ладно, а, скажем, если я активирую светляк, он ведь просто скопление магической энергии, пусть и структурированной. Почему его видно?

– Глупый вопрос! – Фыркнул учитель. – Это его функция – светить, а сделать этого без видимости невозможно.

– Тогда, что насчет огненной сферы? Ведь было бы эффективней сделать ее невидимой, но почему-то плетение после активации становится вполне себе видимым шаром пламени! – Не сдавался я.

– Ну, в книжках это действительно не разъясняется. – Вздохнул Вереск. – Попробую объяснить. Видишь ли, наличие глифа «пламя» само по себе делает энергию в ряде контуров этого плетения энергией огня. Плетение получает от этого жар, как процесс горения, работающий на магическом топливе, и, как следствие, само физическое воплощение пламени. От этого никуда не деться. Заклинание не столько нарушает природу вещей, сколько искривляет ее. Но есть и исключения. К примеру, некоторые плетения создают визуальные эффекты, хотя это никоим образом не заложено в их структуру. Как правило, это заклинания, работающие напрямую из источника мага. Тут работает принцип рассеивающейся энергии. Как электрические искры, возникающие от работы тока. Ведь магическая энергия вполне материальна. Просто находится она на несколько ином уровне реальности.

– Ясненько. – Я почесал затылок.

– Запомни. Магия есть во всем. И при желании можно даже создать материальный предмет из ничего. Только энергии на это уйдет немало.

Вскоре Вереск обрадовал меня новой лекцией, из которой я с удивлением узнал, что плетения, оказывается, можно строить множеством способов. Основным, естественно, являлся ментальный – построение плетений через мысленное усилие. Тот самый, который изучаю я. Даже для простых заклинаний весьма проблемно удерживать в голове контуры и внедренные в них управляющие элементы и глифы. А уж при создании составных заклинаний, имеющих, к примеру, восемь уровней, активирующихся при определенных условиях, – мысленно удерживать такую конструкцию почти нереально. Да и опасно. Кто знает, как себя поведет плетение с ошибкой в построении.

Тут-то и выходят на сцену жестовые и вербальные помощники магов. Используются они как по отдельности, так и вместе.

У разных магов схожие жесты могут означать совершенно разные функции, вкладываемые в плетения. Это своего рода программирование, позволяющее привязать к жесту или слову ряд конкретных элементов или даже целое заклинание. Имея арсенал из таких закладок, маги значительно упрощают свое ремесло. При этом все имеет свои ограничения. Разные маги, в зависимости от своих навыков, могут прикреплять на один жест различное количество функций. Но у одних они в пределе трех, у других же могут доходить до десятка.

Зима пролетела незаметно, потерявшись под ворохом дел и плотного графика занятий. Вереск был доволен моими успехами, однако я несколько раз случайно заметил, что, стоит мне отвести взгляд в сторону, его благодушие в один миг пропадает. Все последующие дни я все чаще заставал учителя в глубокой задумчивости, совершенно не идущей его образу малолетнего хулигана. Но все мои намеки на то, что он мог бы поделиться со мной тем, что его тревожит, были им успешно проигнорированы. Раз за разом он убеждал меня, что все в полном порядке и с его озабоченностью чем-то неведомым никакие проблемы совершенно не связаны. В конце концов, я просто сдался и отстал от него. Мог бы, конечно, упереться рогом, но я уже в достаточно мере знал Вереска, чтобы понимать – на него где сядешь, там и слезешь. Заставить его делать то, что ему не хочется, занятие тухлое. Впрочем, он сам решил мне все рассказать спустя полторы седмицы с того момента, как я впервые заметил его беспокойство.

Когда пришла оттепель, одним поздним вечером до крайности серьезный учитель прервал мои уроки по медитации и уселся напротив с хмурым видом.

– Что-то случилось? – Спросил я, потягиваясь и разминая затекшие ноги.