Холли Блэк - Спайдервик. Хроники [Авторский сборник]

– Ну да, – сказал Джаред. – Но нам надо у вас спросить одну важную вещь.

– Шмендрика? – переспросила тётя Люсинда, похлопав Мэлори по руке. – Сто лет его не видела. Ну и как он там? Хотя, наверно, всё так же. Они же не меняются, да?

– Я… я не знаю, – ответила Мэлори.

Тётя Люси выдвинула ящик тумбочки и достала потёртый зелёный мешочек, расшитый звёздами.

– Шмендрик их так любил!

Джаред заглянул в мешочек. Внутри блестел набор для игры в джекс [7] Джекс – игра, в которой надо одной рукой подбросить и поймать шарик, а другой, пока он летит, успеть собрать рассыпанные по столу фишки. : серебристые фишки-«ёжики» и несколько каменных и глиняных шариков.

– Это его, да?

– Нет, что ты! – сказала тётя Люси. – Это моё – ну, было моё, когда я была маленькая и играла в такие вещи. Просто я бы хотела передать это ему. Бедняжка совсем один в этом старом доме… Он, наверное, так рад, что вы там поселились!

Джаред не думал, что Шмендрик так уж им рад, но этого он решил не говорить.

– А Артур был ваш папа? – спросил Саймон.

– Да. Он был моим отцом, – вздохнула старушка. – Вы, наверное, видели в доме его картины?

Ребята кивнули.

– Папа был великолепный художник! Он рисовал рекламные постеры для газировки с сиропом и женских чулок. А ещё он делал бумажных кукол для нас с Мелвиной. У нас была целая папка таких кукол, с разными платьями на все сезоны! Интересно, куда это всё подевалось…

Джаред пожал плечами:

– Наверно, на чердаке валяется.

– Да не важно. Папы давным-давно уже нет. Я даже не уверена, что хотела бы видеть их снова.

– Почему? – спросил Саймон.

– Ни к чему бередить воспоминания. Ведь он же нас оставил, знаете ли.

Старушка посмотрела на свои худые руки. Они дрожали.

– В один прекрасный день вышел погулять – и не вернулся. Мама сказала, что давно поняла: рано или поздно он уйдёт.

Джаред был удивлён. Он как-то никогда не задумывался над тем, что за человек был дядя Артур. Он вспомнил то суровое очкастое лицо с портрета в библиотеке. Джареду хотелось бы любить своего двоюродного прадедушку, который умел рисовать и видел фейри. Но если то, что говорит тётя Люсинда, правда, тогда Артур Джареду совсем не нравился.

– И от нас тоже папа ушёл, – сказал Джаред.

– Мне просто хочется знать почему! – Тётя Люсинда отвернулась, но Джареду показалось, что в глазах у неё блеснули слёзы. Она стиснула руки, чтобы унять дрожь.

– Ну, может, ему пришлось переехать из-за работы, – предположил Саймон. – Как нашему папе.

– Ой, Саймон, брось! – сказал Джаред. – Ты же и сам не веришь в эту брехню.

– А ну цыц, придурки! – Мэлори гневно зыркнула на них. – Тётя Люси, а как вы попали в эту больницу? Я хочу сказать, вы же не сумасшедшая.

Джаред поморщился, уверенный, что тётя Люси разозлится, но она только рассмеялась.

– Когда папа ушёл, мы с мамой переехали в соседний город и поселились с её братом. Я выросла вместе со своей двоюродной сестрой Мелвиной – это ваша бабушка. Я ей рассказывала про Шмендрика и про лесных духов, но, кажется, она мне так и не поверила.

Мама умерла, когда мне было всего шестнадцать. Через год я вернулась в наш дом. Я вкладывала все свои небольшие деньги в то, чтобы поддерживать его в хорошем состоянии. Там, разумеется, был Шмендрик, но не только Шмендрик. Иногда я видела тени, тайком шмыгающие в темноте. А потом в один прекрасный день они перестали скрываться. Они решили, что у меня папина книга. Они толкали и щипали меня, требуя отдать им книгу. Но книги у меня не было. Папа забрал её с собой. Он с ней никогда не расставался…

Джаред начал было что-то говорить, но тётя погрузилась в воспоминания и как будто ничего не слышала.

– Однажды ночью фейри принесли мне кусочек плода – ма-аленький такой кусочек, величиной с виноградину и алый, как роза. Они обещали, что больше не станут меня обижать. И я, глупая девчонка, взяла этот плод – и судьба моя была решена.

– Он был отравленный, да? – спросил Джаред, вспомнив Белоснежку и яблоко.

– Вроде того, – ответила тётя Люси с непонятной улыбкой. – Я никогда в жизни не пробовала ничего вкуснее. Он был на вкус как цветы. Как песня, которую никак не можешь вспомнить. И после этого человеческая еда – обычная человеческая еда – стала для меня всё равно что опилки и зола. Я просто не могла себя заставить это есть. Я чуть не умерла с голоду.

– Но вы всё же не умерли, – сказала Мэлори.

– Это благодаря лесным духам, с которыми я играла, когда была ребёнком. Они кормили меня и охраняли меня.

Тётя Люси блаженно улыбнулась и протянула руку.

– Давайте я вас познакомлю! Покажитесь, мои дорогие, позвольте представить вам мою племянницу и племянников!

В открытом окне послышалось жужжание, и то, что прежде казалось пылинками, кружащими в солнечных лучах, внезапно обернулось существами величиной с грецкий орех, порхающими на крылышках всех цветов радуги. Существа садились на старушку, путаясь в её белых волосах, и карабкались по спинке кровати.

– Правда, они лапочки? – сказала тётя. – Мои милые маленькие друзья!

Джаред знал, что это такое – лесные духи, вроде тех, которых он видел тогда на дубе, – но от этого было не менее жутко смотреть, как они ползают по тёте. А вот Саймон был просто загипнотизирован.

Тут Мэлори снова нарушила воцарившуюся было тишину:

– Всё равно я не понимаю, кто же вас сюда положил.

– А, в больницу-то? – сказала тётя Люси. – Да это ваша бабушка Мелвина решила, что со мной что-то не так. Сперва она обратила внимание на синяки, потом на отсутствие аппетита. А потом кое-что случилось. Не хочу вас пугать… хотя нет, это неправда. Я как раз хочу вас напугать. Хочу, чтобы вы понимали, насколько важно для вас поскорее убраться из этого дома. Видите это?

И старушка показала им свою тощую руку. На теле виднелись глубокие шрамы. Саймон ахнул.

– Как-то ночью явились чудовища. Маленькие зелёные твари с кошмарными зубищами держали меня, пока огромный монстр меня допрашивал. Я вырывалась, и их когти изодрали мне руки и ноги. Я говорила им, что книги нет, что папа забрал её с собой, но ничего не помогало. До той ночи я не сутулилась. А с тех пор хожу сгорбленная. Эти шрамы стали последней каплей для Мелвины. Она решила, будто я сама себя изрезала. Она ничего не понимала… и вот отправила меня сюда.

Одна из фей, одетая только в колючий зелёный стручок, подлетела поближе и уронила на одеяло рядом с Саймоном кусочек фрукта. Джаред растерянно заморгал: он был так поглощён рассказом, что почти забыл про фейри. Фрукт пах свежескошенной травой и мёдом. Под тоненькой, как бумага, шкуркой просвечивала алая мякоть. Тётя Люсинда устремила взгляд на этот кусочек, и губы у неё задрожали.