Азад Гасанов - Битвы зверей

— Но судя по всему, вкусу гостя сложно угодить. Он еще ничего не попробовал.

— И в самом деле, вы ни к чему не притронулись, — буркнул Нанидат сквозь сжатые губы. Он и сам не притронулся к сладостям и фруктам, только потягивал вино и молча наблюдал за гостями. — Угощайтесь.

— Объявляю вторую чашу! — крикнул Самкерс.

После второй чаши по заведенному порядку следовало звать музыкантов и танцовщиц. И эта обязанность лежала на Роксан.

Девушке не хотелось оставлять дарийца одного. Ей казалось, стоит только отвернуться, и стервятники заклюют беднягу насмерть. Но делать было нечего, Роксан оставила свой пост и направилась к комнате музыкантов. Уходя, она успела услышать, как гнусавым голосом Ашхатха обратился к дарийцу:

— Таков обычай в Дариане? Выплеснуть из чаши, чтобы наполнить вторую.

Она быстро добралась до места и там сама стервятником набросилась на музыкантов и танцовщиц.

— Шевелитесь, ленивые коровы! Бегом к гостям! Чего расселись!

А на обратном пути ее окликнул буланый. Высунулся в приоткрытую дверь кухни и поманил к себе. Пришлось задержаться еще на некоторое время.

Буланый сидел у входа, за раздаточным столом и грыз баранью кость.

— Ну и как тебе дарийский гость? — спросил он с набитым ртом.

Роксан раздраженно повела плечами.

— Гость, как гость. Ничего особенного.

Буланый хмыкнул.

— Нет, тут ты врешь. Дарийский сардар особенный. Такие, как он, нравятся женщинам. Он красавец, причем особенный красавец.

— Ну, красавец, и что с того?

— Мужчина чем красивее, тем глупее.

— Тогда ты самый умный.

Жамбо отбросил догрызенную кость и подошел к котлу, чтобы выудить другую. С блюд, что готовились к подаче в трапезную, он не брал.

— Что говорит дариец?

— Пока ничего. За него говорят другие.

— Значит, он молчун?

— Он нем, как рыба.

Жамбо глянул на нее сквозь прищур.

— А что ты злишься? Что не так?

— Дел полно. Некогда мне прохлаждаться.

Жамбо выудил кость и махнул ею:

— Тогда ступай, савраска. Подслушивай дальше.

Роксан не заставила повторять дважды: выскочила из кухни и поспешила к своему посту.

Из трапезной доносились музыка, шарканье босых ног танцовщиц о пол и шелест одеяний.

— У нас здесь никто ничего не знает о столичных делах, — перекрывая музыку, прозвучал писклявый голосок Вивисвата. — Мы слишком далеки от Агнипура. Но наш друг Самкерс водит туда караваны.

Роксан прибавила шагу и, как только достигла дверей трапезной, из-за шторы заглянула внутрь.

Музыканты, расположившись в дальнем углу, с каменными лицами извлекали звуки из своих инструментов. Танцовщицы лениво кружились перед гостями.

— Когда нашему другу не удается проделать это самому, за него делают его вожатые, — вещал Вивисват, приглядывая себе танцовщицу по вкусу. — В любом случае, он всегда остается в курсе дел. А через него и мы, его ближайшие друзья, не отстаем от столичной жизни. Нас всех глубоко тронуло то, как несправедливо обошлись с вами при дворе.

Дариец, насупившись, исподлобья смотрел на желчного старика.

— Подумать только, из царского дворца прямиком на границу. Это подобно падению в бездну. Вы, должно быть, сильно расстроены?

— Нисколько, — возразил дариец. — Новое назначение меня вполне устраивает. К тому же государь вправе поступать со слугами по своему разумению.

— Ответ достойный храбреца, — восхитился Самкерс. — Но поговаривают, — он огладил бороду, — что государь действовал не по своему разумению. Поговаривают, что его надоумила одна зловредная наложница.

— Если, где какая подлость или обман, — вздохнул Вивисват, — ищи женщину. Женщины толкают нас на самые подлые поступки.

— Поговаривают еще и то, что та наложница омеретянка.

Дариец насупился сильнее.

— У мужчины не может быть наложницы, пока он не обзавелся законной женой, — заявил Ашхатха, выпятив толстые губы. Он цокнул языком, когда у одной из танцовщиц в танце задрался подол юбки. — Царь, как известно, не женат. А значит, та омеретянка не наложница, а шлюха.

— Шлюха не может взойти на ложе царя, — возразил Самкерс. — Вы, дорогой друг, опять говорите, не подумав.

Ашхатха отмахнулся.

— А что думать, когда и так все ясно. Омеретянки горячие по натуре, к тому же они не знают приличий. И у них в запасе сотня фокусов, чтобы соблазнить мужчину. А соблазнить мальчишку, ничего не смыслящего в любовных утехах, что ленивой собаке гавкнуть.

— Прекратите.

— А что такого?

— Вы всех смущаете своими речами, — упрекнул Самкерс. — Так говорить про царя нельзя.

— А я не про царя. Я про нашего сардара.

Дариец побагровел.

— Он молод, а значит и опыт в любовных делах имеет самый скудный. Он состоял при царе, а подлая омеретянка крутилась там днем и ночью. Не мудрено, что по молодости лет наш храбрый сардар не устоял.

— Вы обвиняете меня в непристойности? — голос дарийца прозвучал едва слышно.

— Разве? — Ашхатха мотнул головой, и толстые щеки, как студень затряслись на обрюзгшем лице. — О непристойности не было ни слова. Удалец, — обратился он к сотнику Сартаку, — ты бы отказал женщине, которая сама напрашивается?

Сотник не ответил, только едва заметно усмехнулся.

— И я о том же. Нет непристойности в том, чтоб отыметь шлюху. Ими пользуются все, у кого есть деньги. И наказывать за такое нельзя. А если кто положил на девку глаз и отказывается ею делиться, тот должен на ней жениться.

— Почтенный Ашхатха, — проговорил дариец, сжав пальцы в кулаки, — я слуга шахин-шаха Ануширвана. И я не могу допустить, чтобы в моем присутствии велись разговоры подобного рода!

— А какого рода разговоры допускаются?

— Третья чаша! — крикнул Самкерс, желая отвратить назревающую ссору.

— Я считаю, что нам надо поговорить о деле…

Узнать о каком деле желал поговорить дариец, Роксан не удалось. За ее спиной появился Жамбо и прошипел ей на ухо

— Бегом на кухню, саврасая! Вели, чтобы немедленно подавали.

В знатных домах после третьей чаши всегда подают горячее. И позаботиться об этом следовало заранее.

— Дел у нее, говорит, полно. Шевели дыньками! — с усмешкой напутствовал девушку буланый. — Так ведь ты подгоняешь своих подручных?

На кухне стряпухи и кухонные девки, оставленные без присмотра, как всегда запаздывали. К раздаче были готовы только четыре угощения из шести. Запеченная баранья нога — любимое блюдо Нанидата — только вынималась из печи. А цыпленок в маринаде — единственное, что мог прожевать беззубый Вивисват — все еще томился на огне.

— Вы совсем стыд потеряли, вертихвостки! — набросилась на кухонных девок Роксан. — На минуту вас нельзя оставить. А ну живее. Чтобы через пять минут все было готово!