Азад Гасанов - Битвы зверей

Девки заметались по кухне, недовольно косясь на Роксан.

— Под ноги смотри, корова! — шикнула на одну из них Роксан. — Нечего на меня глаза таращить.

Девки забегали еще быстрее.

— Нет пяти минут, — крикнул Жамбо, просунувшись головой в дверь кухни. — Пусть подают то, что есть!

— Но цыпленок еще на огне, — возразила Роксан. — И нога не совсем готова.

— Черт с ней, с ногой! — Жамбо махнул рукой. — Главное надо быстрее накормить жирдяя. Иначе он, ей богу, живьем сожрет нашего красавца.

Роксан сама схватила поднос с угощением Ашхатхи и ринулась из кухни.

Гнусавый голос Ашхатхи, перекрывая звуки инструментов, доносился из трапезной:

— Славный юноша, я вас совсем не понимаю. Вы желаете поговорить о чем-то важном, о чем-то, ради чего мы, якобы, собрались. Это у вас в Дариане так принято?

Хихикнул Вивисват. Потом приглушенно прозвучал голос дарийца:

— И я вас не понимаю.

Роксан ворвалась в трапезную.

Дариец сидел спиной к входу, так что девушка не могла видеть его лица. Но по прямой, напряженной спине юноши она догадалась о его состоянии. Спина была что палка, казалось, ее от шейных позвонков до копчика пронзили колом.

Ашхатха сидел напротив дарийца. А точнее полулежал, устроившись на двух подушках, и, кряхтя, подбивал под бок третью.

— А как еще меня понимать? — проворчал он и изобразил на обрюзгшем лице недоумение. — У нас в Согдиане собираются, чтобы почтить дорого гостя. Не знаю, как в вашей славной Дариане, я там не бывал, а у нас здесь принято встречать гостей со всем радушием. Вот видите, — со вздохом выговорил он, заметив Роксан с блюдом его любимого угощения, — мы потчуем всем самым лучшим. Это джиз — баранина зажаренная на сале, — Ашхатха, наконец, устроился и облизнулся, когда Роксан опустила блюдо на стол. — В Согдиане законы гостеприимства ставятся превыше всего, — он подтянул блюдо к себе и, не дожидаясь других, принялся за угощение.

Роксан, огибая стол, направилась к выходу.

— Достопочтенный Ашхатха, — тонко прозвучал голос Вивисвата, — в Дариане так же, как во всем цивилизованном мире: гость в доме — радость в доме.

— Об этом я и твержу, достопочтенный Вивисват, — отозвался, громко чавкая, Ашхатха. — Мы устроили праздник в честь дорогого гостя, а он, как я вижу, не рад.

Роксан, проходя мимо дарийца, будто невзначай коснулась рукой его плеча, и тот поднял на нее глаза. Отвратительная смесь тоски, усталости и уныния мутной пеленой затянула карие глаза дарийца. Сердце девушки наполнилось жалостью, ей захотелось схватить печального юношу за руку и увести от этих злобных людей. Но она, не выдавая чувств, проследовала мимо.

— Наш гость, несомненно, рад. Только по нему не видно.

— Совсем не видно, достопочтенный Самкерс. Вы бывали в Дариане не раз, скажите уважаемый, чем потчуют там? — с набитым ртом обратился Ашхатха к приятелю, когда Роксан добралась до двери. — Может, в Дариане не подают мяса, не признают сладостей, а вину предпочитают воду? Скажите, в чем мы прогадали? Или все дело в одних танцовщицах? У них в спросе худые бабы, так что ли?

— Кухня дарийцев мало чем отличается от нашей, — ответил Самкерс, оглаживая бороду. — Вино они ценят не меньше нашего. И так же, как мы, худым предпочитают пышных женщин. Я думаю, причина плохого настроения славного сардара Коро Чубина в другом.

— В чем же?

В трапезную, шлепая сандалиями, вошли кухонные девки.

— Возможно, в дурных вестях. До вас уже дошли последние новости из Агнипура? — не выпуская бороды, обратился Самкерс к дарийцу.

— Какие новости?

Девки подали гостям угощение и тут же удалились.

— Значит, не дошли, — Самкерс тонко усмехнулся в черные усы, пододвигая к себе блюдо с жаренными телячьими почками и печенной айвой. — А вот я, как справедливо заметил достопочтенный Вивисват, всегда в курсе происходящих дел. Мои караваны ходят в Адату, Лор, Килевкию. На днях вернулся мой вожатый из Агнипура и сообщил, что вся армия царя Ануширвана и даже его личная гвардия выступили в поход и движутся к берегам Внутреннего моря.

Кроме дарийца, эти слова никого не удивили. Толстый Ашхатха надул губы и уставился на Коро Чубина с торжествующим видом. Желчный Вивисват тонко улыбнулся и развел руками, мол, чего было ждать от дарийцев. А Нанидат, вообще, ничем не выдал своих чувств.

— Царь царей желает отвоевать себе маленькое княжество омеретян. Вы не знали об этом?

Дариец не ответил. Смотрел на блюдо с перепелами, которое было ему предложено, и слова не мог выдавить из себя.

— Кажется, это княжество сейчас под властью Рума? — полюбопытствовал Вивисват, губами всасывая рассыпавшуюся на волокна курицу.

— Зачем царю такая дыра?

— Достопочтенный Ашхатха, нам ли судить о делах царей? Хотя прежде вы упомянули иную дырку, — Вивисват хихикнул.

— Ах, вот в чем дело, — воскликнул Ашхатха и шлепнул себя по жирной ляжке. — Дело в шлюхе!

— В наложнице, — поправил приятеля благочестивый Самкерс. — Она омеретянка, и царь царей решил добыть ей их древнее царство.

— Позор, — заявил Ашхатха, изобразив возмущение. — Допустить к ложу омеретянку все равно, что опуститься до скотоложства. Но развязывать войну из-за низменной страсти — это совсем никуда не годится! И кто на такое решился?! Тот, кто называет себя защитником веры, тот, кто должен служить образцом благонравия. Ничего не скажешь, хорош образчик.

Толстяк выдал всю эту тираду, лежа на боку, подперев голову рукой, икая и отрыгивая.

— Что-то жирдяй разошелся. Не находишь?

Роксан не слышала, как к ней подобрался буланый, так что его голос прозвучал за ее спиной совершенно неожиданно.

— О нравственности он прежде не заговаривал.

Роксан недовольно скосила глаза на буланого. Рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, стояла девица из дома достопочтенной Гаухар. Эту вертихвостку Жамбо подкладывал под всякого, в ком хоть сколько-нибудь нуждался.

— Ступай, переоденься, — повелел девице Жамбо. — Твой сегодняшний избранник молодой дариец. Вон тот красавчик, кошечка. Понятно?

«Молодой дариец?» — в глазах Роксан полыхнуло злобой. Она готова была испепелить взглядом подлого сводника.

— Что с тобой? — изумился буланый. Он больно схватил Роксан за подбородок. — Мне следует тебя бояться?

— Будто ты знаешь, что это такое, — буркнула Роксан.

— Ты должна смотреть на меня с благоговением, — прошипел Жамбо. — Я твой благодетель. Ясно это?

Роксан качнула головой.

— То-то.

Буланый отпустил девушку, ухмыльнулся и бодро вступил в комнату.

— Добрый Жамбо! — воскликнул Ашхатха.

«Гад», — прошипела Роксан, растирая красный след, оставленный рукою Жамбо на ее щеке.

Перекатываясь на уродливо кривых ногах, буланый приблизился к столу. Ашхатха улыбался ему во весь рот. Перевалившись с бока на бок, он пропел: