Азад Гасанов - Битвы зверей

— Другими словами, — закончил за шахриарту толстяк Ашхатха, — дарийскому сардару придется подыскать для своих дикарей сарматов другое пристанище — наши горы заняты.

Благочестивый Самкерс недовольно цокнул языком.

— Зачем же так грубо. Сардар Коро Чубин может оставаться в Анахите сколько ему захочется. Он наш гость, не стоит забывать об этом.

Коро Чубин обвел присутствующих печальным взглядом. Шахриарта напустил на себя невинный вид, Ашхатха злорадствовал, Самкерс казался смущенным, а Жамбо смотрел на него с любопытством, будто ждал от него чего-то необычного. Одному Вивисвату не было до Коро Чубина никакого дела. Он усадил возле себя одну из плясуний и со стариковской галантностью принялся потчевать ее сладостями и винами.

В эту минуту в трапезную впорхнула девица Меванча. С распущенными волосами, босоногая, и в одеянии, состоящем из одной прозрачной накидки.

— Прелестница, — сладострастно протянул Ашхатха, и взгляд его заплывших глаз сделался кошачьим.

— О-о-о, — застонал Вивисват и закатил глаза.

Праведный Самкерс ничем не выдал своих чувств, но и он не смог отвезти взгляд от девушки в необычном наряде.

— У доброго Жамбо все птички хороши, — промурлыкал Ашхатха.

— Но Меванча желанней всех, — простонал Вивисват.

— Однако, добрый Жамбо обещал эту птичку мне.

— Меванча признана лучшей певуньей и танцовщицей в нашем городе, — пояснил дарийцу праведный Самкерс.— Если у кого-то в доме встречают дорогого гостя, там всегда поет и пляшет Меванча.

— Совершенно верно, — согласился с праведником подлый сводник. — Достопочтенная Гаухар, прослышав о нашем госте, поручила мне передать славному дарийскому воину ее бесценный дар. На весь срок, что вы пожелаете остаться в Анахите, — обратился он к Коро Чубину, — прелестная Меванча передается в ваше полное распоряжение.

— О-о-о, — простонал Ашхатха.

— О-о-о, — вторя ему, заныл Вивисват.

Подыгрывая бубном, плясунья прошлась по трапезной и встала напротив Коро Чубина.

Тот с недоумением посмотрел, как девица с поклоном опустилась на колени. Потом он перевел взгляд на буланого, с него на Самкерса и остановил на шахриарте.

— Вы совершаете ошибку, ужасную ошибку, — сказал он дрогнувшим голосом. — С севера и востока надвигается беда. Большая, чем та, о которой мы с вами говорили. Сарматы ощутили ее первыми. Неизвестный воинственный народ согнал их с исконных земель. Не сегодня, так завтра они возьмутся за ваших соседей массагетов. И что вы будете делать, когда они разделаются с ними, что вы будете делать, когда враг вторгнется в Согдиану? Что вы будете делать без войска? Договариваться?

Шахриарта, на которого был устремлен взгляд Коро Чубина, развел руками.

— Придется. Ведь шахин-шаху не до нас. Его армия занята более важными делами.

— Не думаю, что вам удастся договориться с телегами и китаями.

— С кем?

— Кстати, откуда вы, Жамбо?

Буланый не ждал такого вопроса.

— О, — проговорил он, на секунду замешкавшись, — я и сам не знаю. Порой мне кажется, что я отовсюду, — заявил он с таинственным видом. — Часть меня принадлежит одной стране, другая часть — другой, и таким образом я есть принадлежность всего мира. Я человек без родины и без знамени.

— Наш друг Жамбо проповедник хиндустанской веры, — сообщил шахриарта, чтобы внести ясность.

— Он выражался фигурально, — добавил от себя Самкерс.

— В их учении есть представление о единстве мироздания и множественности жизней. Возможно, наш друг Жамбо хотел сказать…

Коро Чубин вскочил на ноги и буркнул себе под нос:

— Прощайте, — обернулся к сотнику и скомандовал. — Вставай!

— Вы покидаете нас? — спросил буланый.

На ходу застегивая пояс, дариец обогнул Жамбо и буркнул еще раз:

— Жаль, что не удалось договориться.

— И нам жаль.

Дариец и его спутник покинули трапезную и в дверях чуть не сшибли с ног Роксан. Она, всем своим видом выражая сочувствие, протянула юноше золоченный шлем. Дариец даже не глянул на нее, схватил шлем и стремглав бросился к выходу. За ним, криво улыбнувшись, проследовал сотник.

— Что будем делать? — спросил Ашхатха, когда за беглецами захлопнулась парадная дверь.

Жамбо не ответил.

— Мальчишка оказался никуда не годным. Размазня. Видели, как он жевал сопли? — Ашхатха ухмыльнулся. — Думаю, он не представляет опасности. Оставим его в живых?

— В живых? А разве он живой?

— О чем вы, достопочтенный Вивисват?

Тощий сластолюбец вожделенно разглядывал полуголую плясунью, которая после ухода Коро Чубина не знала, куда себя девать и пребывала в замешательстве.

— Человек, не умеющий ценить прекрасное, может ли считаться живым? — сластолюбец послал плясунье томный поцелуй. — Тот, кто не видит прелестей Меванчи, все равно что труп.

Плясунья улыбнулась старику и потянулась к столу.

— Прочь, — закричал на нее Жамбо. — Вон! — крикнул он музыкантам и танцовщицам.

Вся свора вертихвосток и бездельников бросилась к дверям.

Сластолюбец приуныл. Праведный Самкерс насторожился. Когда трапезная опустела, он проговорил вполголоса:

— Вопрос жизни и смерти сложный и весьма ответственный. Тут надобно все хорошенько взвесить.

Жамбо недовольно покосился на него.

— Хотя, возможно… — Самкерс не договорил и снова принялся теребить бороду.

После долгого молчания решился высказать мнение Нанидат.

— Сардара надо убрать с дороги.

— В смысле убить? — уточнил Самкерс.

— Сардар упрямец. Сопли он, может быть, и жевал, но с нами ни в чем не согласился. Он остался при своих убеждениях. Такие всегда опасны.

— Ну убить, так убить, — беспечно брякнул Ашхатха. — Что нам за это будет?

Теперь Жамбо скосил недовольный взгляд на толстяка.

— Поздно уже. Надо расходиться.

— И то правда, — поддакнул Вивисват. — Хозяину низкий поклон, а нам пора и честь знать.

Буланый, ни с кем не прощаясь, первым покинул трапезную. За ним потянулись другие.

Когда трапезная опустела, Роксан подошла к столу, присела на тюфяк, еще хранивший след дарийца, прикрыла глаза и мазок за мазком нарисовала в воображении образ сардара Коро Чубина. Он во всем напоминал рисунок витязя из книжки. Дариец был прекрасен собой, наделен силой и отвагой, обладал непреклонной волей. Но в одном он отличался от витязя Рустама. Он не проявлял участия к нуждам обиженных и слабых. Он нес бремя своих переживаний. И не было ему ни до кого никакого дела, в том числе и до Роксан. Он ее даже не заметил. И вот что еще… со всей очевидностью мечтательной девушке открылось, что больше, чем она в помощи и защите нуждается дариец. Черные тучи нависли над его головой. И кто-то должен разогнать эти тучи, тот, для кого жизнь сардара представляет ценность.