Игорь Григорьян - Иллюзия вторая

— Должна будет уничтожить? Это неизбежно? Когда это произойдет?

— Конечно. Обязательно уничтожит, — кивнул дракон, а акула продолжила:

— Это неизбежно и это уже происходит. Каждое мгновение. Каждый миг.

— Но как?

— Люди рождаются и умирают. Как и деревья, как и животные. Как и всё, способное познавать.

— Подожди… Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать что каждая смерть — это планомерное и запрограммированное уничтожение неудавшегося эксперимента. Потому что всё настоящее — вечно, а ложь, в конце концов, должна быть уничтожена, — акула захохотала во весь голос, — а ты как думал?

— Я думал… Я ничего не успел подумать.

— Я так и подумала, — опять засмеялась Агафья Тихоновна, — просто ложь оказалась умна и изворотлива, и это, как ни странно, играет на руку самой Вселенной.

— Но, подожди, подожди, — я протянул одну руку в сторону дракона, а другую — в сторону акулы, — но почему Вселенная уничтожает людей по отдельности, а не всех сразу?

— Забудь про время, — проговорил Артак, — это в твоем понимании еще сохранились временные завихрения, а у Вселенной их нет. В вечности нет ни родителей, ни потомков. В вечности есть только одни современники. И всё происходит в один неразрывный миг. Точно так же, как нет утра или дня, как нет вечера, нет ночи, а есть всё сразу и всё вместе. И смерти, которые ты можешь наблюдать, находясь в человеческом теле — единомоментны и мгновенны. Но они же и вечны в том числе.

— А если человек достигнет того самого, минимально необходимого уровня познания?

— Тогда он не умрёт, — просто сказала акула, — тогда умрёт лишь его тело.

— Но почему?

— Потому что в этом случае он достигнет цели, а достигнув цели — он сам станет целой Вселенной, и уже он сам будет устанавливать свои правила и нормы, понимаешь?

— Понимаю. Достигнув уровня Вселенной человек вернется домой. И будет в своём доме хозяином.

— Да, — просто подтвердил Артак, — именно так. Человек просто вернется домой.

— Домой, — эхом повторила Агафья Тихоновна.

— Домой, — ещё раз произнес я, — и я тоже вернусь домой?

— Конечно, вернёшься. Ты уже в пути к дому. Но когда вернёшься, когда доберешься до своего порога, тогда поймёшь что дома ты был всегда, просто твоё зрение и твои чувства были ограничены стенами своего дома.

— Как это?

— Твой дом всегда в тебе, а ты — в нём. Вы неразделимы. Однако, ясное видение мира, то есть, ясновидение — оно наступает тогда, когда все стены сломаны, а перегородки уничтожены. Только тогда ты видишь ясно.

— И далеко.

— И далеко, — подтвердила акула.

— Истинное рождение — это и есть дом?

— Нет, — Артак покачал головой, — нет. Истинное рождение — это ещё не дом. Рождаются в роддоме, но что уже хорошо — с роддома домой вас доставят с максимально возможным комфортом и с максимально возможной же безопасностью, — Артак засмеялся.

— Кто доставит? — не сразу понял я.

— Родители, — мягко подсказала Агафья Тихоновна, — твои родители и доставят. Ну или Вселенная, породившая твои пытливые глаза. И поверь, это путешествие будет самым безопасным и самым приятным в твоей жизни. Ты будешь окружен заботой и вниманием. Тебя будут защищать и оберегать как самую большую ценность, как самую важную святыню на планете. Да что там на планете! Во всем мире! Если…

— Если?… — быстро переспросил я.

— Если ты не будешь сопротивляться в пути.

— А если буду? Что тогда?

— Тогда твой путь будет мучителен и долог. Тогда твой путь будет лишен наслаждения. Тогда ты ничего не успеешь рассмотреть в окошко своего поезда или автомобиля, тогда ты будешь считать что весь мир жесток. Тогда…

— Я понял, понял… Уже понял, — я улыбнулся и посмотрел в окошко.

За окном стояло мягкое жёлтое тепло и невероятная забота, которой я был окутан с ног до головы.

Следовательно, меня везли домой.

Кто вёз?

Мои мысли и мои рассуждения, мои слова и сделанные мною выводы. Сама Вселенная и везла.

— Выходит, человек вторичен?

— В человеке сосредоточены два начала — этим он и уникален, — Артак говорил медленно и тихо, — в человеке сосредоточены и тесно переплетены и реальность — мостом к которой служат человеческие мысли и чувства, и иллюзии — материальное, физическое тело человека — иногда голодное, иногда страдающее, иногда болезненное, иногда счастливое, но всегда — всего лишь тело. И все телесные метаморфозы, все превращения и ощущения — не что иное, как посланное природой учение. Только так можно и должно воспринимать физическую материю. Она распознаётся человеческими органами чувств только для того чтобы учиться, и учась — делать выводы, продвигаясь к реальности. Тело — это тренажер настоящей жизни, но не сама жизнь, тело — это ваш личный учебный класс, но не сама наука. И хоть тело так же иллюзорно, как схематично и воображаемо любое обучение, но обучает оно именно реальности. Это важно понимать. Посредством нереальных вещей человек учится познавать вещи реальные.

— То есть, в человеке тесно переплетено первичное с вторичным? Причина и следствие? Мысль и действие?

— Да, переплетено. Первичное с вторичным. Реальность с вымыслом. Страдание с наслаждением. Счастье с горем. Любовь с ленью. Труд с бездействием. Рассвет с закатом. Солнце с луной. Ветер со штилем. Камни с водой. Переплетены не только ощущаемые вещи. Переплетено то, что существует, с тем, что отсутствует. Переплетено видимое и неважное с невидимым и важным. Переплетено внутреннее с внешним. И человек — это всего лишь мост между ними. Это самая правильная его характеристика. Человек — это мост между возможным и невозможным.

— Он их соединяет?

— Они их создает.

— Как у него получается создать невозможное?

— Да очень просто! Соединив собой невозможное с возможным, человек, тем самым, превращает их в одно целое и невозможное становится возможным.

— Но и возможное превращается в невозможное?

— Нет, нет, обратного пути нет, — засмеялся Артак, — единожды раздвинув рамки возможного, мир никогда не возвращается в свои прежние границы.

— Но почему же?

— Потому что возможное обретает вечную жизнь, а невозможное уже не в силах отобрать её.

— Но почему?

— Потому что невозможного не существует по факту, — шепотом, мне на ухо, словно произнося страшную тайну, сказал Артак, — невозможного просто нет. И никак нельзя превратить то, что есть, в то, чего нет. Нет, никак! — он энергично замотал головой, — никак! Нет!

— Но человек — это мост? Между возможным и невозможным? И если невозможного нет, то что он соединяет?

— Он соединяет реальность и вымысел. Возможное с невозможным, — ещё раз медленно проговорил Артак.

— Реальность и вымысел, — повторил я и вдруг понял! — Реальность и вымысел, возможное с невозможным! Реальность, то есть, возможное, с вымыслом, то есть, с невозможным! Невозможное — лишь вымысел! Так?