Ольга Белова - 8848

***

Оставшись один, Кувшинов потянулся к верхней пуговице рубашки. Едва он успел расстегнуть воротник, как на месте только что исчезнувшего человечка выросла дама. Илья Тимофеевич спохватился, кинулся застегивать пуговицу, заковырялся, толстый палец неожиданно застрял в дырке, чиновник стушевался. У Ильи Тимофеевича было особенное отношение к дамам — он был уверен, что вся сладость жизни от них, но и вся пакость от них тоже! В свое время Кувшинов от них натерпелся и теперь старался быть с дамами настороже, во всеоружии! Лучшим из своих орудий Кувшинов считал галантную невозмутимость. Дамские методы, все наперечет, ему были хорошо известны: наушничанье, ябедничанье, подкуп и, наконец, обольщение. Однако знания без практики — пыль, их еще нужно уметь применять, Кувшинов-то и раньше не был особенно матерым, а без практики и вовсе заржавел.

Дамочка не спешила подходить, для начала дала себя разглядеть.

«Ага, вот, значит, какие мы из себя…» — Кувшинов чуть было не съехал с кресла под стол, однако не дал себе смалодушничать; вместо этого он смело глянул даме в глаза и включился в игру, решив тряхнуть стариной. Первым делом Илья Тимофеевич оценил пропорции. Пока он их оценивал, пропорции начали двигаться в его направлении. Илья Тимофеевич вжался в кресло. Не выдержав устремленного на него взгляда, вскочил, чуть было не свалив при этом кресло, как-то нервно моргнул, причем одним глазом — это его и сгубило!

— Что вы хотели… — Чиновник не договорил. Дамочка без спросу обошла спасительный стол. Два плотных образования уперлись ему в грудь.

— А вы как считаете? — медленно, одними губами проговорила дамочка.

Илья Тимофеевич схватился за рубаху, расстегнул еще одну пуговицу, в ужасе замер, испугавшись своего необдуманного действия и возможной ответной реакции, снова кинулся застегивать пуговицу… Выглядело все до безобразия глупо. Дамочка хмыкнула, оценивая масштабы нанесенного ею смущения. Чтобы не дать себя окончательно проглотить, Илья Тимофеевич прибег к последнему спасительному средству:

— У вас ровно две минуты! — гаркнул он.

— Ну зачем же так кричать? — Дамочка задышала ему куда-то в ухо. Кувшинов поморщился, протер платочком орган слуха: «Да чтоб вас! Взяли моду лезть в ухо!»

— А хотите… я останусь… у вас… вместо тети Клавы… Я же лучше тети Клавы, правда? — Дамочка вдруг прикусила нижнюю губу и, сменив фокус, закатила глаза — в этом была её ошибка, Кувшинов успел прийти в себя и овладеть ситуацией.

«Ага, держи карман шире! — Чиновник отскочил от хищницы, между ними снова было спасительное пространство. — Фу, какая! — про себя проговорил Кувшинов. — Уже успела разнюхать, что у меня работает тетя Клава. Кукла! Набитая тряпками или этим… как его… силиконом, такой только попадись — сожрет и не подавится! Ни ума, ни сердца! Какое там самопожертвование, служение идеалу, человеку, мужчине, в конце концов! Такой только заикнись, что она из ребра, она ж тебе этим самым ребром глазёнки и выковырнет!» — Всю эту тираду Кувшинов, конечно, ни за что на свете не позволил бы себе произнести вслух, однако, похоже, всё, только что прокрученное им в голове, каким-то образом отобразилось на лице — дамочка, оставив его, уселась на уютный, мягкий диванчик и… заплакала…

Ситуация была из критических, инициатива снова перешла на сторону противника. Кувшинов, как ужаленный, метался по кабинету, вычерчивая одну и ту же траекторию: от дивана к столу, от стола к дивану. Где-то в недрах ящика стола Кувшинов откопал бутылочку с зельем, приготовленным, кстати, той самой тетей Клашей, которую так вероломно хотела спихнуть с места самозванка. Несколько раз сбившись, чиновник наконец отсчитал сорок капель и чуть не силком заставил дамочку выпить зелье. Пока дамочка, давясь и всхлипывая, глотала, Кувшинов прикладывал к её голове смоченный в зелье платок. Нельзя сказать, что Кувшинову никогда не доводилось сталкиваться с подобными ситуациями, но к некоторым дамским фокусам привыкнуть невозможно. Ну, боялся он бабских слез, как огня!

— Это всё обман! Обман! — всхлипывала женщина.

— Что обман? — не понял Кувшинов.

— Все это… — Дама положила руки себе на талию, руки поползли вверх, Кувшинов успел быстренько отвести глаза. — А я так хочу счастья!.. Я же достойна счастья? А? — икнула дамочка.

Кувшинов не ответил, он, кажется, понял, куда она клонит, чисто по-человечески ее, конечно, было жаль (хотя как женщина — Кувшинов успел это констатировать — она так себе, не в его вкусе).

— Я думала, что с ними все в моей жизни переменится, — продолжала делиться наболевшим женщина. — А вышло вона как… только сплошные неудобства… только и думаешь, как бы они нечаянно не лопнули… я ведь даже на самолете теперь боюсь летать… вдруг что…

— Ну, это уж вы наговариваете, — показал свою осведомленность в вопросе Кувшинов. — Самолеты-то здесь при чем?! Сейчас производители такую гарантию дают, что с ними на чем хочешь летать можно… Хоть на Су-35-м. (Кувшинов, кажется, недавно что-то читал об этом в периодике.)

— А вы это точно знаете? — Дамочка недоверчиво посмотрела на Кувшинова.

— А вы, собственно говоря, зачем пожаловали? Желаете что-нибудь? — попытался перейти к делу он.

— Ах, да, — спохватилась дамочка. — Передайте им… мне бы хотелось, чтобы все это было естественным, все то же самое, но естественное! Сможете? — Дамочка с надеждой поглядела на Кувшинова.

— Ну, если вам этого не хватает…

Кувшинов пожал плечами, склонился над столом и записывал пожелание посетительницы (хотя до конца и не был уверен, располагали ли они на данный момент такими техническими возможностями, раньше советовали есть побольше капусты, но было ли это научно подтверждено?). Скрипя сердцем, чиновник пошел на некую сделку с совестью, уж очень боялся очередного слезного потока, а с другой стороны, почему сделку? Он человек маленький, зафиксировал — и следующий!

Дамочка хотела было еще что-то добавить, но Кувшинов её опередил:

— Следующий! — опять гаркнул он чуть не во всё горло. Дамочке ничего не осталось, как слезть с мягкого дивана и направиться к двери, волоча за собой запах чего-то цветочно-прелого. Последним, что увидел Кувшинов, были слегка надутые губки посетительницы. Кувшинов не стал принимать это на свой счет, еще непонятно, от чего они раздулись: от естественных причин или их накачали, как резиновые шины?

***

Не успел Илья Тимофеевич хлебануть из тети-Клашиного графинчика, дверь опять распахнулась — и на пороге вырос человек. Первое, что бросалось в глаза: костюм, ботинки, часы — всё безукоризненное. Кувшинов сразу понял, с кем имеет дело, и подскочил с места.

— Салют! — выпалил чиновник. Не то чтобы Илья Тимофеевич кого-то выделял или к кому-то был более расположен, конечно, нет, все для него были равны, просто рядом с деловым человеком и самому хочется подтянуться, расправить плечи, нацепить галстук и поскорее заняться делом. Кувшинов не был ни бездельником, ни разгильдяем, более того, возложенные на него обязанности выполнял рьяно, себя не жалея, как уже сказано выше, но, имея дело с подобной персоной, любой почувствует, что трохи, но не дотягивает. Вслед за слетевшим у него с языка приветствием Кувшинов, хорошо знакомый с правилами этикета, хотел было предложить посетителю стул, но тот уже вырос над столом и плюхнул прямо на его зеленое сукно дипломат. (Кстати, Кувшинов давно применял стул как тест на воспитанность и, к сожалению, должен был констатировать процветающее бескультурье: плюхались все без приглашения, а некоторые так еще и ногу могли задрать, ноготь поковырять.)