Крис Колфер - Дневники Матушки Гусыни [litres]

Разумеется, я была опустошена. Но всё же знание того, что я сумела подарить им хоть немного счастья в последние часы, грело мне душу, и, может быть, это было лучшее, что я сделала в жизни. Впервые я поняла, почему Фея-крёстная так любит помогать людям. Нет в мире ничего лучше, чем вновь зажигать огонь в глазах людей, помогать им забыть о своих бедах, пусть даже ненадолго. Это лучшее волшебство на свете.

Я отправилась в Другой мир в надежде изменить чью-то жизнь, но по-настоящему изменила свою собственную. Я сомневалась в себе раньше, но мне удалось рассмешить тех сирот в очень тяжёлое время, и это глубоко меня задело. Может быть, я всё же смогу помочь кому-нибудь в этом мире…

Сегодня я была в Европе – распространяла сказки и стихи во Франции. Ну и кавардак же устроили англичане и французы со своей войной! Сколько раз я ни возвращалась в Другой мир – она всё идёт и идёт. Клянусь, уже как минимум сто лет прошло.

На улицах такая суматоха, что собственных мыслей не слышно. Мне нужно было отдохнуть, найти место потише, но кругом носились солдаты, и казалось, это просто невозможно. Проходя мимо собора на краю города, я решила, что спокойнее место вряд ли найдётся.

И оказалась права – внутри было тихо, насколько тихо, что слышно было даже, как муха летит! Ни души вокруг, только картины и статуи католических святых. Я прилегла на первую же скамью и задремала.

Мне снился прекрасный сон о битве с ограми на глазах сотен зрителей, когда меня вдруг что-то разбудило. Девочка-подросток стояла в центре зала на коленях и молилась вслух. И хотя по-французски я говорю хуже, чем по-немецки, слова её я разобрала.

– Прошу, Господи, подай мне знак, как в детстве, – молила она. – Поведай, как спасти Францию от англичан и возвести Карла VII на престол.

Подростки вообще способны думать про себя? Они хоть какие-нибудь чувства умеют испытывать, не сообщая об этом всем вокруг? Вот лично я, когда была подростком, предпочитала помалкивать. Справедливости ради, я участвовала в программе защиты свидетелей, но это история на другой раз.

У Бога этой девчонке стоило бы попросить новую одежду и хорошее мыло. Она была вся в грязи, в мужской одежде, а волосы у неё спутались как воронье гнездо, – настоящий сорванец. В таком виде шансов привлечь внимание Карлуши у неё определённо не было.

Я не сразу поняла, что она, должно быть, та самая чудачка, о которой все болтают в тавернах.

Говорили, что она очень нахальная, заносчивая и всех в городе до крайности бесит. В моём мире все подростки такие, не знаю, чего в ней такого особенного. Люди здесь странные, обсуждают кого ни попадя.

Звали её Жанна что-то там. Жанна Парк? Жанна д’Арк? Ну, не суть, главное – она уже начала всерьёз меня раздражать. Нужно было от неё избавиться, чтобы спать не мешала.

– Прошу, отец небесный, – молилась Жанна. – Я, твоя скромная слуга, прошу указать мне путь, как исполнить твою волю!

– Жаааааннннааа, ЖААААААААААААННАААА! – истошно взвыла я.

Жанна вскочила и огляделась.

– Это ты, Господи? – спросила она.

– Нееееееееееет! – отозвалась я. В конце концов, притворяться Богом в церкви – это уже перебор.

– Святая Маргарита? – спросила она. – Это ты пришла указать мне путь?

– Дааааа! Это я, Святая Маргарита! – застонала я.

– Ох, Святая Маргарита! – Жанна прижала руки к груди. – Благодарю! Я исполню всё, что ты скажешь!

– Спасибо, дитя моё! Я знала, что могу на тебя положиться. Из всех жителей Арка ты моя любимица. Так вот, ты должна собрать войско и защитить Францию, Жанна!

– Конечно, Святая Маргарита!

– Освободи Францию от англичан!

– Как скажешь, Святая Маргарита!

– Помоги господу возвести Карла VII на престол!

– Да, Святая Маргарита!

– Но самое главное, Жанна…

– Что, что, Святая Маргарита? Говори же скорей!

– Сейчас же выйди из этой церкви и закрой за собой дверь!

– Всё, что пожелаешь, Святая Маргарита! – воскликнула Жанна. Она вскочила и выбежала за дверь, как лошадь из горящего сарая.

Я посмеялась и снова уснула. Бедняжка Жанна. Мне даже стало почти стыдно за этот обман. Умом она явно не блещет. Но ничего, переживёт – это всё гормоны бушуют, от них ни один подросток не застрахован.

В жизни не думала, что скажу подобное, но – я влюбилась! Его зовут Леонардо да Винчи, но я его называю Лео. Он художник, скульптор, музыкант, математик, архитектор, инженер, изобретатель и писатель! Таких называют Титанами Возрождения.

Должна сказать, из всех трендов, что я задала в Европе, больше всего я горжусь Возрождением. Без него люди вроде Лео, может быть, никогда не сумели бы показать свои таланты. Его наверняка сожгли бы на костре, равно как и всех людей этого мира, мыслящих широко и нестандартно.

Мне страшно надоел средневековый сумбур, кругом пытки да разбой. Всё это очень быстро устарело, и в конце концов я сказала: «Хватит, ребят, давайте добавим изюминки! Придумаем новую философию! Начнём готовить нормальную еду! Развесим кругом портьеры! Научимся хоть немножко наслаждаться жизнью!

Предложения мои они явно восприняли всерьёз, потому что когда я снова вернулась в Другой мир, Ренессанс был в самом разгаре. С каждым днём люди строили дома всё красивее, рисовали картины и писали музыку всё лучше, двигались в науке и медицине всё дальше. А вёл мир в эту эпоху, конечно же, не кто иной, как мой Лео.

Впервые мы встретились в таверне – даже таверны и те усовершенствовались! Лео купил мне выпить и сказал: «Я готов отдать свою левую руку, лишь бы нарисовать такую прекрасную женщину, как вы».

Он был так обаятелен, что я растаяла на месте.

– Руки не нужно, просто пригласите меня на ужин, – сказала я.

Лео отвёл меня в своё любимое местечко во Флоренции, и мы тут же нашли общий язык. У нас оказалось так много схожих интересов – что неудивительно, поскольку Лео интересовался просто всем на свете. Общего у нас тоже оказалось много. Как и у меня, детство у Лео было непростое, и он знал, каково это – опережать мыслью окружающий мир. Мои рассказы о сказочном измерении привели Лео в восторг, и он счёл, что наше с феями дело – очень благородное.

Он меня на сто пятьдесят лет младше, что меня немного смущало. Но умом мы оказались наравне, и не догадаешься, что разница в возрасте так велика.

На втором свидании Лео пригласил меня к себе и нарисовал мой портрет. Усидеть на месте было очень сложно, потому что он без конца меня смешил. Когда Лео закончил, он объявил, что однажды эта картина станет самой известной его работой.