Саймон Грин - Восход Синей луны [litres]

Руперт обернулся. Джулия обвила его шею руками и с силой прижала к себе, не дождавшись ответа. Руперт крепко обнял ее и зарылся лицом в ее длинные светлые волосы. В первый раз за долгое время он чувствовал себя счастливым и умиротворенным. Наконец Джулия оттолкнула Руперта и, держа его за руку, жадно посмотрела ему в глаза. Оба так широко улыбались, что у них заболели губы. И тут улыбка Джулии улетучилась: она заметила боль и усталость, которые глубоко въелись в перепачканное кровью лицо Руперта.

– Руперт! Ты ранен? Что случилось?

– Несколько сотен демонов оказались настолько глупыми, что пытались помешать мне вернуться к тебе. А теперь я прекрасно себя чувствую. А как ты, девочка? Выглядишь великолепно.

– Да, так я и выглядела, – сухо произнесла Джулия, – пока какой-то принц не перепачкал кровью мое новое платье.

Руперт отошел на шаг и в первый раз пристально посмотрел на нее. Платье Джулии представляло собой любопытную смесь моды и практичности, и, несмотря на то что лицо было нарумянено, а губы подкрашены, ее длинные волосы свободно ниспадали до талии, перехваченные простой кожаной ленточкой. На бедре у принцессы, как обычно, висел меч.

– Это твой меч, – сказала Джулия. – Помнишь, ты дал мне его в Черном лесу?

– Да, – ответил Руперт. – Я помню.

Голос его прозвучал холодно и бесстрастно, и Джулия с любопытством поглядела на принца:

– В чем дело, Руперт?

– Харальд пригласил меня завтра на вашу свадьбу, – сказал Руперт.

Джулия опустила голову.

– Мы все думали, что ты погиб. Ты не знаешь, что я пережила. К тому же мне не оставили выбора. А Харальд… Харальд очень хорошо относился ко мне, пока тебя не было.

– Держу пари, так оно и было.

Джулия стремительно повернулась на каблуках и бросилась бежать по коридору. Руперт покачал головой. «Какого черта я не заткнулся? А теперь мне придется идти за ней, извиняться и…» Он сгорбился. «А какой в этом смысл? Она же призналась, что выходит замуж за Харальда». Руперт посмотрел в темноту, но коридор оказался пуст.

Руперт вошел в свою комнату и закрыл за собой дверь. Прислонившись спиной к дубовым створкам, он испустил долгий вздох и огляделся. Большую часть комнаты занимали кровать, шкаф и ванна. Пол покрывали протертые до дыр ковры, голые каменные стены были пустыми. Руперт не относился к тому сорту людей, которые любят копить вещи. Поэтому его спальня могла бы показаться неуютной, но только не ему. Как принцу крови, ему полагалось несколько комнат и с полдюжины слуг, однако он от этого отказался. «Слуги мешали бы мне, когда я хочу побыть один. К тому же сколько комнат одновременно может занимать один человек?»

Руперт подошел было к кровати, но вернулся и еще раз убедился, надежно ли заперты двери. Впервые с тех пор, как он вернулся домой из Черного леса, принц был доволен, что у него в комнате нет окон. Это означало, что от демонов ему надо будет охранять только двери. «Мне надо отдохнуть. Мне надо поспать». Но принц понимал, что не сможет заснуть, пока не убедится, что он в безопасности. Он подошел к гардеробу, навалился плечом и начал медленно двигать его вперед, к двери. Только после этого он доплелся до кровати и сел на нее.

Масляная лампа горела ровным светом на простенькой деревянной стойке. В металлических подсвечниках, приделанных к спинке кровати, стояли две незажженные свечи. Руперт с помощью лампы зажег свечи, а потом аккуратно, чтобы не погасить, поставил лампу обратно. Его передернуло при мысли, что он проснется в полной темноте. Он медленно отстегнул пояс, на котором висел меч, и положил его рядом с кроватью.

«Синяя луна в полной фазе, тьма завладела Лесным королевством, потому что я вовремя не вернулся. А Джулия… Я люблю тебя, Джулия…»

Руперт улегся, не снимая одежды, и заснул. Сон его был беспокоен.

Лорд Дариус торопливо пробирался по темным бесконечным туннелям, что-то бормоча на ходу. Из-под его ног разбегались крысы, но Дариус не обращал на них внимания. Они были слишком маленькие и пугливые, чтобы причинить ему вред, во всяком случае пока он двигался. Впереди показался слабый свет, похожий на одинокую звезду на безлунном небе. Дариус остановился. Вокруг все было тихо. Он отдышался, вытащил из рукава кинжал и начал осторожно пробираться вперед.

Поток грязно-желтого света лился из воздуховода в потолке туннеля. Ржавая металлическая решетка расщепляла свет на множество сверкающих лучиков, в которых кружилась пыль.

Дариус встал подальше от столбика света и нервно закусил губу. «Это означает, что я в обитаемой части замка, здесь можно раздобыть еду и питье, но и встретиться с врагами. Надо соблюдать осторожность». Даже когда голод и жажда заставляли его покидать туннели, он жил в постоянном страхе, что люди короля обнаружат его. Он не сомневался, что гвардейцы убьют его, как только он попадется им на глаза. Он и сам бы отдал такой приказ. Он крался внутри стен, по потайным ходам, воровал хлеб, мясо и вино, но никак не мог утолить мучительного голода, который особенно давал о себе знать в часы бодрствования.

Дариус уставился на золотистые лучи, поборов желание покинуть туннели и проникнуть в замок, чтобы хоть несколько минут побыть при свете. Постоянная темнота соединяющихся между собой туннелей безжалостно сдавливала его, действовала на нервы. Дариус зарычал и упрямо помотал головой. «Я не могу покидать темноту. Еще не время. Я поклялся находиться в туннелях до тех пор, пока князь демонов не призовет меня к себе и не даст мне взамен силу, чтобы я смог одолеть своих врагов. Настоящую силу. Колдовскую».

Дариус снова пошел вперед, снова остановился и, приподнявшись на цыпочки, заглянул в боковую отдушину. От света у него заболели глаза, а по грязным, заросшим щетиной щекам побежали слезы. Однако он был не в силах отвести взгляд. Через некоторое время у него заболели голени. Он старался не замечать боли, но был вынужден наконец отойти от отдушины и от света, который так успокаивал его. Он немного постоял, раздумывая, а потом полез в рукав и вытащил последний драгоценный огарок свечи. Рукояткой кинжала он ударил по металлической решетке отдушины, высек несколько искр, и фитиль наконец зажегся. И сразу же туннель как бы ожил, словно долго ждал, пока его осветят. Потолок туннеля нависал всего лишь в нескольких дюймах от макушки Дариуса. Стены сжали его, словно огонек свечи в очередной раз показал Дариусу, насколько узким и замкнутым было теперь его жизненное пространство. Дариус топтался на месте, и везде, куда бы он ни смотрел, на него насмешливо глядела древняя кирпичная кладка. По лицу его струился холодный пот, он стонал, вздрагивал и бесцельно размахивал руками. Паника в его душе нарастала. Дариус начал вертеться кругом, будучи не в силах остановиться. Он оказался заживо погребен в каменных кишках замка. Многие мили отделяли его от света, воздуха и свободы. Он неожиданно закричал и начал колотить по стенам кулаками. Потом опрокинулся навзничь и, рыдая, остался валяться в грязи, покрывавшей пол туннеля. Некоторое время он лежал в темноте, не замечая ничего вокруг. Потом рыдания его понемногу стихли, страх улетучился, а на смену ему пришла всепоглощающая усталость. Он сел и тыльной стороной ладони вытер лицо. Почувствовав, что что-то сжато в руке, он раскрыл ладонь и обнаружил сломанный огрызок свечи. Она превратилась в бесформенную массу воска. Дариус засопел и выбросил комочек.