Тим Вернер - Мы, монстры. Книга 2. Иные [СИ]

— Прочь! — рявкнул ему Рэй, и тот черной стрелой взмыл в небо — туда, где не достанут.

Но только для того, чтоб снова, сложив крылья, вращаясь, устремиться вниз и попытаться укусить, и ударить лапой. Или снова с разворота снести хвостом.

На них бросились. Йен не успел рассмотреть ничего — взмахнул мечом, отразил удар, потом вперед шагнул Рэй, ударил накрест: мечом срубил того, кто пытался достать Йена, длинным ножом — еще одного, сбоку. У Йена была доля мгновения, чтоб увидеть, что происходит.

Иные — серые, дымчатые, невесомые, стремительные.

Один из них, совсем близко, но не бросается в бой. Натягивает тетиву, отпускает, и стрела летит, летит…

Почему так медленно?

Но времени думать об этом нет: его хватает только на то, чтобы выхватить Весло и отбить стрелу.

А потом всё снова происходит очень быстро.

Рэй разворачивается к очередному противнику, и тот отступает под градом ударов: он был готов к встрече с человеком, не с Королевским охотником. Еще один бросается к Йену, и тот резко уходит вниз — видел, что Нивен так делает. Не приседает — падает на полусогнутую ногу. Делает на ней оборот и проносит по широкой дуге меч, освобождая место для маневра.

И снова свистит над головой стрела. И Весло кого-то задевает. Йен вскакивает. К нему шагают двое, одному из них в лицо ему тут же летит горсть земли из левой руки. Выпад второго парирует меч в правой. А черная кошачья тень сбоку взмывает и бросается на третьего, который заходил со спины.

Короткий удар лапой по горлу — и кошка длинным прыжком уходит прочь. К Нивену наверняка — не просто же так всюду за ним таскалась. Значит, жив еще…

Это хорошо? Плохо?

Времени отвечать себе нет: вокруг воет, кричит, рычит. Звенят и скрежещут мечи, свистят стрелы.

“И где чертов монстр?! — думает Йен, в очередной раз уворачивается от удара, а Рэй, оттолкнув, вновь берет нападающего на себя. У Йена появляется еще одно мгновение, чтобы подумать. — Давай, на выход, рогатый! Если я умру, я ведь тоже останусь один, так? Нынче не предусмотрено общение с умершими родственниками в царстве Ух’эра. Нынче и Ух’эра не предусмотрено… Так что — давай! Ко мне!"

Аэ вышла на опушку.

Равнина была уже в крови. Лес — в огне. И пускай горели лишь несколько участков, лес будто высох, и теперь пожар легко мог распространиться.

Но ей было не остановить пожар. Теперь она видела: ей и Онхала не остановить — в его глазах такой же огонь, жаркий и всепоглощающий…

И все же — она попытается.

Она должна.

Аэ взмахнула рукой, призвала любимую волчицу.

Нивен отбил удар, еще один, ткнул кого-то мечом в живот, кувырком ушел от проносящегося мимо лезвия, выбросил руки в стороны, чтобы достать сразу двоих, но в грудь внезапно ткнулось третье лезвие.

Нивен замер.

Нет, его не ранили. Просто остановили.

Нивен медленно поднял взгляд.

Над ним возвышался настоящий Иной. Высокий, выше остальных, широкоплечий, будто из гранита высеченный, светло-серый и даже как будто бы угловатый. Смотрел пристально, внимательно. С легким насмешливым отвращением.

— Как интересно... — тонкие губы едва шевельнулись, а Нивену показалось, что Иной мог и не шевелить ими, что ровный напевный голос лился будто бы сам по себе, отовсюду и сразу. — Такое мелкое существо… Откуда в тебе сила, уродец? Я видел, что ты творил в воздухе, что творишь здесь. Кто тебе покровительствует?

Нивен покосился по сторонам. Иные образовали вокруг них плотное кольцо, отбивая атаки со стороны лишь для того, чтобы этот мог выговориться. Они всегда так воюют? Берут в кольцо и заговаривают до смерти?

Вдруг с диким шипением, то ли прорвав, то ли перемахнув линию обороны, к Иному метнулась огромная черная кошка. Тот отмахнулся молниеносно, не глядя, левой рукой — правой все еще удерживал меч у груди Нивена — и та, взвизгнув, вылетела за пределы круга. Под плащом, слегка разошедшемся на груди во время удара, мелькнуло ожерелье с несколькими зелеными камнями, и Нивен подумал: он еще и бусы на битву нацепил?

У остальных он бус не видел… Что это? Какой-то символ у Иных? Кто главный — у того и бусы?

А камни были непростыми: как будто бы теплыми, как будто бы светились изнутри. Были как будто... живыми?

— А это даже интересно, — проговорил тем временем противник и сделал шаг назад, опуская меч. И зачем-то представился. — Я — Онхал.

"Это шанс", — понял Нивен. Ему дали шанс. Крошечный, ничтожный, но шанс. Если он у них главный — не зря же все толпятся вокруг, прикрывая, и бусы эти точно не зря — если он главный и если удастся его убить...

— Нивен, — ответил он.

Шагнул, сделал обманный выпад правой рукой с зажатом в ней мече, в последний момент сместился в сторону, ударил левой и... меч провалился в пустоту. И стало больно в груди.

Существо выбросило меч вперед и тоже сместилось так быстро, что Нивен даже не успел заметить, в какой момент это произошло. Его хитроумный удар привел лишь к тому, что он не умер мгновенно — меч не попал прямо в сердце. Но пробил грудь.

— Скучно, — холодно произнес тем временем противник, рывком достал оружие. Нивен упал на колено, пытаясь опереться рукой о землю, удержаться, чтоб не рухнуть плашмя. Существо брезгливо вытерло клинок о него же и шагнуло мимо — снова в бой.

Если с обычными эльфами еще можно было сделать хоть что-то, то этот, казалось, одной рукой положит половину армии. Второй не тронет другую половину только затем, чтоб посмотреть на побоище. И поговорить. Ему же скучно!

Нивен все-таки упал — не смог удержаться. И дышать не мог. "Лаэф!" — хотел крикнуть он, но не вышло.

А потом его схватили за плечи, перевернули.

Йен.

Живой, рыжий идиот…

Нивен даже попытался улыбнуться.

— Нивен! — позвал тот, встряхнул за плечи.

Лаэф же — услышал. Вздохнул протяжно — вой ветра среди темных скал. Но сделал последнее возможное — набросил тень на обоих.

— Ты умираешь? — Йен всмотрелся в глаза. Говорят, когда человек умирает, в глазах гаснет свет. А как понять, умирает ли этот, у которого света в глазах не было отродясь?

Нивен вдруг вцепился в руку так, что показалось: сейчас сломает. Выдохнул, подавшись вперед:

— Оже... релье...

— Об этом ты сейчас хочешь поговорить? — поднял бровь Йен.

— У… главного… на шее…

Йен где-то слышал: перед смертью люди могут бредить. Эльфы, выходит, тоже? И как понять, кто тут главный? Как тут вообще хоть что-то можно понять?

— Ты бредишь? — уточнил Йен. И сам понял, как глупо звучат его вопросы. Как Нивен ответит, если он — бредит? Да и не каждый умирающий признает, что он умирает. Люди как правило страх как не любят умирать.

А Нивен неожиданно, все так же удерживаясь за его руку, сел.