Тим Вернер - Мы, монстры. Книга 2. Иные [СИ]

И медленно двинулся к распахнутой двери.

Гном наверняка бросился с докладом к Тейрину. Что ж, фактор внезапности утерян. Зато гном не мчится на него с секирой наперевес, а это сейчас очень кстати: ноги подкашиваются, голова кружится, по рукам бегут колючие мурашки. И плечо опять болит — кажется, кто-то все таки успел ткнуть чем-то острым.

Мирт угрожающе рыкнул за спиной.

Нивен замер у двери, обернулся.

— Ты не пролезешь, — сказал жабе, подумал и добавил. — Жрать надо меньше.

Мирт, кажется, удивился. Пришла очередь Нивена самодовольно ухмыляться.

А потом он нырнул во тьму.

Прошел несколько шагов, прислонился здоровым плечом к стене, проморгался.

“А вот это плохо, — подумал он. — Я теперь хуже вижу в темноте. Нет. Теперь я ничего не вижу”.

— Идиот, — в который раз пробормотал Лаэф и даже прикрыл рукой лицо — как будто не желал этого видеть. Но не видеть не мог. Не видеть означало бы отпустить нить, которая уже вовсе и не нить, а золотой трос. Растет на глазах. За него можно потянуть и — главное — по нему можно попытаться взобраться наверх.

Уже сейчас нужно пытаться, уже сейчас. Иначе будет поздно. Только вот — позволят ли остальные? Ходят кругами, волками смотрят. Нет, посмотреть, конечно, есть на что.

В отличие от них Лаэф быстро восстанавливает силы. Сидит на пригорке в клубах серого дыма, который так и норовит разнести в клочья здешний ветер, но что ему ветер? Он сам — дым. Тень. Тьма. С ним так легко не справиться. И трос в руках уже почти прочный.

— Конечно, ты не видишь ничего! — прошипел он Нивену. — А нос тебе на что? Нюхай! И уши твои! Слушай! Чувствуй! Осторожней!

Нивен его не слышал.

Заррэт, напряженно наблюдающий за братом, стоя в нескольких шагах позади, увидел, как тот вскочил, сжал нить — или это уже лучше называть веревкой? — сильнее, как будто еще сильнее можно было сжать. На миг даже испугался, что Темный сейчас начнет взбираться по ней.

Или не взбираться — тенью взлетит, он ведь может уже, видно же: тени вновь послушны ему. Отродье и впрямь питает Лаэфа. Никто из них четверых не окреп за это время. Не носился вместе с ветром над безжизненными равнинами Ух'эр, орошая просторы своим ненормальным смехом, не роняла семена в землю Тэхэ, чтобы взрастить и здесь, как когда-то на месте таких же пустошей, свои сады, не напевала под нос мелодии Эйра, и даже не пыталась ни из чего соорудить себе качель, а ей же, рыжей, только дай где покачаться.

Да и сам он... Создать оружие из небытия, вне кузницы, вне родного мира — задача непосильная. Все, что смог, заточил камень. Только вот резать им волшебную нить — дело пустое. Не разрежет, ибо нет в нем, черном и безжизненном, как все здесь, как душа Ух'эра, силы. Не струится внутри, не пульсирует.

Ничего в нем нет.

Стена казалась сплошной, потому Нивен не ожидал, что на него нападут из ниши.

Почувствовал движение и успел увернуться в последний момент. Секира со свистом разрезала воздух рядом с его головой. Нивен упал на колено, но тут же пропустил тяжелый удар в грудь. Ушел в кувырок назад через плечо и вскочить на ноги у противоположной стены. Разглядел наконец силуэт гнома в темноте.

— Ты стал предсказуемым, — заметил тот. — Зря вернулся.

Прокрутил секиру в руке: лезвия со свистом разрезали воздух.

Нивен осторожно шагнул в сторону — чтоб оказаться глубже в коридоре, но остаться лицом к гному.

“У него короткие ноги. Улучить момент — побежать. Не догонит”.

Кажется, так обычно делает Йен. Кажется, Нивен начал понимать, почему.

— Мне нужен Тейрин, — сказал он.

— Он многим нужен, — понимающе кивнул Крит.

— Ты хоть знаешь, что он собирается сделать? — спросил Нивен.

Гном, черты которого стали наконец немного различимы, казалось, задумался. По крайней мере, будто нахмурился больше обычного. Или Нивену очень хотелось так думать.

Он не рассмотрел толком — сзади на шею набросили удавку. Он в общем-то знал, что делать. Успеть перехватить веревку и падать вниз, перебрасывая через себя душителя. Он знал, что делать. Он просто не успел.

Перед глазами окончательно потемнело.

— Хватит, — безразлично, задумчиво сказал Тейрин.

Душитель убрал руки — незваный гость рухнул на каменный пол.

Тейрин остановился над ним, пинком перевернул. Присел и всмотрелся в лицо. Брезгливо скривившись ткнул пальцем в артерию на шее. Гость все еще был жив. Крит снял со стены факел, зажег и поднес поближе.

— Кровь этого мне не нужна, — равнодушно отметил Тейрин и поднялся. — Она грязная. А он — не Каарэй.

— Так что с ним делать? — растерялся Крит. — Он прибыл на черной виверне. Искал тебя. Спросил даже, знаю ли я, что ты собираешься делать.

— А он, значит, знает? — хмыкнул Тейрин. — Можем взять его с собой. Пусть увидит, насколько неправ.

Развернулся и зашагал прочь.

— Тейрин, — осторожно позвал Крит, и тот круто развернулся. Раздраженно уставился в глаза: будто он очень спешил, а гном его отвлекал.

“Ага, как же, — подумал Крит. — Так спешил, что аж бросил всё и примчался сюда — смотреть, кого я тут убиваю. Чтобы защитить тебя! От того ли я тебя защищаю? И правда — что ты собираешься делать?”

Впрочем, остальное — позже. Все эти странные игры с камнями и кровью — позже. Сейчас — Нивен.

— Я бы советовал добить его сейчас, — сказал Крит. — Выбросить со смотровой площадки или задушить до конца. Он опасен.

— Я не боюсь его, — Тейрин пожал плечами. — Он хотел видеть меня. Он увидит меня.

И скрылся за поворотом.

Крит щелкнул пальцами, призывая людей.

— Дотащите этого до купален, — приказал им. — Дальше я сам.

Нивен пришел в себя от хлесткого удара по щеке. Медленно открыл глаза. Он стоял на коленях, его держали с двух сторон, не давая упасть. Попытался пошевелить руками, но запястья были туго стянуты веревкой за спиной.

Плохо. Но дергаться пока не стоит.

Тело болело. Горло жгло огнем. И дышалось через боль.

Но он был все еще жив.

По щеке его ударил мальчик. Совсем мелкий. В белом длинном плаще, в белых перчатках, и сам бледный, почти как Ух’эр. Совсем еще ребенок с огромными голубыми глазами.

Так, по крайней мере, кажется поначалу — сам он мелкий, глаза огромные, веки словно припухшие от недосыпа. Но если в глаза всмотреться — видно, что ничерта он не ребенок. Взгляд — холодный, чуть брезгливый, но больше равнодушный. Очень взрослый взгляд.

Ударил, дождался, пока Нивен посмотрит на него, отошел на несколько шагов назад. Шагал легко, невесомо, будто бы еще немного — и взлетит.

Отвратительно, сладко и вязко пахло чем-то знакомым.

— Я Тейрин, — сообщил мальчик. Твердо и ровно, как говорил обычно сам Нивен. Обычно, но не сейчас.