Владислав Шубин - Путь меча [litres]

Доведя вал до уровня стены, кочевники установили таран, который должен был пробить брешь в стене. Наблюдающие со стены горожане осыпали кочевников бранью, но не могли ничего поделать под плотным обстрелом со стороны лучников и пращников. Чтобы лишить защитников окончательной возможности отвечать на обстрел, на доски защитной кровли привязали захваченных жителей. В основном это оказались женщины и дети из захваченного обоза, среди них местные с трудом узнали несколько горожан. Пленные были в ужасном состоянии, однако всё еще живы.

Ночью группа из нескольких десятков воинов попытались спасти заложников, но попали в засаду и были полностью перебиты на глазах у молчащих защитников города. После нескольких неудачных стихийных попыток, потеряв еще пару десятков воинов, наместник приказал жестко пресекать подобные инициативы.

Утром, несмотря на самоотверженную работу каменщиков и защитников стены, кочевникам все-таки удалось пустить таран в ход. После первых же ударов стена задрожала. Для того чтобы снизить силу тарана, Бран приказал опускать со стены мешки, набитые тряпками и разнообразным мусором, которые значительно осложняли точное направление и смягчали удары. Несмотря на эти ухищрения вскоре под ударами тарана стена начала шататься.

Ближе к утру, с согласия Тариуса, глава стражи организовал нападение на укрепления кочевников тремя отдельными группами. Воинам удалось незаметно выбраться из подготовленного заранее подземного хода. Благодаря неожиданному нападению удалось отбросить кочевников к самому лагерю, оставшиеся люди поджигали машины и защитные кровли.

Группа воинов в гробовом молчании снимала распятых на навесах людей, аккуратно складывая их на землю. Полковой маг тоже пошел со всеми на этот раз, хотя Федор не видел, чтобы он пробирался вместе с ними под землей. Теперь же Пинтус делал скорбную работу, проверяя состояние лежащих на земле людей, судя по сумрачному виду старого полкового мага, они опоздали – спасать, было некого.

Мальцев как раз находился в охранении группы, ломающей укрепления и осадные сооружения, оставшаяся часть группы поливала обломки маслом для лучшего возгорания. Он сначала даже не понял, что привлекло его внимание, в грудь только кольнуло плохим предчувствием. Приблизившись к ряду лежащих на земле людей, он столкнулся глазами с отсутствующим взглядом старого лекаря. Увидев Мальцева, тот неуклюже попытался накрыть обрывками одежды лежащее перед ним тело. Слишком медленно.

Федор словно на всем ходу натолкнулся на стену. Чувствуя, как в районе солнечного сплетения растет ком льда, парень скинул с тела, лежащего перед ним, обрывки материи, бесцеремонно оттолкнув стоящих перед ним людей.

Старый маг что-то бубнил, легко прикасаясь костлявыми пальцами к плечу, но его слова доносились глухо, словно из-под воды. Жадно рассматривая тело изуродованной мертвой женщины, Мальцев пытался понять, что-то, что с каждой секундой ускользало от него все дальше и дальше.

Закрыв глаза на миг, он взял на руки невесомое тело Магды и мощным рывком поднялся с колен, люди, молча стоящие вокруг, поспешно попятились.

Костер от осадных укреплений уже поднялся до небес и жарил на несколько шагов вокруг, стреляя сухим деревом. Пробежав под не успевшими сильно заняться кровлями и кольями, парень осторожно положил Магду на обломки недостроенной осадной башни, совсем не замечая жара близкого огня. Взметнувшиеся искры скрыли от невольных зрителей дальнейшее.

Отряд хорошо вооруженных воинов, еще несколько дней назад бывших простыми стражниками в забытом на границе городишке, ощетинившись копьями, стоял против хаотичной массы кочевников. Пока их спасало только воинское умение, с таким трудом вдалбливаемое им главой стражи и его помощниками.

О! Теперь они были благодарны своим звероподобным наставникам, так ненавидимым ими в мирной жизни, и все равно их было слишком мало. Каждый из этой слаженной группы втайне мечтал услышать наконец этот проклятый сигнал отступления, и уже не один из них лежал на земле, истекая кровью, так и не дождавшись его. Этот жалкий полусотенный заслон на пути кочевники не снесли только потому, что оказались не готовы к организованному пешему бою, к тому же их было сравнительно мало, и большая часть не имела доспеха.

Третья группа горожан напала на лагерь, осыпая его огненными стрелами, отчего отсюда было заметно, как метались тени и весело полыхали шатры. Там и сосредоточились основные силы кочевников, отражая мнимую атаку многочисленного врага.

Десятники кочевников думали и вовсе подать команду к отступлению, не желая умирать понапрасну, когда среди них появился сотник, одетый в распахнутый дорогой халат. Размахивая аляповато изукрашенной камнями саблей, он наконец навел порядок, и воинственная толпа, похватав копья и просто стволы деревьев, приготовленные для штурма, начала теснить стражников.

Поддавшись давлению со стороны организованной атаки, стражники попятились, постепенно теряя стратегическую возвышенность. Стоящие в передней шеренге кочевники тут же почувствовали вкус победы. Брызгая слюной и крича что-то воинственное, враги усилили напор, пытаясь окончательно выдавить горожан с высоты. Внезапно каффидцы в первых шеренгах перестали чувствовать напор сзади идущих, длинные копья стали тяжелыми, словно задние ряды их бросили. Более того, из-за спины начали доноситься какие-то странные крики.

Для стражников со стороны это выглядело, как что-то врезалось в правую фалангу наступающих кочевников и, пройдя строй как нож сквозь масло, снова вгрызлось в тело отряда степняков. Вокруг этого места сразу образовался вооруженный до зубов круг, всё-таки каффидцы были воинами, но заминка позволила командиру стражников перегруппироваться и начать отступление к городу, про себя вознося хвалу безумцу, решившему выкупить их жизни своей.

Между тем вышеописанный безумец меньше всего хотел жертвовать своей жизнью ради других, он вообще ни о чем не думал. Просто личность цивилизованного человека треснула как лед под пятой доставшихся ей испытаний, сползла кровавыми ошметками, явив миру оскал зверя. Зверь горел только одним желанием – отомстить.

В каждом из нас сидит чудовище. Та самая темная тварь, что подталкивает людей на наихудшие поступки. Этот личный монстр вынужден копить злобу, сидя на цепи морали и человечности, капая на пол ядовитой слюной черной зависти.

Порой монстр так и стареет вместе с владельцем, уходит вслед за ним беззубой слепой шавкой или вовсе рассыпается в прах. Важно понимать, что, если обезумевший зверь сорвется с цепи, остановить его будет практически невозможно.