Андрей Минин - Нулёвка

— А почему мы их не изведём? — Снова влез неугомонный. На этот раз, получив два подзатыльника. От учителя и соседа по парте.

Хороший вопрос. Гномы, с которыми мы воюем — не лучшие в мире рудознатцы и добытчики ископаемых, как бы они не хвалились. Чуди — в этом нет равных! Вот и поставляют они хозяевам земель наверху: золото, серебро и каменья, взамен прося сущую малость — впавших в немилость Бояр и семьи их.

— А мы? — В стоявшей тишине, прозвучал голос другого парня.

И у нас они водятся. Но ведём мы ли с ними дела — не ведаю! Но догадываюсь…

— Кто она? — Похолодел мой голос, как он закончил.

— Старшая дочь Царя Эстонии — Мария. Двадцать пять лет. Муж погиб. По ней всё решено! Слишком своенравна и сильна духом. Не захотела в жёны идти к Боярину знатному, что Императором поставлен главой карательного похода по этим землям. — Доигралась, еле слышно пробормотал он.

Стоим, молчим. Глазеем друг на друга и на неё. Гляделки продолжались минут пять. Он продолжил:

— Земли здешние уже наши. Она теперь никто. В рабы нельзя — Царская кровь. В жёны не хочет. Вот и решили проблему. — Помолчали… — Перед тем, как ты выступишь, зайди со своими людьми к ритуалисту и дай клятву, что доведёте её до Чуди и не поможете бежать. И само — собой о неразглашении, подкрепив свои слова кровью. Так что не рыпайся… — Посоветовал тысячник.

— И тебя всё устраивает? — Не поверил я. Думаешь, знаешь человека, а тут…

— Нет, не устраивает. Но как ей помочь не вижу. Прости Хан. — Повинился он искренне. — Тебе придётся это сделать и забыть. Как и мне. Забыть о многом….

— Опасность для меня в чём? — Хватит тянуть кота за яйца. Против системы не попрёшь.

— Посланников с дарами, они съедают за милую душу! Передай и беги со всех ног! Удачи!

— Ну, обалдеть!!!

— А ну отпусти! Отпусти, говорю!!! Я пи — пи хочу, — кричала красивая девушка, на ведущего её на длинной верёвке, привязанной к рукам — Добрыню. Тот молчал. Решения принимать не ему. И где аристократичность? Пи — пи она хочет! Или думает, мы не знаем слова — клозет?

— Ты пять минут назад ходила, — устало напомнил я. Пятый день идём. Достало всё! Напряжение это. Вина. Угрызения. Подсказал бы кто…

— И что? — Попыталась она упереть руки в бока. Не получилось…

— Привал! — Выкрикнул я. — Пошли, — перехватил я поводок. — С тобой схожу.

— Вуайерист малолетний!!! — Осталось за ней последнее слово.

Как я понимаю того Боярина! Строптивая… Дерзкая… И желанная… Ммм…да… Храм 'Бе', уже не за горами. Быстрей бы её уже сбагрить! А ты, совесть — замолчи!

— Что за странное название? — проворчал я, перешагивая лепёху дикого животного. Две лепёхи!!!

— Это сокращённо. А так — Безумный Бог! — Уселась в травку Мария, делать дела. Я тактично отвернулся.

— И не страшно тебе? Бежать не пытаешься?! Уговаривать отпустить тебя за выкуп большой — не даешь? Покорная слишком… — Проявил я любопытство. Странная…

— Тропа к Чуди лежит через 'Бе'. Не обломится им ничего, — уверенно заявила длинноногая. Ух, какая! Каюсь! Глянул разок… Никаких конфет сегодня! — наложил я на себя епитимью.

— Почему?

— Узнаешь, — пообещала она так, многозначительно, потянув трусики на место и поглядывая на меня. Смотрю ли?

— Ладно, — махнул я рукой. — Раз ты такая сведущая, ответь: где дракончики? По долине идём, а их всё нет и нет?

— Извели! Жажда наживы! Всё, как всегда. Слишком они ценны, как ингредиенты или домашние питомцы. Защититься нечем… — Смахнула она слезинку. Наконец — то прорвало! Я уже бояться стал — спать по ночам. Вдруг горло себе перережет или караульному? Отбирать тот, что на поясе — запретили. Кровь — не вода! Да…. А в жертву значит можно? Совесть, совесть, совесть…

С тех пор, так и повелось, что вёл её я. Болтали о том, о сём, а на душе кошки скребут. Нравится она мне. Ох, как нравится! Чуть не поцеловал её на очередном привале! Может снова, кто в голову залез? Эх… Впереди бессонная ночь. Буду проверять.

— Пришли, — уложил я Марию, перед собой. Шла, клевав носом. Заснула. Пришлось взять на руки. Мягкая, тёплая… домашняя такая. Личико умиротворённое. Ни невзгод, ни потерь. Там жив и муж и отец. Братья и сёстры…

— Прости меня, — убрал я локон, что лез ей в рот, проведя рукой по лицу. Она причмокнула, улыбнувшись.

— Буди, давай! — Вылез 'Дядя' Фёдор. Не сюсюкайся! Размазня ты или сотник? — Усомнился он. Кого совесть не мучила — так это его.

— И, правда, пора… — Кивнул я Гостомыслу на сооружение. Пусть глянет. Разведает.

— Чисто, — отчитался он. — В пыли, правда, всё, — встряхнулся, как собака.

— Мария! Мария! — Мягко толкнул я её.

— Что такое? — Не поняла она спросонья, потирая ангельские глазки, как в детстве. Кулачком.

— Мы пришли, — повернул я ей голову в нужном направлении, придерживая полуспящую, вдыхая её аромат. Луговые травы и шоколад из моих запасов.

Здание явно было не посещаемо. Всё в грязи и потёках! Окон нет. Былое величие ещё проглядывало, но время брало своё! Одноэтажное, куполообразная крыша, оранжевого цвета. Стены все в мазках: синий, чёрный, жёлтый. Дверь на половину металлическая, на половину деревянная. Понятно, почему безумный… Не храм, а несуразица.

— Идём? — Спросил я, проклиная себя в душе. Может бросить всё? Наплевать на клятвы? А?

— Не волнуйся Хан, — приобняла она меня, чмокнув в щёчку! — Доброе у тебя сердце. Вижу я! Всё будет хорошо, — первой ступила она под своды.

Двери, сами собой захлопнулись. Тропа светила белым впереди, но не успели мы и сделать шага, как загрохотал голос:

— Кто посмел?! Убью! Расцелую!!! — Последнее, было много страшней — замерли мы. Ну, его!

— Не гневайся Боженька, это я, раба твоя — Мария! Дочка прапраправнука твоего!

— Очередная жо…! — Понял я, наблюдая, как из грязи, что заполонила здесь всё — собирается фигура великана семи метров, с одним глазом, тремя руками и без ног. Обрубки! Странное зрелище. Смешное и в то — же время пугающее. Поджилки затряслись. Этот — явно опасней прошлого будет! Тот только в нави и мог что то… Не к ночи будь помянут!

— Мария! Девочка моя. Дай обниму! — Взял он её в кулак, поднял на уровень глаз и потряс. Вот кочерыжка! Чужое щупает! — Кто это с тобой? — Словно вывернул нас наизнанку его взгляд.

— Сопровождающие. Их послали передать меня Чуди Белоглазой, на растерзание. — Сдала она нас сразу. Влюбился дурак! Приворожила! Не учусь я на ошибках! Не учусь…

— А вы и, правда, Бог? — Не нашел, лучшего места для глупых вопросов Добрыня. Ох, что щас будет…

— Ха-ха-ха-ха, — захохотал тот. — А ты смел — смертный! Мало кто отважится спросить такое. Убью тебя быстро! — Пообещал он.

— Глуп он, а не смел! — Загородил я от взора великана подчинённого. Не хочу никого терять!