Надежда Голубенкова - Превратности судьбы

Марфа, чуть покраснев, кивнула и до конца ужина уже не вставала. Но вот все насытились, и Миша не поверил своим глазам: Варя, будто это было для неё обычным делом, принялась помогать экономке убирать со стола. Очнувшись, юноша без слов последовал её примеру. Алет тоже не остался в стороне, и вчетвером (вместе со смущённой женщиной) в один заход они унесли грязную посуду на кухню.

— Если хотите, я могу помыть.

Миша сказал это вполне серьёзно, но Марфа испуганно замахала на него руками:

— Что вы, сударь! Вам не подобает выполнять чёрную работу.

— Я настаиваю, — опередив сконфуженную и не знающую, как возразить, женщину, засучив рукава рубашки, принялся он за работу.

— Но, сударь…

— Дядя прав, — непреклонно взглянул в лицо экономке Миша. — Теперь вы — член нашей семьи. По крайней мере, пока дядя здесь хозяин. Надеюсь, отец, когда его оправдают, не изменит этого решения.

— Но как же… — растерянно пролепетала женщина.

— Он прав, — вмешалась наблюдающая за ними Варя. — Тётя Марфа, я люблю тебя и деду Филю, почти как маму и папу.

— Моя дорогая, — умилилась её словам женщина и ласково обняла девочку.

— И не называйте меня больше «сударем», — попросил шатен. — Даже когда вернётся отец. Просто Миша.

Растроганная таким отношением юных господ Марфа уже ничего не могла сказать против. А в дверях стоял слышавший каждое их слово Панфилий. Старик всегда относился к детям барона, будто к собственным внукам. И теперь он тепло улыбался, видя, что какими бы трудными не были для ребят последние месяцы, они явно пошли их душам на пользу. Да и Марфа, нянчившая в младенчестве обоих, по праву заслуживает особого отношения со стороны юных господ.

На следующее утро дядя ушёл из замка затемно, а вернулся только к ночи. Миша весь день провёл с сестрой: читал сказки, помогал рисовать, играл… Алет, от нечего делать и подчиняясь запрету учителя не выходить сегодня из дому, крутился рядом.

Варя уже давно отправилась спать, когда, наконец, на пороге замка появился уставший, но явно довольный мужчина.

— Полуночники, чего не в кроватях? — заметив на диване у лестницы своих подопечных, изучающих карту страны, весело спросил Виктор. — Неужто Марфа забыла объявить вам отбой?

— Она поняла, что это бесполезно, и ушла спать, — выдал Алет, закусив губу, нарисовавший почти правильный круг в лесной области.

— И кто вам разрешил портить карту? — повесив плащ, подошёл к ним заинтересованный Виктор.

— Миша нашёл на ней то озеро…

Более подробных разъяснений мужчине не потребовалось.

— А здесь, примерно, стоит изба, — Миша указал в центр начерченного товарищем круга.

— Уверен?

Миша кивнул.

— Мы подумали, что тебе может понадобиться наша карта, когда ты поедешь на переговоры с эльфами.

— Правильно подумали, — похвалил обоих мужчина и, спросив разрешения, свернул подправленную карту и засунул во внутренний карман висящего на вешалке плаща.

Втроём они переместились на кухню.

— А чем ты занимался? — спросил Миша, дождавшись, пока дядя поужинает.

Всё это время парни еле сдерживались от нетерпения. Но чувство приличия не позволило им отвлекать голодного мужчину от поглощения пищи.

Виктор, хитро подмигнув, достал из дипломата два завязанных красными лентами небольших свитка и передал один племяннику, а второй — ученику.

— Что это? — повертев в руках свиток, первым спросил Миша.

— Откройте, — посоветовал дядя.

Шатен, подозрительно взглянув на него, всё же развернул свой свиток и изумлённо прочёл:

«Данный документ выдан Максиму Градову, сыну барона Виктора Градова, в свидетельство его совершеннолетия»

Внизу стояли вензель короля и гербовая печать отдела учёта населения.

Такую бумагу можно было получить для поступления в академию или заключения брака по наступлению шестнадцати лет. Она не только являла собой доказательство наступившего совершеннолетия, но и могла быть использована при спорах наследования. Документ не был обязательным, но у состоятельных горожан глава семьи непременно заказывал сыновьям такую бумагу. А титулованных ещё и вносили в государственную книгу родов, с описанием внешности и указанием особых примет (если таковые имелись).

— Граф был крайне удивлён, когда я объявился пред его светлые очи пару месяцев назад, — усмехнулся Виктор, дожидаясь, когда племянник отойдёт от шока. — Вероятно, он не рассчитывал, что я до сих пор жив. Естественно, он совершенно не в курсе моей личной жизни и семейного положения. Мне удалось добиться, чтобы тебя записали в родовую книгу Градовых.

— А если обман раскроется? — с волнением спросил Миша, скатывая документ.

— Я уже десять лет живу, как Диран. И если кто из знакомых Дирана знает моё настоящее имя, так только с моих слов, — успокоил его Виктор. — Главное, постарайся не собирать на одной вечеринке своих старых друзей и приятелей тебя-Максима, и наша маленькая тайна останется тайной. Ах да, я указал, что у Максима чёрные глаза и волосы, — и он передал племяннику коробочку с тёмными линзами и литровую банку не то с сажей, не то с угольной пылью. — Используй его как обычный шампунь. Краска устойчива к дождю и внешним воздействиям, но отменно смывается обычным дегтярным мылом. Эффективно, просто и никакого ущерба, — подмигнул мужчина. — Если вдруг кто тебя узнает, делаешь каменное лицо и ссылаешься на гены: мол, «семейное сходство с кузеном, но я, вообще-то, больше похож на отца».

Миша честно постарался запомнить совет дяди, но не был уверен, что в экстренной ситуации достаточно убедительно сможет сыграть.

— А тебе, Алет, я сделал справку ещё полгода назад, на всякий пожарный.

В документе рыжеволосого юноши значилось, что он является Алексом, племянником торговца-путешественника Дирана.

— Ещё я выяснил насчёт Оскара.

— Что с ним? — встрепенулся Миша.

— Он безупречно справился со своей ролью. Надёжный человек мне сообщил, что пару месяцев назад дозор действительно привёл мечтающего о службе деревенского паренька, который в тот же день был зачислен в городскую стражу рядовым. Следующей ночью Оскар будет дежурить на городских воротах, и ты, если хочешь, можешь с ним встретиться, — разрешил Виктор племяннику.

И мужчина подробно объяснил, как безопаснее всего организовать свидание с братом.

— А почему ты не пойдёшь с нами? — под конец спросил учителя Алет.

— С рассветом я отправляюсь в Долину, — потерев глаза, ответил Виктор.

Напоследок он велел Мише ни в коем случае не предпринимать самостоятельных попыток встретиться с матерью или отцом. Скрепя сердце, племянник дал слово, и все трое, пожелав друг другу спокойной ночи, отправились на боковую.