Андрей Мажоров - Дьявольский полдник

Й о г а н. Во, слышал? Речь-то разумная! Ах ты, голубчик мой дорогой! Укрепим! Как еще укрепим-то! (Вновь подсаживается к П о п р и с к и н у.) А где же вы, милостивый государь, мундирчик-то свой оставить изволили? И шинелишку? Не долго ли до п-простуды?

П о п р и с к и н. Тс-с! Молчание! Молчание!

Й о г а н. Что ж такое-с?

П о п р и с к и н. Тс-с! Будучи жертвой злобного навета, тайно освободился от пут и произвел внезапную ретираду из окна нужника. Далее ушел через дыру в заборе. Вообразите, меня, здорового человека, упрятали в гнусную скудельню!

Й о г а н. Так-так-так…

П о п р и с к и н. Происки завистников! Интриги и козни!

Й о г а н. А позвольте же осведомиться… Меджи и Фидель… Более не снюхивались? Писем друг другу не писали?

П о п р и с к и н. В толк не умею взять — об чем вы, почтеннейший?

Й о г а н. А где ныне правит узурпатор Буонапартий?

П о п р и с к и н. Как, то есть, правит? Ведь он об эти поры… как бы сказать… и вовсе помре.

Й о г а н (радостно). Так помянем! (Быстро наливает себе и П о п р и с к и н у.)

П о п р и с к и н (недоуменно). Царствие небесное… (Выпивают.)

К а т я. Вы хоть закусите… (Подносит обоим тарелку с солеными огурцами.)

П о п р и с к и н. Благодарствуйте! (Й о г а н у, жуя.) А я ведь вас того-с… припомнил.

Й о г а н. Да? И кто же я таков, по-вашему?

П о п р и с к и н. Вы — немец, шарманщик.

Й о г а н (с восторгом). So ist es! (Это так! — нем. яз.)

П о п р и с к и н. В нашем дворе играли-с. (Пытается петь.) «По всей дере-евне Ка-атинька!». Еще и с обезьянкою, ловко так… Я вам алтынный тогда сбросил. А потом вы явились в нашу убогую блажницу под личиной доктора — в халате и шапочке. Но я не удивился, я сразу понял, что тут что-то не так-с, что вы, сударь, есть секретный благодетель и присланы с благородной целью… Молчание! Молчание!

П а ш к а. Вот ключик ваш, извольте…

П о п р и с к и н. Как? Что? Ах, ключ… Благодарю, милейший. (Й о г а н у.) А когда вы ушли, я почувствовал облегчение неизъяснимое… Эдакое просветление… и благорастворение! И с тех пор, представьте, денно и нощно искал способ… как бы сказать… ноги унести из этого ада кромешного! Я, не переставая, твердил им: я здоров! Я совершенно излечился!

К а т я. А они?

П о п р и с к и н. Не верили-с! Изводили проверками, лили воду на голову, обрили зачем-то… Давали глауберову соль. А клозет, я извиняюсь, в другом конце коридора! Глумление-с! Надзиратели, что ни вечер, за ухо заливали и из проказ делали мне козу. И били-с! А кроме всего прочего, сыскались вдруг некие странные люди, которые являлись и докторам нашептывали, что Поприскин-де только излеченным притворяется, а на деле же есть дикий, как австралийский папуас!

П а ш к а (быстро). А что это были за люди?

П о п р и с к и н. Личности ихние были мне незнакомы… Хотя одного я признал — домовладелец наш, господин Пантелеев! Тот поболе других вертелся… Глаза у него тяжелые… Так и буровят! Квартальный надзиратель Михеев наведывался. И еще навещал… такой… востроносый, в шляпе.

П а ш к а и Й о г а н переглядываются.

П о п р и с к и н. А теперь я пойду домой.

К а т я. И хорошо, и правильно.

П а ш к а (Й о г а н у). Нельзя его отпускать. В дурдоме заметят побег и снова заберут.

Й о г а н. А что ты п-предлагаешь? Переместить его в пятое тысячелетие? Так у него там снова б-башню подклинит.

К а т я. А если Гоголь не напишет «Записки сумасшедшего»? Нет, братцы, рискованно.

П а ш к а. Бросать его сейчас — это скотство.

Й о г а н. Д-дурак ты, командор. Эксперимент еще не окончен! П-посмотрим, кто за ним явится. А вынуть его из дурки и спрятать мы всегда успеем. К тому же…

П о п р и с к и н (тяжело вставая). Мне надо домой, господа. Ночью тюремщики меня не хватятся. Утром же, чуть свет, направлюсь я в деревню, к родненькой матушке моей Прасковье Егоровне. Где тут выход? Я не упомню.

К а т я. Йоган, что ты опять не договариваешь? Что «к тому же»? Что ты разузнал, колись немедленно!

Й о г а н. К тому же завтра к вечеру наш дорогой Жорж Шарлиевич Дантес будет здесь. Самолично-с.

Пауза.

К а т я. Где… здесь? В этом подвале?

П а ш к а (снимая с вешалки старую шубейку и треух). Ваше сясество, не побрезгуйте… Накиньте-ка! Не ровен час, простудитесь. (Провожает П о п р и с к и н а до двери.) Утресь навещу, не обессудьте.

П о п р и с к и н. А как же вы, добрый юноша?

П а ш к а. Так енто еще от прежнего дворника осталося… Бери, Антон Михайлович, морозы нынче лютые! А в деревеньку-то свою вам лучше не возвращаться. И тама сыщут. Надо бы тебе куда-нить подальше. Хоть бы и в Америку.

П о п р и с к и н (прослезившись). Есть еще в России благородные люди! Мерси за приют! Можно и в Америку. Адье. (Пошатываясь, уходит.)

П а ш к а (подскакивая к Й о г а н у, хватая его за грудки). Что ты здесь врал про Дантеса? Почему прежде молчал?

Й о г а н (отрывая от груди руки П а ш к и). Охолони! П-психованный!

К а т я. Крис, успокойся!

П а ш к а. Он что-то знал и молчал! Знал — и молчал!

Й о г а н. Именно так: знал и м-молчал! Довольно мне твоих истерик! П-психопат!

П а ш к а. Ты негодяй! Трус!

К а т я. Хватит! Заткнулись оба! Я сказала — заткнулись!

Тяжело дыша, П а ш к а и Й о г а н расходятся по разным углам.

К а т я. А теперь, Йоги, ты сядешь и все спокойно расскажешь.

Й о г а н. Ладно, я скажу. Т-только пусть он…

К а т я. Йоган Витте! Haende lang! (Смирно! — нем. яз.)

Й о г а н. Zu Befehl… (Слушаюсь… — нем. яз.) Вчера я изучал ваш дом. Пробовал новые настройки. И вдруг наткнулся на любопытный разговор. Твоя ведьма, Алекса, втирала очередному к-клиенту про дальнюю дорогу и казенный дом… А тот возьми, да и скажи: есть у нас в полку один французский красавец, прослышал-де про ваш необычный дар, желает, мол, судьбу изведать. А звать его — Жорж Д-дантес.

Пауза.

П а ш к а. Ну?

Й о г а н (с достоинством). Не нукай — не запряг.

П а ш к а. Тьфу!

К а т я. Ну да, был вчера у нее один офицерик… С каким-то штатским штафиркой. Сидели долго.

Й о г а н. С тряпками на головах?

П а ш к а. Шутки у тебя — дурацкие. Дальше что?

Й о г а н. Карга даже обрадовалась: «Натюрлих, говорит, с нашим п-превеликим удовольствием. Пусть послезавтра же и приходит! Часам эдак к пяти. Попьем, говорит, с ним чайку».

К а т я (иронично). Поиздержались они. Другой месяц жалование не «плотят».

П а ш к а. Что же ты молчал, сукин сын?

Й о г а н. А толку? Ты бы сразу в драку полез — знаю я тебя! И все бы испортил. Себя бы п-погубил, Алексу подставил… Дантес был лучший стрелок в военной школе Сен-Сир! А ты? Б-ботан несчастный! Я бы, натурально, не сдержался и тоже бы… сунулся. За правду! А наутро, что бы ни случилось, Жоржик заступил бы снова на дежурство, делов-то! А вот где бы мы оказались — это, т-товарищи, очень большой вопрос!

П а ш к а. «Бы, бы, бы…» Перестраховщик!

Й о г а н. Но как только я этого Поприскина увидел, сразу просек: П-полдник наступил! Вот теперь можно работать! А ты сразу — трус, мерзавец… Алексе вон спасибо скажи…