Карина Демина - Мертвая

Питхари скривился, держась за бок. А Вильгельм обошел его с другой стороны.

- Что вы делаете? - взвизгнул поверенный. И герр Герман покашлял в кулак, намекая, что, хоть жандармерия и не спешит вмешиваться в дела сии, но это не значит, что на нее вовсе не стоит обращать внимание.

- Провожу следственный эксперимент, - ответил инквизитор, тыкнув пальцем в грудь хиндара. И тот заревел то ли от боли, то ли от ярости, а еще бросился на Вильгельма, который, правда, плавно ушел в сторону и добавил еще один тычок, в спину.

И бил же сложенными вместе пальцами, только господин Питхари рухнул на пол, где и остался лежать, жалобно поскуливая.

- Вы... вы не имеете права...

- Имею, - Вильгельм сунул палец в рот и попытался ногтем выцарапать зернышко малины, застрявшее между зубами. - Я даже сжечь его могу... здесь и сейчас...

- Здесь не надо. У меня паркет дорогой.

- Хорошо, не здесь...

Люблю, когда мужчины со мной соглашаются. Тем паче, что паркет и вправду дорогой, да и выветривай потом дом от вони... и вообще, я ведьма, а мы костры как-то не жалуем, что ли... говорят, память крови, еще с Темных времен оставшаяся.

- Но так сказать... в принципе... знаете, переломы не так уж болезненны, как это утверждают... то ли дело повреждения мягких тканей... - он наклонился и ткнул куда-то в бок, заставив тушу смуглокожего Питхари содрогнуться и издать протяжный визгливый звук.

...девочка под моей рукой подалась вперед.

Глаза ее расширились, а дыхание стало частым, неглубоким. Она, клянусь своим даром, смотрела, боясь пропустить хоть что-то, и... наслаждалась?

Определенно.

Эту темную, словно деготь, радость ни с чем не перепутаешь.

- Если знать точки... и воздействовать аккуратно, следов не останется... кто должен был провести обряд?

Еще тычок, и Питхари завыл во весь голос.

- Имя...

Вой на инквизитора действовал слабо. А от герра Германа он попросту отмахнулся, правда, в ладони блеснула искра белого света, и этого хватило, чтобы жандармерия сочла вопрос права исчерпанным. Правильно, кому хочется ввязывать в дела инквизиторские.

- Имя, говорю... и не делай вид, что не понимаешь, - Вильгельм присел рядом с хиндаром. - Диттер... помнится, пишешь ты как курица лапой, но не соблаговолишь ли начать протокол... по делу о систематическом нарушении пятого эдикта... проведение незаконных обрядов... магия крови... и что там еще?

- Седьмой... попытка нанести ущерб целостности империи путем лишения ее заведомо одаренных... или как-то так...

- Ты знаешь, что в твоей перепевки законы звучат пошловато? Но ничего, потом выправим... - он погладил господина Питхари по волосам. - А самое смешное, что этот недоучка, умудрившийся провалить половину порученных ему дел, на сей раз самым отвратительнейшим образом прав...

Голос его звучал мягко.

А я подтолкнула девочку в спину и велела:

- Уходи.

Она же, вместо того, чтобы подчиниться, стиснула зубы и замотала головой.

- Выставлю, - я щелкнула пальцами, пробуждая тьму. - И тебя, и твою матушку...

...не хватало, чтобы мне всякие тут перечили.

В темных глазах мелькнула обида.

- Мой дом - мои правила, - сказала я и коснулась острого носа. - Вырастешь, заведешь свой, тогда и будешь устанавливать свои.

Мне показалось, она поняла.

Во всяком случае отступила, но...

- Я... знаю... имя... старик Наклахди...

- Заткнись! - вопль хиндара сотряс дом, но был остановлен очередным тычком, на сей раз куда-то в основании шеи. Результатом стал хрип и тело на полу забилось.

- Не переусердствуй...

- А ты мне еще поучи, чистоплюй, - Вильгельм поправил полы халата, который норовил распахнуться. Интересно, стоит ли упомянуть, что халаты женские? А что большие, так ведь... женщины тоже всякие бывают. Помнится, Гюнтер прикупил их по случаю несколько дюжин, уверив, что уж больно цена была хороша, а гости у нас, если и случаются, то не того воспитания, которое позволит по толщине полосок и оттенку зеленого определить половую принадлежность халата...

...да, пожалуй, помолчу.

- Значит, - голос его изменился, стал мягким, старик Наклахди... ты его видела?

Девочка помотала головой.

- А имя откуда?

- Он сказал. Сказал, когда я уроню первую кровь, он сам меня отведет... чтобы мне отрезали ненужное...

- Ненужное... - Вильгельм прикрыл глаза и задумчиво так произнес. - Диттер... а ты помнишь, что там должны отрезать...

- Физически или метафизически?

Диттер использовал перевернутый серебряный поднос в качестве столика. Откуда взялась бумага и чернильница, а также перья и шкатулка с белым морским песком, понятия не имею.

- Я не занудствую, я уточняю, речь идет о magnum или parva варианте...

- И латынь у тебя хреновая.

- Без тебя знаю...

- А чего они ругаются? - шепотом поинтересовалась девочка, переступая с ноги на ногу.

- Любовь, она такая... не выбирает, - я ткнула пальцем в плечо. - Иди уже. Понадобишься - вызовут... на кухню загляни.

- Зачем?

- Затем, что тощая больно... не понятно, в чем сила держится... и это не шутка, - я повернулась к дверям. - Физическое истощение в твои годы сказывается на развитии дара. Убрать прошлое я не могу, а вот откормить слегка - вполне...

Дальше было почти скучно.

Герр Герман любовался картинами. Вильгельм вел допрос. Диттер конспектировал и делал сие с превеликим удовольствием, от усердия вон язык высунул. Поверенный старался слиться со стеной и больше о правах своего клиента не вспоминал...

...обрядов и вправду было два варианта. В первом силу девочек запирали в теле, и запирали накрепко. Плевать, что, не имея выхода, она начинала тело разрушать, и не проходило трех-четырех лет, как несчастная погибала... к этому времени она, как правило, успевала разродиться ребенком.

Одаренным.

Если везло, то мальчиком...

...в расширенной версии уродовали еще и тело.

- Не понимаете... вы не понимаете... - Питхари в какой-то момент перестал скулить и заговорил, причем отнюдь не на своем диком наречии. И говорил он чисто, грамотно, что само по себе было удивительно. - Женщина - это сосуд, который мужчина должен наполнить...

Диттер почесал кончиком стального пера нос.

- ...что ее здесь ждало? Она станет потаскухой... здешние женщины развратны...

И взглядом меня буравит.

А я что?

Я сижу.

Шоколад вот пью. Горячий. И крендельки ныне выше всяких похвал... все-таки у моей поварихи исключительнейший талант, который несколько уравновешивается скаредностью, вороватостью и на редкость отвратительным характером.

...хиндару позволили сесть, но и только. Стоило ему дернуться, чтобы встать, как последовал незаметный тычок под ребра.

- ...они ходят, не покрыв головы... они смотрят мужчинам в глаза...

Ужас какой.

Бедняга.

- Они выставляют на показ свое тело... предаются разврату... за деньги...