Карина Демина - Мертвая

Он вытер пальцы о полы халата.

- Увидишь, возьмем одного старика, так другой появится или третий, и дальше будут калечить детей, не говоря уже... - темные глаза блеснули и инквизитор поинтересовался. - В храм не проводишь?

Я же потрогав волосы - остатки лака, сколь я ни старалась вымыть его - все же ощущались, похрустывали под пальцами этакими стеклянными осколочками - улыбнулась:

- Со всей моей радостью.

...и нож возьму.

В храме ему самое место.

...храм этот воздвиг тот несчастный мой предок, который и привез из страны Хинд чужую жену и чужую богиню. А с ней и немалую силу, питающую наш род. И построили его задолго до поместья, скорее уж поместье воздвигли, чтобы находиться рядом с источником.

Пускай.

Это, в конце концов, не так уж и важно. Курица, яйцо... или вот храм.

Он, против всех правил, располагался вовсе не в подземельях.

Башня из белого мрамора.

Узкая.

Высокая.

Не башня даже - игла, которая на первый взгляд казалась цельной, впрочем, как на второй и на третий: каменные блоки были отшлифованы до блеска и пригнаны друг к другу столь плотно, что разглядеть швы не представлялось возможным. Спустя сотни лет они, конечно, слегка потемнели и ощущались пальцами.

Я любила их считать.

Раньше.

- Чудесно... - Вильгельм соизволил переодеться, выбрав на сей раз костюм-визитку того оттенка бронзы, который редко кому идет. В сочетании с белоснежной рубашкой и цветком гардении получилось довольно мило и во всяком случае выглядел этот засранец не в пример лучше Диттера. - А двери тут есть?

Инквизиторы обошли храм по кругу.

Времени это не заняло, ибо была башня не столь уж велика. А двери...

- Нет, - я позволила себе широко улыбнуться и, положив ладонь на стену, мысленно обратилась к нему. Прости, что так давно не заглядывала.

Дела и...

...ты же знаешь.

И простишь. Всегда прощаешь. А еще я привела гостей. Не самых удобных, право слово, и быть может, ты прав, им не место внутри, но они сами попросили. Договор же не позволит причинить вреда.

Договор...

...чтобы войти в храм, следовало вернуться домой.

Я прошла старым входом для слуг, который давно уж не использовался по прямому предназначению. Последняя реконструкция, проведенная моим прадедом, несколько изменила облик дома, но храм не затронула.

А потому...

Одна дверь.

И вторая, сделанная из темного дуба. Десяток сторожевых заклятий. И капля крови жертвоприношением. Сердце замирает: а если мою кровь, вернее, жидкость, ныне текущую в моих жилах, больше не та?

Если дом не признает.

...придется договариваться с сестрицей, а та всенепременно воспользуется ситуацией. Я бы на ее месте воспользовалась.

Но нет, кровь уходит в ржавый гвоздь, а рана затягивается. Дверь же отворяется беззвучно.

- Знаешь, - длинный нос Вильгельма шевелится. - Я уже и не уверен, что хочу туда заглядывать.

Диттер молча отодвигает однокурсника.

Он сосредоточен.

И решителен.

Бестолочь... она не причинит вреда. Она тоже соблюдает Договор.

Но я иду первой. Легонько касаюсь стены, оживляя шары. Магии в них достаточно, но свет все равно получается тусклым.

Лестница вниз.

Раз, два, три, четыре, пять...

...вышел месяц убивать.

Детская считалочка, жутковатая слегка, но я привыкла. Я любила это место... голос крови? Привычка? Но прежде я часто приходила сюда...

...шесть, семь, восемь...

...и пощады не попросишь.

Вот здесь осталась кружка с трещинкой, моя любимая, я несла ее, но как-то поставила и забыла, а никто не посмел забрать. Это место не любит отдавать вещи.

...девять, десять...

...не повесить...

...и не сжечь, не утопить...

Это значит, будешь жить.

Набор слов, который напрочь лишен смысла, но я повторяю эти слова... повторяю, считая ступеньки, хотя их количество вряд ли изменилось. Сто двадцать пять вниз. И двести семь наверх.

- Знаешь, не обижайся, но фантазия у вас... извращенная, - Вильгельм вертел головой, будто опасался пропустить что-то на редкость интересное. Хотя что тут может быть интересного? Тесаный камень, темный мох, обжившийся в подземелье. Он давно изменился, если верить записям одного моего предка, весьма интересовавшегося миром живым, и питался не светом, но магией.

Магии в доме хватало.

И мох разрастался.

Он затянул ступени, и идти было мягко. А еще мох неплохо поглощал звуки.

И воду.

И... бабушка как-то сказала, что не только их. Внизу всегда голодно, а чужаки, которым вздумается сунуться в храм без приглашения - законная добыча, но, пожалуй, инквизиции об этом знать не следует.

- Нет бы просто дверь сделать... а они устроили тут...

- Это место знавало разные времена, - Диттер осторожно коснулся стен. - Укреплены... как и храм... если вспомнить историю...

Вильгельм фыркнул.

А Монк остался наверху, лишь головой покачал: мол, Договор договором, а ему не стоит беспокоить богиню своим светом.

Правильное решение.

- ...их не сразу признали на этой земле. Поэтому все первые храмы были защищены... вспомни святилище под Бёрном. Или думаешь, живой лабиринт - это лучше подземелья? Потом смутное время...

...оно затронуло и наш дом. Тогда он был разрушен почти до основания, а все, до чего удалось дотянуться толпам обезумевших светлых, сгорело в ярком пламени. Где-то там, на фундаменте, остались оплавленные камни, а в парке до сих пор не удалось вывести ветреницу... светлый, мать его, цветок, который во всех книгах упоминается, как исключительно капризный и требующий особого подхода к содержанию.

- ...им было, что защищать.

...и защищаться самим.

Мой предок погиб, пытаясь удержать дом. Он был силен, но толпа, объединенная безумной идеей и благословением, оказалась сильней. Его жена и двое детей укрылись в храме, где и провели без малого два года... два года взаперти.

С возможностью выйти лишь в подземелья.

...там есть вода.

...и укрытие.

...и голод им не был страшен, во всяком случае, в ближайшие лет двадцать, но...

Даже храм может быть тюрьмой.

- Мы помним, - тихо сказала я.

- Мы тоже, - Вильгельм больше не улыбался. Его лицо в сумерках казалось особенно худым, изможденным даже. Серые тени залегли под глазами, скулы заострились, а губы сделались тонки. В изломе их виделась попытка скрыть мучительную гримасу.

...я поняла о чем он.

Зараженный Бёрн.

И объятый оспой север. Города, которые горели в очищающем пламени, а то не в силах было справиться с заразой... вымершие деревни. Заброшенные земли. Дороги, что стремительно зарастали сорными травами. Воронье над человеческими поселениями...

...она не знала пощады.

А мы...

...мы, дети ее, не склонны были прощать. Слишком сильна была боль. Слишком жива память о тех, кому не удалось спастись. Да и... прощение в принципе не в характере темных.