Стивен Эриксон - Буря Жнеца. Том 2 [litres]

– Слушай! Она сейчас…

– Нет, Скрип! Ее нигде нет. Я ее не чувствую с самой высадки. Прости…

Скрипач отшвырнул его обратно.

Стена поднялась еще выше.

Тисте эдур у западной кромки поля боя вдруг попятились назад.

– Надо атаковать сейчас! – заорал Спрут. – Скрипач! Атакуем!

Но он не мог пошевелиться. Не мог ответить, какими бы ругательствами ни осыпал его Спрут. Только смотрел, задирая голову все выше и выше. Слишком много магии.

– Верхние боги, – пробормотал он. – Еще говорят что-то о сверхубийстве…

Убежать вот от этого? Никаких шансов.

Спрут тянул его куда-то.

Разозлившись, Скрипач оттолкнул сапера с такой силой, что тот чуть не упал.

– Куда тут, на хер, бежать, Спрут? Вот от этого?

– Но эдур…

– Их тоже накроет – неужели не видишь? – Иначе никак – когда эту магию высвободят, управлять ей уже никто не сможет – никто. – Этих эдур, Худ их забери, подставили, Спрут! – О да, летерийцы желают избавиться от своих господ – просто мы в качестве союзников им для этого не нужны. Нет, они все сделают по-своему и избавятся от обоих врагов одновременно, чтоб им провалиться…

В трех сотнях шагов к западу Ханради смотрел на летерийскую магию. И тоже сразу все понял. Все понял.

– Нас предали, – произнес он, скорее даже себе самому, чем окружающим воинам. – Этот ритуал – его готовили не один день. Возможно, даже неделями. Когда магию высвободят…

Она уничтожит все в западном направлении на многие лиги.

Что же делать?

Отец Тень, что же делать?

– Где мои к’риснан? – резко потребовал он, обернувшись к адъютантам.

Двое эдур, с пепельно-белыми лицами, спотыкаясь, шагнули вперед.

– Вы сумеете нас защитить?

Ни один не ответил и даже не посмел поднять на Ханради глаза.

– Разве вы не можете воззвать к Ханнану Мосагу? Дотянитесь же наконец до седы, мерзавцы!

– Вы не понимаете! – проорал в ответ один из к’риснан, еще недавно – молодой эдур. – Нас бросили! Нас – всех – бросили!

– Но Куральд Эмурланн…

– Да, он снова пробудился! Но мы не можем до него дотянуться! И седа тоже!

– А та, другая сила? Хаос?

– Она оставила нас! Бежала!

Ханради уставился на колдунов. Потом обнажил меч и хлестнул одного поперек лица, разрубив переносицу и разрезав оба глазных яблока. Тот с визгом отшатнулся, охватив лицо руками. Шагнув вперед, Ханради вонзил меч в уродливую грудь существа. Хлынувшая кровь была почти черной.

Выдернув оружие, Ханради повернулся к другому, который в страхе присел.

– Вы, колдуны, – сказал бывший король хрипло, – и есть всему причина. Всему этому. – Он шагнул ближе. – Хотел бы я, чтобы на твоем месте сейчас корчился сам Ханнан Мосаг…

– Подождите! – внезапно взвизгнул к’риснан, тыкая пальцем на восток. – Им отвечают! Отвечают!

Ханради обернулся, его глаза не без труда нашли малазанцев – волна летерийской магии поднялась так высоко, что все поле боя накрыла густая тень.

Над сбившимися в кучку солдатами поднималось слабое сияние. Серебристое, чуть пульсирующее.

Ханради резко расхохотался:

– Вот это убожество и есть ответ?

Он наполовину занес свой меч.

– Не надо! – закричал к’риснан. – Подождите! Да смотрите же вы, болван! Смотрите!

Он посмотрел – еще раз.

Увидел, как купол серебристого света растет, распространяется, чтобы накрыть весь отряд, – как он становится толще, теряет прозрачность…

Последний к’риснан ухватил его за руку:

– Да послушайте же вы! Это такая сила – Отец Тень ! Такая сила…

– Она выдержит? – потребовал ответа Ханради. – Она устоит против летерийской магии?

Ответа в покрасневших глазах к’риснана он не увидел.

Она не сможет – сам видишь, какая она все еще крошечная – против такой огромной волны…

Но… ей ведь и не нужно быть больше? Она их всех укрыла.

– Играть наступление! – заорал он. – Бегом марш!

На Ханради вытаращили глаза, но он указывал сейчас пальцем на мерцающий купол неведомой силы:

– В крайнем случае попробуем укрыться сразу за ним. А сейчас – вперед! Все до единого!

Клюв, у которого раньше было другое имя, не такое интересное, в тот день играл в пыли на полу старого амбара, куда теперь уже никто не заходил и который стоял вдали от остальных строений поместья, так далеко, что можно было вообразить – он сейчас один в покинутом всеми мире. В мире, где не происходит ничего плохого.

Играл он с никому не нужными кусками воска, он их подобрал в мусорной куче у задней стены главного здания. От тепла его ладоней воск менял форму, словно это была магия. Он мог лепить восковым фигуркам лица и даже создавать целые семьи, подобные тем семьям в селе, где мальчики и девочки его возраста работали вместе с родителями, а когда не работали – играли в лесу и всегда много смеялись.

Там его и нашел брат. Лицо у брата было печальным, Клюв старался лепить своим восковым фигуркам совсем другие лица. Брат принес с собой моток веревки и стоял сейчас в дверном проеме – давным-давно распахнутые настежь двери совсем заросли и не закрывались.

Клюв, у которого тогда было не такое интересное имя, заметил в глазах у брата внезапную горечь, но потом она растворилась, он слабо улыбнулся, и у Клюва отлегло от сердца, потому что он терпеть не мог, когда старший брат куда-нибудь уходит, чтобы поплакать. Старшие братья не плачут, если бы это он был старший брат, он бы… ну, никогда бы не плакал.

Брат подошел к нему и, все так же слабо улыбаясь, сказал:

– Ты должен уйти, малыш. Забирай игрушки и уходи.

Клюв вытаращил глаза. Брат его никогда ни о чем таком не просил. Они всегда делили с ним амбар.

– А ты не хочешь со мной поиграть?

– Не сейчас, – сказал брат, и Клюв увидел, что его руки дрожат, а это значит, в доме опять случилось что-то плохое. Что-то из-за матушки.

– Давай поиграем, тебе станет легче, – предложил Клюв.

– Я знаю. Но лучше не сейчас.

– А потом? – Клюв уже собирал своих восковых селян.

– Посмотрим.

Некоторые решения совсем не похожи на решения. Иногда выбор происходит сам собой, как будто никто его и не делал, в детстве все было устроено именно так, да и во взрослой жизни тоже. Сжимая в руках восковых селян, Клюв вышел из распахнутых дверей на солнце. Летом всегда так хорошо – солнце было настолько жарким, что селяне, когда он расставил их на старом придорожном камне, который ничего уже не значил, заплакали от счастья.

До камня было всего восемнадцать маленьких Клювовых шагов, когда-то он стоял, прежде чем упасть, на повороте дорожки, где она спускалась вниз, к мостику и ручью, в котором жили пескари, но потом ручей пересох, а все пескари умерли, поскольку им нужна вода, чтобы дышать. Расставив фигурки в ряд, он решил, что ему нужно что-то спросить у брата.