Елена Блонди - Тайные улицы, странные места [СИ]

— Ты сам его сделал. Норис хотел тебя наказать, укусить тоской, противными сквозняками и болотными испарениями, пылью, мусором, в который превращал прошлое. Уничтожить, кинуть в безнадежность. Он думал, это его мир. А ты его переделал.

— Ага. Помыл грязные полы.

— И накормил серых мышей!

Они засмеялись вместе и оба замолчали. Стало слышно, как булькает на маленьком костерке картошка. Наверное, Отан снова разобрал генератор, подумал Женька, усаживаясь на табуретку, чтоб лучше видеть пламя под закопченой решеткой. А может быть, просто картошка на живом огне сварится вкуснее, чем на газе или электроплитке.

— Жень? Ты не исчезнешь? После того, как стихнут осенние этезии. Я понимаю, оно может, не так, чтоб круто — ходить в школу как Женя Местечко. Если ты по-настоящему, ох какая. Мне даже представить страшно, наверное, как леди Маистра? Только теплее. Но я бы хотел, чтоб ты была. С нами.

Он замолчал. Женя, сидя с другой стороны, тоже смотрела вниз, туда, где пламя касалось камней и отдергивало прозрачные огненные пальцы. Солнце прятало цвет огня, если бы вечер, то на лицо ложились бы яркие теплые блики. Но вечер еще далеко.

Она подняла глаза, светлые, странного редкого цвета, словно в зеленую воду добавили чернил, нет, не чернил, а — лаванды, цветков дельфиниума, яркой весенней сирени. Широкое лицо в легких алых пятнах волнения, крупноватый нос, немного бледные губы. Улыбнулась, показывая щербинку на зубе.

— Еще, я же обещал, насчет стоматолога, — заторопился Женька, — я даже, наверное, денег смогу. Если Норис не совсем дурак, он расплатится с Капчой честно, а там по уговору хватит и долг отдать и останется еще. Я попрошу, взаймы. И найду, где отработать. То есть, нафига тебе это знать, я вот просто…

Он вскочил, топыря руку кольцом и изображая, как щелкают каблуками.

— Дорогая Юджиния. Па-азвольте пригласить вас! Посетить со мной моего правильного врача! Он молодец, хотя уколы сандалит, аж слеза вышибается. Зато сделает, как игрушку.

Женя тоже встала, подцепила пальцами легкий подол, склоняясь в церемонном реверансе.

— Мерси, молодой мастер Юджин! Я согласна.

— Да, — сказал Женька, глупо улыбаясь (остается, она остается!), — я еще хотел, пригласить. Ты пойдешь со мной туда? В тот ноябрь, где степь и холмы? Мы ведь сможем летать там?

— Сколько угодно. Там — да.

А потом был неспешный ужин, но перед тем — продолжился день, прекрасный и тихий, они успели накупаться до звона в ушах, высохнуть, валяясь на теплом по-летнему песке, накрыть стол, поставив на чистую клеенку здоровенную кастрюлю с картофельным пюре, тарелки с помидорным салатом и нарезанными огурцами, засыпанными ворошками огородной зелени. Были там желтые мидии с белыми кольцами лука, жареные на шампурах сосиски, свежий хлеб рядом с баночкой злющей горчицы. Да много всего, Женя еще ставила всякие банки с домашними закатками, а Женька отвлекся, услышав ворчание муравейчика. Вышел со стороны огорода, чтобы помахать Отану, встречая. И раскрыл рот, когда из пыльной кабины вывалился могучий парень в тельняшке, открывающей мощный разворот голых плеч. С трудом узнавая косматого Отана в античных пропорциях красавце, блестящем нещадно выбритыми щеками и подбородком, следил, как тот, шутовски кланяясь, подает руку женщине, и та, взмахнув цыганским подолом, спрыгивает на полегшую вылощенную зноем и подошвами траву — босыми пыльными ногами. Узкое загорелое лицо, светлые от солнца ресницы, тяжелый узел пепельных волос, небрежно подколотых шпильками. Деревенская блузка, собранная шнурком по круглому вырезу. Маленькие обветренные руки.

— Ле-ди Маистра? Э-э-э, Отан?

Парень заржал, показывая белые крупные зубы. Шлепая огромными сланцами на дочерна загорелых ногах, потащил свою даму ближе, понюхал воздух, в котором теснились вкусные запахи. Поднял над головой руку, в которой была зажата длинная, тускло поблескивающая черным стеклом бутылка.

— Дорогая Юджиния? Мы решили, ты не будешь против. Наш мастер Юджин, конечно, совсем еще щенок, но я уверен, вино он уже пил. Не пил только такого. Твоего ветреного вина.

— Были на острове, — утвердительно спросила Женя, — хотя обещали, всегда у меня спрашивать!

Отан спрятал лапищу за спину. Прижал к себе Маистру, обнимая узкие плечи.

— Немедленно вернем.

— Немедленно бутылку на стол, — распорядилась Женя, — и чтоб в последний раз! Я сама повелеваю своим виноградником. Леди Маистра. Стол накрыт.

— Чинук! — крикнула Маистра, улыбаясь Женьке так, что у того мороз продрал спину до поясницы и ниже. Она совсем не походила на ледяную даму Маистру. Скорее — одна из тех девчонок, что живут на побережье, и чтоб освежиться в летнюю жару, убегают купаться сразу с огорода, где на песок выходит калитка. И не просто купаться, а — прыгать ласточкой с самой высокой скалы.

— Эй, — окликнул леди Маистру Отан, усаживаясь за стол и водружая в центр бутылку, — я все вижу! Вот так, раз в столетие побреешься заради прекрасной дамы, а она уже строит глазки какому-то местному пацану! Мастер Юджин! Я ж могу и подраться. Сгоряча.

Маистра расхохоталась, беря за брезентовый ошейник возникшего рядом Чинука — сегодня он тоже изменился, вместо косматого беспородного пса прибыл в образе благороднейшей северной лайки, причем и размерами был такой же — с хорошего теленка. Уклоняясь от пышущих жаркой слюной поцелуев Чинука и охая от тяжести лап на плечах, Женька мгновенно перестал жалеть, что Боцман на этот раз остался дома.

— Ну, — Отан обвел сидящих вокруг стола прищуренными синими глазами, поднимая над тарелкой крошечную старинную рюмочку, в которой вино вспыхнуло, отражая свет закатного солнца, — тост? За рождение нового ветра! Мастер Юджин, ты уже придумал имя своему ветру? Нет? Не печалься, прелестная Юджиния тебе поможет. Анемо-оны… Цып…

Не договорив, ловко увернулся от брошенной Женей помидорки, которую тут же поймал жаркой пастью Чинук. Опрокинул в рот вино, выпил одним глотком. Вытер глаза коричневой лапой.

— Однако. Ты призвала правильный бриз и верные весенние ветры, а еще — была права насчет того месяца теплых дождей. Пейте, дети мои. Нам еще поплавать ночью. И…

Он поднял перед собой палец, снова осматривая собеседников:

— И я сделал нужное зелье. Юджиния, ты взяла свой фотоаппарат?

— О, — сказала леди Маистра и подвинула табуретку ближе к Отану, — о, мой волшебник. Неужто сегодня мы увидим твое замечательное умение! Ты покорил мое сердце.

— В тыщный раз, — размягченно отозвался Отан, — я герой и вообще, ну… всегда герой, в-общем.

Женя склонилась к женькиному уху:

— Отан обожает пускать мыльные пузыри. Не вздумай смеяться. Заранее.