Робин Хобб - Странствия Шута [Fool’s Quest]

— Мне было страшно. Я хотел подойти к тебе. Поговорить с Эллианой. Но… что ж. Пока нет. Я знаю, что должен заставить себя. Не могу же так и сидеть крысой в стенах. Мне нужно снова стать гибким и сильным. И тогда мы сможем вернуться в Клеррес и положить ему конец. Отомстить за нашего ребенка!

Как внезапно вздымающееся пламя, ярость, ненависть и боль вылились в этих словах.

Я не мог взять его с собой. Я сказал ему правду, но так, что она оказалась ложью:

— У меня пока нет сил на это. Шут. Все, что во мне есть — это печаль. И позор.

Я знал эту тишину. Я помнил ее из камеры пыток Регала. Человек замирает, определяя, насколько сильно он ранен. Будто спрашивает себя: «Могу ли я двигаться, не подохнув?»

— Я понимаю, Фитц. Ты и должен скорбеть. Твоя скорбь — это семя, из которого вырастет ярость. Я подожду, пока ты не будешь готов. Хотя мне тяжело думать о тех, кто страдает там, ожидая нас.

Маска спокойствия вновь вернулась на его лицо. Глаза, устремившиеся ко мне, были слепы, но я все-таки чувствовал упрек в этом взгляде.

— Шут, — решительно заговорил я, — это нехорошо. Ты пытаешься пришпорить дохлую лошадь.

— Значит, надежды нет?

— Нет.

Мне совсем не хотелось говорить об этом.

— Я думал, ты обязательно пойдешь за ней, — с болью сказал он, не понимая моего холода.

— Я бы пошел, если бы мог. Я выпил чай из эльфовой коры, чтобы противостоять их туманной магии. Он убил мой Скилл. Теперь я так же способен пройти через колонну, как и ты.

Его пальцы замерли. Он потер кончики и сказал:

— Да, но когда-то и я мог.

— А теперь ни один из нас не может.

— Но твоя беда пройдет. Скилл же вернется.

— Думаю, так и будет, хотя случиться может что угодно. Некоторые старые свитки говорят, что иногда Скилл убивали в людях, которые пользовались им в дурных целях. И для этого поили их настоем эльфовой коры.

— Сколько ты тогда выпил?

— Две ложки. Здесь очень слабая эльфовая кора. И еще ложку коры делвен, когда был совсем близко. Я верю, что все вернется. Но не знаю, когда.

Какое-то время он молчал.

— Я полагал, что первую часть пути в Клеррес мы пройдем через камни, как когда-то с Прилкопом, — подавлено произнес он наконец.

— Кажется, у тебя уже все продумано.

Он покачал головой, огонь на его коже странно блеснул.

— Нет. Я обдумал только возможное. Невозможное еще предстоит обдумать.

— Правда?

— Да. Мы пройдем подземельями замка. Я узнал от Эша, что несколько раз ему приказывали ждать возвращения лорда Чейда в одном коридоре. Когда прокрался вперед и выглянул из-за угла, то увидел, что учитель выходит из каменной стены. Стены с нарисованной руной.

— Она ведет к Аслевджалу.

Шут рассердился.

— Ты можешь хотя бы притвориться удивленным?

Передо мной будто рухнул занавес. Он пытался отвлечь меня от траура. Оторвать от боли, которую мы разделили. Мне тоже захотелось вспомнить что-то новое, о чем он еще не знал.

— Из-за этого Чейд упал тогда. Из-за любопытства. Он слишком часто бродил по камням до Аслевджала, пробираясь туда, где мог найти больше знаний. Не был осторожен, хотя бы с тремя днями перерывов между переходами. Он уходил и возвращался за одну ночь, и иногда делал так несколько ночей подряд.

— Никакое любопытство не могло бы заманить меня обратно в то место, — сказал он, и в его послышалась тень старого страха. Огонь затрещал, и мы оба вспомнили о пытках.

— И при этом ты бы вернулся туда по дороге в Клеррес?

— Вернулся бы. Это мое решение. Мне так надо.

Я не ответил. Огонь шипел и трещал, слизывая капельки смолы с дров.

— Что ж, славно, — сказал наконец Шут. — Если ты не хочешь идти со мной, то что ты будешь делать, Фитц? Какие у тебя планы на оставшуюся жизнь? — он пренебрежительно хмыкнул и добавил: — Что ты будешь делать завтра?

Его вопрос был подобен пригоршне ледяной воды, брошенной в мое лицо. Что я буду делать? У меня не было женщины, о которой нужно заботиться и которую нужно защищать, не было ребенка, которого нужно было растить.

— Я только что проснулся. Я даже не знаю, что буду делать сегодня.

Он нахмурился.

— Сейчас утро? Разве не ночь?

— Утро. Рассвет.

Еще один день без Би. Сегодняшний вечер сменит еще одна ночь. А завтра будет еще один пустой рассвет. Что мне теперь делать с моей жизнью? Я-то знал. Но это был не тот выбор, которым стоило делиться с кем бы то ни было.

Я узнал о ее приближении еще до того, как сдвинулся гобелен. Угол приподнялся, и появилась Искра в своем опрятном платьишке синего баккского цвета. Сегодня на голове у нее красовалась маленькая белая шапочка, обтянутая кружевами и расшитая круглыми синими роговыми пуговицами. Красивая девушка, она вырастет и станет прекрасной женщиной.

А Би — не вырастет.

— Простите, сэр. Я зашла в вашу комнату и оставила там утренний поднос. Но…

Она колебалась, и я понимал, что ее смущало. Меня там не было, на моей кровати никто не спал.

— Я здесь. Я потом спущусь и возьму завтрак. Не беспокойся, Искра.

— О, это была не еда, сэр. Дворецкий передал мне сообщение для вас, которое вы должны получить, как только проснетесь.

— И?

— Сегодня утром король встретится с герцогом Фарроу в своих личных покоях. Он хочет, чтобы вы подождали в приемной, чтобы потом он мог поговорить с вами.

— Очень хорошо. Спасибо, Искра.

— Пожалуйста, сэр, к вашим услугам.

Она колебалась. Собирала слова, чтобы выразить соболезнования. Я не хотел их, не хотел снова слышать, как кто-то жалеет, что Би пропала. Она увидела мое лицо и просто кивнула.

— Сэр, вы будете завтракать сейчас или позже? — обратилась она к Шуту.

Шут ответил голосом, колеблющимся между шуткой и отвращением:

— На самом деле я иду в постель. Можно попозже, Искра?

— Конечно, сэр.

Она сделала легкий реверанс, и мне показалась легкая улыбка на ее губах, будто она освоила новый прием, и он ей нравился. Затем она убежала.

— Что ж, сегодня тебя спас Дьютифул. Но я предупреждаю тебя, Фитц: если ты не решишь, что же делать с оставшейся жизнью, кто-то другой решит за тебя.

— Это для меня не в новинку, — напомнил я ему. — Я лучше пойду и подожду встречи с Дьютифулом.

— Перед встречей с королем навести-ка парильни. Я сначала учуял тебя и только потом услышал.

— Ох.

Я скривился, вспомнив, что все еще ношу одежду, в которой покинул крепость Рингхилла. И в которой спал в кровати Кетриккен.

— Кое-что меня все-таки беспокоит, — внезапно произнес Шут.

Он откинулся на спинку кресла, и вновь его пальцы затанцевали перед огнем. Бледные пальцы, блестящие светлым золотом.

— Что?

— Шайн сказала, то Двалия провела их через колонну. Не Винделиар, у которого, я полагаю, есть малая доля Скилла или чего-то подобного. Но Двалия. Я знал ее. Она — Слуга, исконная. В ней нет ни капли крови Белых, и конечно же нет Скилла. Как она это сделала?