Виктор Кораблев - Королевства изгоев [СИ]

От жара и агонии в глаза стали бить красные сполохи, а мир стал набором линий. Парню даже не было с чем сравнить, то что он чувствовал. Он не то что, не мог отдернуть руки. Он забыл все: как двигаться, как дышать, кто он, зачем он тут, что он делает. Зачем эта странная тварь со взглядом алкающего зверя повисла на его руках? Зачем она глотает эти сгустки черной боли?

А, это же Гизмо. Какой он легкий, а руки тяжелые. Хотя, похоже их уже нет. Что-то выскользнуло из ладоней. Последнее ощущение. Боль кончилась. Хруст кристалла на зубах. У Гизмо были желтые зубы, теперь они – черные. Глаза приобретали оттенок радужки Каднификара. Чешуйки мерцали бликами оникса.

Гремлин упал. Он откатился, схватился за живот и свернулся. Его трясло. Редрик протянул к нему руки. Две смоляные корки покрыли их, чуть выше косточек. Два черных камня вместо рук. Парень понял, что двигается и осознает себя.

– Гизмо, ты как? – просипела пересохшая глотка.

– Ему лучше, чем когда-либо. Не трогайте его, юноша. Вам больно?

– Уже нет, – неуверенно ответил парень.

Он поднял взгляд, увидел Смоки, что необычайно серьезно глядел ему в лицо. Посмотрел вниз, увидел своего отца, что, ругаясь сквозь зубы, был вжат в землю жирной ступней дракона.

Словив взгляд сына, Лоуренс покраснел, вены на его лице вылезли и вздулись, кожаная куртка треснула на обеих руках. Он вцепился в ступню дракона с такой силой, что стальная плоть прогнулась под его пальцами. Он силился оттолкнуть ступню, но лишь уходил глубже в песок. Земля была мягче стопы чудовища. Уйдя вглубь, он провернул ногу Каднификара. Тот в изумлении качнулся, и отступил на шаг. Лавочник, тяжело дыша, встал перед сыном.

– Сожми кулаки, ты что-то чувствуешь? – тихо попросил Лоуренс, его ладони судорожно сжимались и разжимались.

– Кажется, они итак сжаты, но я не уверен, – Редрик попытался пошевелить пальцами. Ничего, хотя через секунду черная корка пошла трещинами и осыпалась прахом. Надежда, что мелькнула в глазах отца погасла.

Тонкие, прожженные до кости пальцы, скрюченные в спазме. Взгляду парня открылись, не привычные, вечно обожженные грубые руки, что больше подошли бы гному кузнецу, а костяки обугленного скелета, что торчали из его предплечий. Ни крови, ни боли, ни запаха. Присмотревшись, парень увидел, что опаленные лоскуты кожи с ладоней, вплавились в кости и держат их, не давая рукам рассыпаться.

Лавочник взял огарки ладоней сына в свои руки. Он долго смотрел на них, затем распрямил ладони Реда большими пальцами. Получилось, но раздался хруст. Фаланга правого мизинца повисла на кусочке кожи и отвалилась. Упала, вместе с ней опустились и руки лавочника. Редрик не мог смотреть в мрачное лицо своего отца. Он проследил за частью своего пальца. Увидел Гизмо.

Тот стоял и в восхищение разглядывал себя. Гизмо стал будто маленькой копией Каднификара, с оглядкой на тело гремлина. Но тут, в поле зрения обновленного Гизмо попала маленькая косточка. Он в недоумении поднял ее.

Его пронзило понимание. Взгляд гремлина метнулся на Лоуренса, на Редрика, на руки парня. Воодушевление покинуло Гизмо, он упал на колени, обхватив руками голову. Гремлин тупо хватал ртом воздух, силясь произнести хоть звук.

– Что, уголек, переживаешь, что теперь тебе придется выполнять еще и мою работу? – засмеялся парень.

Это был тот же смех, которым он прощался с маленькой рыжей девочкой, которой подарил цветок, что украл у обугленного великана. Видимо, это была расплата за тот случай.

– Это все, что ты можешь сказать? – едва слышно выдохнул Лавочник.

– Ну, из дерева я вырезать бросил, а вот курить без рук будет сложно.

– Как это без рук, вот же они, – дракон подошел на шаг.

– Ну такое, – выдохнул Редрик. Его лицо не выражало сожалений, на нем был легкий налет грусти и усталости, словно у старика жизнь которого подошла к концу.

– Что, не нравятся? А чего вы ждали? – захохотал Каднификар.

– Надеялся, что хоть рыбку половить смогу, зад себе почесать, красивую девку за зад пощупать, – смех человека и дракона слились, дополняя друг друга...

– Ге-ро-ро-ро-ро-ро-ро, г-хе, г-хе-ро-ро-ро… – грудной веселый смех, колыхающий черные телеса.

– Хм-хм-кхе-хе-хе-ха-ха-кха, ха-ха, хм-ха-ха... – гортанный, похожий на смешки злодеев из сценок, что дают труппы бродячих актеров. Неужели его прощание с той девочкой звучало так фальшиво и зловеще?

Черная задница толкнула лавочника, тот отлетел, зашибив собой гремлина. Крепкие руки схватили Реда за предплечья.

– Рыбку половить, и я люблю, знаешь ли.

Струя черного пламени накрыла изувеченные кисти. Боль, тепло. Чувства. Выдыхая огонь, дракон слегка разминал руки парня. Когда струя иссякла. Ред в изумлении смотрел на свои ладони. Они стали больше – наросла грубая кожа. Теперь она покрывала руки целиком, а не только ладони. Все было в порядке, лишь правый мизинец стал короче на фалангу. Даже ногти были на месте, хоть и стали белесыми и толстыми, как у дряхлой карги на ногах.

– Ну как? – протер губы Каднификар.

– Теперь ими только детей пугать, – парень попытался сжать кулаки, кожа сопротивлялась, не хотела тянуться. – Да и девок теперь буду лапать, словно сквозь варежку.

Лавочник с гремлином, застыв, смотрели на исцелившиеся руки парня. Смоки лизнул левую ладонь хозяина. Синее пламя бесследно выгорело.

– Пламя дракона – ранит врагов, и исцеляет…

– Друзей. – закончил за Лоуренса Каднификар. – Сегодня у меня появился третий друг. И как же его имя?

– Редрик.

– Редрик Маккройд, я всегда буду рад разделить с тобой славное угощение и добрый смех, – он протянул руку.

– Я всегда любил добрый смех, но после нашей встречи, начал ценить славное рукопожатие, – четырехпалая ладонь, сжала черную руку.

Закончив обмениваться рукопожатиями, дракон и его новый друг, повернулись к человеку и гремлину.

– Приношу свои извинения за беспокойство, по поводу сына, – слегка склонил голову Каднификар. – А тебе, маленький собрат, достанется моя благодарность. С твоим визитом, я снова отправился в то время, когда мы правили под куполом завесы. Когда вы были нам лояльными вассалами, а некоторые люди были нам друзьями. Мне дороги мысли о времени нашего могущества. Хоть последнее меня и обременяет.

– Дракон – создание мысли, времени и могущества... – задумчиво повторил Ред то, что услышал от Кэссиди.

– Истинно так, друг мой, но последних двух радостей меня лишило это существо, – он указал пальцем, на зависшего в воздухе герольда. Тот покачался из стороны в сторону, затем развернулся и улетел в направлении резиденции кайзера. – Теперь, я лишь свободен в своих мыслях, – он провожал взглядом угловаты шлем.

– Знатное шоу вы тут устроили, – лавочник подошел к сыну, и осторожно ощупал его правую руку.