Виктор Кораблев - Королевства изгоев [СИ]

– Буду, полковник, буду. Только называйте меня по имени.

– Хорошо, Анна. Тогда ты – тоже.

– Хорошо, Энвин.

– Это не мое имя...

– Принял жестко, одно слово – мент.

– Я уже думал, что можно расслабиться, но что-то еще больше поднапрягся, – устало говорил Редрик, разминая шею.

Отец и сын возвращались из купальни. Они шли по расписанной фресками галерее, чистые и в освеженной одежде. Правда, мысли их были слегка грязноватыми.

– Не бери в голову. Да, и ты видел? – лавочник многозначительно поиграл бровями.

– Разумеется. И я бы не сказал, что ничего не выросло. Там все вполне ладно и волнующе.

– М-да, невидимость в облаке пара – такое себе прикрытие.

– Спрятать можно нераспустившиеся бутоны, но слегка раскрывшийся в смущении цветок не скроется от жадной до нектара пчелки.

– Понравилась капитанша? – потыкал локтем лавочник сына под ребро.

– Мне вообще красивые девушки нравятся. Да и этот магистр Кэссиди очень заразительно стихи читает, возможно даже ей читал, раз они знакомы.

– Видимо, такой себе он поэт, раз она его не запомнила.

– Маг-поэт. Похоже, если это совмещать, можно крупно налажать.

– Завязывай, рифмоплет, и с чего это мы в твоем понимании – пчелы.

– Вечно работаем, да и залетаем постоянно куда не просят, – пожал плечами Ред.

– Пчелы… – протянул лавочник, почесав шею.

Они вышли в вестибюль, там их ждало маленькое столпотворение у стойки. Гизмо не было видно за спинами людей, зато Смоки со своим новым широкомордым приятелем возвышались среди зевак. К неудовольствию собравшихся, отец с сыном легко протолкались к причине общего внимания.

У полурослика остались загнанные в угол король под прикрытием пешки, а фигуры гремлина в составе: разумеется – короля, слона и пары пешек, окружили недобитые войска Зебулона.

Оба коротышки уже скорее играли в гляделки, чем в шахматы. Седеющие кудри полурослика пропитались потом, но он держался дерзко. Гизмо же был явно раздосадован ситуацией, из его ноздрей вырывались клубы дыма.

– Вот это тактика. Эта пешка сравнима с ротой центуриона Примипила, что обороняла ставку кайзера, в сражении на третьей линии при Фендралфириндоне, – громко комментировал положение фигур невысокий, но довольно крепкий парень.

Сначала Ред подумал, что это человек, но затем пригляделся. Практически квадратный, из-за мускулатуры, полутораметровый кадет. Об этом говорила татуировка в виде шлема кайзера и крыльев на плече. Одной рукой он держал узел полотенца на поясе – это была его единственная одежда, другой кадет яростно размахивал в такт своей речи.

Это был зверолюд: когти, орлиные золотистые глаза, спина, покрытая мехом, с которым сливалась копна черных волос, и мелькающие во рту клыки. Если бы парень был одет, то сошел бы за человека, издалека. Не рецидивный – так их называли.

Он стоял посреди группы таких же кадетов, которые яростно кивали каждому его слову.

– Этот дух. Настоящие сражение, достойнейший выбор решения конфликта для тех, кто не способен воевать.

– Вообще то, я таки был орудийным наводчиком на “Бедствии” – флагмане адмирала Врунгеля, – недовольно потер нос Зебулон.

– Мои извинения, сэр.

– Майлз, мальчик мой. Я уже неизвестно в который раз тебе это говорю – это, во-первых. Во-вторых – таки хватит орать в бане, тут уважаемые люди отдыхают. В-третьих – ты и твои оболтусы намочили пол.

– Мои извинения, сэр. Просто, солдат не хранит в голове несущественных сведений. Впредь буду вести себя тише, а пол мы помоем, – последняя фраза не особо порадовала кадетов, судя по вздохам, но никто не возразил.

– Ох, как можно одновременно и обидеть, и повиниться, эта двойственность до добра не доведет, Майлз, – потер брови полурослик.

– Я обдумаю это, сэр.

После этих слов зверолюд организовал свое отделение и направился обратно к купальням. Редрик глянул на Гизмо. Тот ярился и раздувал щеки.

– Ложись, – крикнул Лоуренс.

Вверх взметнулся столб черного пламени. Присутствующие отпрянули, лишь Смоки и его хозяин продолжили стоять, как ни в чем не бывало.

– Ладно, гладкомордый, пат так пат. Мы еще вернемся к этому, – разбросав фигуры, спрыгнул на пол гремлин.

Орк-охранник на удивление не вмешивался. Увидеть курящего коня, редкий пат и черное пламя в один заход. Это был самый лучший день, в представлении гоблиноида. Редрик помог собрать Зебулону фигуры и извинился. Тот лишь отмахнулся.

Выйдя из бань, Гизмо схватил Реда за полу плаща:

– Это непростительно – почти поражение. Редрик, мне снова нужно сесть за доску.

– Тут я не помошник, я же не умею.

– Так я научу.

– Ладно, – пожал плечами Ред, но в действительности обрадовался.

– Теперь пошли, нас уже ждут.

Гизмо провел своих спутников мимо дома полковника. Снова. Затем они вышли на рыночную площадь. Северный базар. Тут вовсю кипела жизнь. Люди и нелюди бродили между прилавками, торговались и пробовали.

Внимание Реда привлек строящийся крупный павильон. Некоторая часть внешних перегородок уже была закончена, и выглядели они как сплошная стена деревьев. “Летний лес” – гласила надпись на арке.

В некотором отдалении, в глубине рынка, располагалась статуя кайзера, сеющего пшеницу. От остальных изображений, это отличалось венком из колосьев, что лежал поверх шлема.

Да прибудет изобилие. Смешно. Накорми их…

Под памятником было свободное от торговых палаток место. Небольшая площадь. На ней скопились попрошайки, в большинстве дети. Они поделились на два лагеря и пытались перекрикивать друг друга. Слева – беспризорники, справа – маленькие Путники.

Если подойти и помочь, произойдет ли это снова? Парень пересек черту между прокрастинацией и паникой. Как там говорил Залаз... Фляга засвистела.

Редрику стало нехорошо. Рано, еще рано. Прочь от белых балахонов. Не помог. Потом-потом. Ред, не осознавая себя, бросился вперед, обгоняя своих попутчиков.

– Прямо, до тупика. Там направо. Там есть туалет, если что, – крикнул ему вдогонку Гизмо.

Хороший нюх у слуги дракона, сам ведь вышел из дерьма – чует засранца. Боишься встречи с ней. Слишком длинный день, не осталось умных слов в голове. Все смешалось. Дворники, дракон, трупы, беззаботные юнцы, старый дурак, прошлое мира, что умирает. Сегодня Редрик это понял, будто старое воспоминание, будто всегда это знал.

Гул людей, гром шагов. Снова гнев. Озадачил бедную девочку так, что она убежала от тебя. Мир всегда возвращает долги, теперь бежишь ты. Цели… а какая твоя? Зачем ты живешь? Редрик набирал скорость, убегая от звука своих ботинок. Забыл как дышать. Стой, идиот.

– Пожалуйста, дай... дай что-то ради чего можно жить… – непонятно к кому обратился Редрик и, задохнувшись, оперся руками о колени.