Дин Лейпек - Дракон должен умереть [СИ]

Еще раз Генри приехал летом и остался на целый месяц — отчасти потому, что обожал ходить летом по горам, отчасти потому, что последняя романтическая история окончилась несколько неудачно, и Генри убеждал себя, что ему очень хочется целый месяц провести в глуши. Они с Джоан устраивали долгие прогулки и даже целые походы — с ночевками, охотой и навыками выживания в горной местности. Порой, когда Генри смотрел, как Джоан слетает с крутого склона или, наоборот, взлетает вверх по практически отвесной стене, сердце уходило у него в пятки, но она дело это так ловко, уверенно и даже грациозно, что Генри в конце концов почти перестал беспокоиться и пугаться. Почти.

Когда Генри приехал осенью, Джоан попросила привезти ей книг. «Нормальных книг», — уточнила она, поморщившись, и Генри понял, что Джоан уже освоила все тома академической литературы, имевшиеся у Сагра, а перечитывать их по второму кругу ее пока не тянуло. Генри уже начал обдумывать, каким образом он может притащить сюда приличное количество книг — потому что парой томов явно было не обойтись — как вдруг ему в голову пришла мысль совершенно другого рода. Он обдумал ее немного, посоветовался с Сагром — и они вместе пришли к выводу, что это вполне неплохая мысль.

Так было решено, что эту зиму Джоан проведет в Тенгейле. Сагр считал, что девочке будет на пользу смена обстановки, и что она уже достаточно хорошо умеет себя держать в руках, чтобы находиться рядом с людьми, не представляя для них большой опасности.

Поразмыслив еще немного, Генри подумал, что в Тенгейл можно было бы пригласить и короля. Джоан пришла от этой идеи в полный восторг, Сагр не возражал. Они быстро собрались, чтобы успеть спуститься с гор до того, как похолодает и выпадет снег. Генри отвел Джоан в Тенгейл — и почти сразу же уехал за королем, оставив девочку на попечение своей матери. Нельзя сказать, что ему это нравилось — но вовсе не потому, что он опасался за Джоан. Насколько он мог судить, девочка вполне справлялась с драконом.

Куда больше опасений у него вызывала его мать. Генри не мог быть уверен до конца — но почему-то ему казалось, что в его отсутствие они говорят о чем-то таком, о чем им лучше не говорить.

Например, о нем.

— Я не могу, Генри, — повторил король в очередной раз, со смесью смущения и недовольства.

Генри молчал. Он очень многое хотел сказать — но не мог. Это все были совсем не те слова, которые стоило говорить своему сюзерену.

— Она очень вас ждет, ваше величество, — заметил Генри наконец тихо, очень стараясь, чтобы в голосе не слышно было укора. Судя по тому, что король слегка поморщился, получилось не очень хорошо.

— Я уже сказал тебе, Генри. Сейчас совсем не время.

Генри кивнул. Король не рассказал ему ничего внятного — но Генри уже успел узнать последние придворные слухи. Судя по всему, на этот раз принц Джон попал не просто в неприятную историю — кто-то бросил слово «отравился», другие подхватили, и теперь весь двор в полголоса обсуждал, что принц пытался покончить с собой.

— Ваше величество, — снова осторожно начал Генри, — я понимаю, что вам сейчас должно быть тяжело — но это действительно очень важно для Джоан. Я не могу ручаться… — Генри запнулся, чувствуя, что действует не совсем честно. Потом вспомнил Джоан, и продолжил: — Я не могу ручаться, что ей не станет хуже, если вы не приедете.

Король поморщился. Потом закрыл лицо руками. Потом шумно вздохнул.

— Я не могу, — неразборчиво пробормотал он в свои ладони. Затем поднял взгляд на Генри, и тот увидел, что король опять сильно постарел.

— Дело не в Джоне. Не только в нем — хотя я и не хочу сейчас его оставлять. Понимаешь… Я боюсь.

— Чего, ваше величество? — удивился Генри. — Джоан совершенно не опасна. Она стабильна, контролирует себя…

— Я не этого боюсь, — прервал его король. — Я… Понимаешь, я думаю, что мне не стоит снова сильно к ней привязываться.

— В смысле… привязываться? — не понял Генри.

— Видишь ли… — снова замялся король. — Я уже привык к тому, что ее нет рядом. Мне кажется, не стоит этого менять. Мы не знаем, чем закончится ее обучение… Что, если все так и останется? Или… станет еще хуже? Представляешь, как мне будет тогда тяжело?

Изумление застыло на лице Генри, превратившись в маску.

— Не надо, Теннесси, — почти резко бросил король. — Не смотри на меня так. Я не приеду. Это решено.

Генри медленно поднялся.

— Разрешите идти, ваше величество? — спросил он медленно и спокойно.

— Иди, — кивнул король. Затем будто бы что-то вспомнил — вскочил и из ящика стола достал шкатулку. — Передай ей это от меня.

— Конечно, — голос Генри не дрогнул.

Выходя, он постарался закрыть за собой дверь как можно аккуратнее и тише. Это стоило ему большого усилия. Но он справился.

Хуже всего было то, что Генри чувствовал виноватым себя. Чем ближе он подъезжал к Тенгейлу, тем тоскливей становилось у него на душе. Он пытался придумать, что скажет Джоан, как сообщит ей — и не мог.

Весь последний день пути шел дождь — противный холодный осенний дождь, который промочил Генри и Ленни насквозь задолго до того, как они добрались до замка. Вечером похолодало — дождь из холодного стал ледяным, а когда они въезжали в замок по откидному мосту, и вовсе превратился в мокрый снег. Падая на влажную землю, снег превращался в кашу, потом стал подмерзать, каменные плиты и ступени в замке покрылись коркой льда, а поверх стал ложиться белый, еще как будто бы не настоящий первый осенний снег. Фонарь, освещавший вход в Большой дом, высвечивал хлопья, которые летели все медленнее, оседали на неровных грубых каменных стенах, налипали на широкие доски тяжелых дверей, заметали высокий порог.

Внутри было удивительно тепло, тихо и пусто. Генри остановился в холле — греясь и одновременно собираясь с мыслями.

Где-то наверху скрипнула дверь. Он вскинул голову — и увидел Джоан, стоявшую на узком каменном карнизе на уровне второго этажа, прямо над входом в зал. В этом месте в стене действительно была дверь — оставшаяся от старой планировки дома, когда над залом была вполне обитаемая мансарда, а вместо большого холла с широкой парадной лестницей гостей встречали темные сени и несколько узких крутых лестничных маршей, втиснутых между стен.

— Что ты там делаешь? — удивленно спросил Генри.

— Я исследовала балки в зале, — невозмутимо ответила Джоан. — На них, кстати, тоже очень пыльно.

— Тоже?

— Как в том трактире.

— Ах. Спустись, пожалуйста.

— Хорошо, — пожала плечами девочка — и тут же спрыгнула на пол.

— Где папа? — спросила Джоан, подходя. Генри замер. Это был именно тот вопрос, которого он боялся всю дорогу сюда.