Дин Лейпек - Это все придумали люди [СИ]

Я вцепилась в его руку, сжимая пальцы с такой силой, чтобы не оставалось никаких сомнений в том, что мы оба были. Были, были, были…

Можно долго рассуждать на тему того, какое значение физическая любовь занимает в отношениях мужчины и женщины. Кто-то утверждает, что это и есть главный их смысл, кто-то говорит, что без этого вполне можно обойтись. И те, и другие по-своему правы. Но мне кажется, что суть совсем не в этом. Просто иногда совершенно неожиданно люди теряют какие бы то ни было доказательства собственного существования. Как я сейчас.

И дело не в том, что физическая близость предоставляет какие-либо доказательства. Просто сам вопрос о существовании переходит на время в другую плоскость. Или пространство.

Он был прав насчет «но-шпы». Я провела в реальности уже несколько часов, и головная боль стала постепенно восприниматься как нормальная, неотъемлемая ее составляющая. Ну, почти что нормальная.

Я накинула одну из его рубашек и вышла на балкон, где Сандр курил. Он обернулся и скептически прищурился.

— Ты серьезно считаешь, что так выглядишь приличнее?

— А что, нет? — я осмотрела себя. Рубашка была достаточно длинной, чтобы сойти за допустимо короткое платье. Ничего криминального, кажется.

— Нет. Слишком много ног.

— Слишком много ног не бывает.

— Это смотря с какой стороны посмотреть.

— Если смотреть с правильной стороны, — сказала я с нажимом, — то все будет нормально.

— А я смотрю на тебя с правильной стороны?

— Относительно меня или тебя? Потому что в первом случае ты смотришь на меня с правой стороны, а во втором с левой. Так что ответ неоднозначен.

Он улыбнулся, но промолчал, докуривая свою сигарету.

Я оперлась на перила и посмотрела на город, невольно прищурившись, несмотря на то, что день клонился к вечеру и стало уже совсем не так ярко. Солнце здесь садилось не в воду, а ровно с противоположной стороны, отчего океан становился очень темным и совершенно бесконечным. Как будто за горизонтом действительно находился край земли, и можно разглядеть, как там, далеко-далеко, вода переливается и падает вниз, в темные просторы космоса. Быть может, так оно и было на самом деле.

— Как твоя голова? — спросил Сандр.

— Терпимо.

— Ты хотела бы посмотреть город?

Я задумалась. Внизу, по всей вероятности, будет куда шумнее, чем здесь, на двадцатом этаже. И я была совсем не уверена, что моя голова будет вести себя там так же прилично. Но, с другой стороны, если бы мы оба жили на самом деле, мы бы наверняка куда-нибудь пошли. А мне очень хотелось продлить иллюзию реальности еще ненадолго.

— Да, — согласилась я. — Пойдем.

Он кивнул и потушил сигарету в пепельнице.

Я позволила себе воспользоваться всеми преимуществами его ванны. В этом тоже было что-то настоящее — принять душ, высушить голову. Критически осмотреть себя в зеркале. Я несколько утратила за последние часы весь свой воображаемый лоск, но это тоже казалось правильным. Как будто я медленно снова становилась собой.

Я не стала пытаться повторить сложную прическу, слишком идеальную для того, как я сейчас себя ощущала. Поэтому, когда я вернулась к Сандру, мои волосы были немного растрепанными, мой льняной костюм — несколько помятым, а мое лицо — слишком бледным и замученным для этого солнечного города. Я вышла из ванной в некоторой задумчивости, снова поглядывая на окна, и рассеянно сказала: «Я готова». Он ничего не ответил, и я оглянулась. Сандр стоял, опираясь на барную стойку, и смотрел на меня тем взглядом, каким смотрел когда-то очень давно, когда приходил ко мне домой. Может быть, он представил сейчас, что совершенно так же я вышла бы к нему, живи мы на самом деле. Может быть, я была настолько потрепанной и нежной, что выглядела сейчас почти так же, как выглядела тогда. Только тогда еще оставалась вероятность, что я буду такой всегда.

Я иногда пыталась представить себе, как бы я поступила на его месте, будь все наоборот. Раньше я считала, что все-таки не смогла бы его оставить. Потому что такое существование вместе казалось вполне равноценной заменой настоящей жизни порознь. Я бы оставила ему выбор.

Но сегодня я смогла понять, чего именно он боялся. Теперь я тоже знала этот ужас не-бытия. Ужас абсолютной потерянности и бессмысленности всего. Было бы слишком жестоко обрекать на такое кого-то еще. И я тоже попыталась бы уберечь его от этого. Наверное.

Мы не пошли смотреть на Харбор бридж и Оперу, хотя и то и другое мне, как архитектору, стоило увидеть. Вместо этого мы просто ходили по улицам, как бы подтверждая тем самым, что для нас уже не существовало различий между городами и странами. Мы могли быть везде. И везде одинаково не были.

Он все время обнимал меня одной рукой за плечо, и это было совершенно для него нехарактерно. Даже когда мы встречались с ним несколько лет назад, он всегда держал дистанцию, сокращая ее, только если я сама напрашивалась. Я вспомнила, как это тогда огорчало меня. Мне очень хотелось получить подтверждение того, что я действительно нужна, и в его отстраненности я видела лишь раз очередное опровержение этого. Но теперь я понимала, что каждое прикосновение ко мне, каждое соприкосновение с реальностью было для него по-своему мучительным.

Я не знала, что изменилось сейчас. Может быть, я тоже была теперь ненастоящей, и обнимать меня стало не так страшно.

Мы бродили долго и бесцельно. Я не могла думать о том, чтобы вернуться обратно в пространства, но и находиться в реальности для меня становилось все тяжелее. Голова начинала болеть так, как она болела в самом начале, так что замечать окружающий мир становилось почти невозможно. По тому, как Сандр иногда сжимал мое плечо, я подозревала, что ему тоже становится совсем нехорошо.

На набережной мы остановились. Я смотрела на воду, он — в противоположную сторону. Где-то вдалеке играла музыка, она разливалась мягкой волной у меня за спиной и тут же исчезала, встретившись с тихим вечерним бризом.

Конечно, мы могли встретиться здесь завтра. Или в любом другом месте мира. Мы могли встречаться хоть каждый день.

Но сейчас я видела обреченность этого. Мы могли любить друг друга настолько, насколько мы вообще могли здесь что-нибудь. Но в этом не было никакого смысла.

Наши отношения могли бы показаться многим совершенно идеальными. Никаких бытовых неурядиц. Никаких ссор по мелочам. Никакой суеты по несуществующим поводам. Ничего такого, что обычно вырывается за рамки романтических представлений и потому разрушает прекрасную иллюзию.

Наши отношения целиком и полностью были иллюзией.

Не знаю, думал Сандр примерно о том же или о чем-то совсем другом. Но я не могла больше это терпеть. Мы могли договориться, как и когда встретимся в следующий раз, могли сказать друг другу много прекрасных и значительных слов — но сейчас все это показалось мне совершенно бессмысленным. Поэтому я просто развернулась и ушла. Сандр не стал меня останавливать. Как обычно, мы не расплескивали себя зря.