Дин Лейпек - Это все придумали люди [СИ]

Действительно. Как же я не догадалась.

— Я вышла за ее границы.

— Неужели? Зачем?

— Хендрикс, — не выдержала я, резко поворачиваясь к нему, — а почему я вообще должна перед тобой отчитываться? Ты мне кто? Отец? Мать? Духовный наставник?

— Ты не должна передо мной отчитываться, — не моргнув, ответил он. — Но мне кажется, ты делаешь вещи, которые не должна делать. И сама не понимаешь, насколько они опасны.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Потом я взяла свой кофе и быстро прошла мимо него в основное пространство. Краем глаза я заметила, как у него нервно подергивается щека.

Но мне могло показаться.

Завтра наступило, разумеется, неожиданно. Я ушла из офиса, потому что делать там особо было нечего, и просто бродила по пространствам, что-то подправляя, что-то удаляя, что-то дополняя для своего и общего удобства. Время текло вяло и незаметно, а кое-где не текло совсем, и я уже начала думать, что завтра не наступит никогда, как вдруг увидела только что открытый выход в реальность. Совсем рядом, в трех или четырех пространствах о меня.

Я заторопилась к этому выходу, стараясь не думать о том, куда и зачем я иду. В отличие от предыдущих двух раз, когда я почти силой заставляла себя выйти в реальность, сейчас мне приходилось лишь сдерживать свое нетерпение. И это было совсем небезопасно.

Я распахнула последнюю дверь — и оказалась в каком-то чудовищно солнечном месте. Свет слепил глаза, и я сразу же их закрыла, боясь, что он прикончит мою голову. Сзади меня резко прозвонил колокольчик магазинчика, из которого я вышла.

— Welcome to Sidney [8] Добро пожаловать в Сидней (англ.). , — услышала я прямо рядом с собой, и его рука быстро оттащила меня в сторону, пока следующие покупатели не сбили меня с ног.

Сидней. Окей. Я с беспокойством открыла глаза и осмотрела себя, но мое подсознательное неплохо сработало, заменив перед самым выходом ткань и покрой костюма. Предыдущий вариант явно не годился для Австралии в конце октября.

Потому что здесь уже наступило лето.

Я обернулась к Сандру. Его лицо было еще более непроницаемым, чем обычно, из-за темных очков, скрывавших выражение глаз. Проезжающая мимо машина ослепила меня отражением солнца в своих стеклах. Мы стояли в тени между высоких домов, но даже здесь свет казался нестерпимо ярким.

Сандр осторожно надел мне на глаза такие же очки.

— Лучше?

— Лучше, — признала я.

— Тогда идем.

В конце квартала мы свернули за угол и спустились на подземную парковку.

Австралийские лифты крайне невыгодно отличаются от традиционных советских. Они позволяют вам стоять друг напротив друга на расстоянии нескольких шагов и молча смотреть из-за непроницаемых стекол солнцезащитных очков. Безуспешно гадая при этом, что каждый из вас думает.

На парковке Сандр подошел к маленькому аккуратному кабриолету. Я задумчиво остановилась перед машиной. Он замер у водительской двери.

— В чем дело?

— Мужчина, кто вы?

Он улыбнулся краем губ.

— Профессиональный автоугонщик.

— Ах, — сказала я, садясь в машину. — Это многое объясняет.

Мы выехали с парковки и поползли в плотном потоке. Я облокотила руку на дверь, подперев ею голову, и рассматривала город вокруг. Боль в голове, как обычно, была всеобъемлющей, но любопытство пересиливало.

— О чем ты думаешь? — спросил Сандр.

Я слегка улыбнулась, и тут же пожалела об этом.

— Я думаю о том, что ты для меня слишком шикарный мужчина.

Он усмехнулся.

— Вообще-то нет. Совсем нет.

— Почему это?

— Во-первых, ты сама по себе весьма шикарная женщина.

Я скептически посмотрела на него.

— Если я и шикарная женщина, то только воображаемо.

— В таком случае я ничуть не менее воображаемо шикарный мужчина.

— Все-таки менее. Потому что мы едем на твоей настоящей машине по городу, в котором ты по-настоящему работаешь.

— Если учесть, что моя работа сводится к придумыванию воображаемых вещей, — возразил он, поворачивая во двор высокого многоквартирного дома довольно безликой архитектуры, — то это все в каком-то смысле нельзя считать совсем уж настоящим.

Я задумалась.

— Ну хорошо, — наконец согласилась я. — Это было «во-первых». А есть еще «во-вторых»?

— Есть. Я не уверен, что правильно называть шикарным мужчину, который для того, чтобы увидеть женщину, подвергает ее острой головной боли.

Я снова улыбнулась, хотя больше это походило на гримасу.

— Ты знаешь, по-моему, именно таких мужчин обычно и называют шикарными.

Его квартира выглядела, как классическая ячейка в кондоминиуме — студия с кухней-нишей, маленькой ванной, большой гардеробной и окнами в пол. Она была совершенно белой и как будто стерильной.

— Ты вообще здесь хоть сколько-нибудь живешь? — спросила я, подходя к окнам.

Они выходили в сторону центра, открывая всю панораму города. Квартира Сандра находилась на двадцатом этаже.

— Насколько я вообще где-нибудь живу, — ответил Сандр. Он по-прежнему стоял у входной двери, играя ключами в руке.

Я кивнула и отвернулась к окну — не могла оторвать глаз от вида. Меня вдруг охватило чувство абсолютной бесконечности реального мира. Дело было даже не в физическом размере — хотя и он с этой высоты и с этим простором ощущался особенно сильно. Просто я смотрела на совершенно незнакомый мне город и чувствовала, что вот там, подо мной, живет несколько миллионов людей, каждый со своей собственной историей, собственной жизнью. И они вдруг представились невероятно важными, все эти жизни. Самые глупые и обыденные, самые бессмысленные и скучные — в каждой из них было что-то, что наверняка имело смысл. И это оказались тысячи и тысячи смыслов, и все вместе они составляли совершенно неразрешимую для меня загадку бытия. Я не могла понять, как это все работает вместе. Как все они существуют в этой невероятно плотной реальности, в которой каждый настоящий момент в моих глазах занимал все жизненное пространство.

И я ощутила, что не могу жить — потому что не понимаю, как это делать. Раньше, оказываясь в реальности, я воспринимала ее как немного дурной сон, который должен был рано или поздно закончиться. Но сейчас я неожиданно осознала, что все, происходящее сейчас — это-то как раз и не сон. Я почувствовала, что мне нужно чем-то обосновать свое существование — и у меня не оказалось ничего. Никакой физической привязки к этому миру. Даже одежда на мне была, по сути, придуманной. Я не могла быть уверена, не придумана ли я сама.

Я повернулась к Сандру, и он увидел этот ужас на моем лице. Смертельный ужас, ощущение всепоглощающей и всеохватывающей пустоты. Он тут же понял, что со мной происходит, бросил ключи на барную стойку и в одно мгновение оказался рядом. Давая возможность ухватиться за него. Не потеряться окончательно.