Дин Лейпек - Это все придумали люди [СИ]

— Вы хотите сказать, что это все следствие вашего влияния? — спросила мама с полушутливым недоверием. И, как мне показалось, плохо скрываемой гордостью. Все-таки речь шла о ее дочери.

— Безусловно, — усмехнулся Сандр.

Некоторое время мама оценивала и его безупречную элегантность. Потом задумчиво кивнула.

— Я, правда, не уверена, что оно было таким уж дурным, — заметила она.

— Это только внешнее проявление серьезных изменений внутренней сущности, — ответил Сандр без тени улыбки.

Я вздрогнула и невольно кинула на него испуганный взгляд. Максимальная честность?..

— Алиса? — спросила мама мягко. Я повернулась к ней. — Это все правда?

Я молчала.

— Да, — наконец сказала я. — В некотором роде.

Сандр бесшумно поставил чашку на блюдце.

— Я могу покурить у вас на балконе?

— Да, конечно, — ответила мама, машинально нахмурившись на слово «покурить».

Когда Сандр вышел из кухни, я встала и начала собирать посуду со стола.

— Алиса, — тихо позвала меня мама. Я обернулась. — Ты можешь сказать мне, что происходит?

Максимальная честность. Окей.

— Нет, — ответила я слегка виновато. — Не могу.

Мама кивнула.

— И где ты его только нашла?.. — спросила она задумчиво.

Вопрос был вполне риторическим, но как раз-таки на него я могла совершенно честно ответить.

— Это Мишкин старший брат.

— А, — только и смогла сказать мама, и я увидела, как в ее голове разные части этой картины мгновенно переместились.

Я знала, что она думает. И в этом вопросе полностью с ней соглашалась.

— Ты понимаешь, что ты делаешь? — спросила она после недолгого молчания.

— Нет, — ответила я абсолютно искренне.

К моему удивлению, она вдруг слегка улыбнулась.

— Это хорошо.

— Почему? — не поняла я.

— Если бы ты сказала, что понимаешь, что делаешь, я бы точно знала, что ты окончательно потеряла голову. А так есть некоторая надежда, что ты все-таки… адекватно оцениваешь риски.

Мы обе улыбнулись. Это была любимая папина фраза.

Когда Сандр вернулся, я заметила, что ему стало уже совсем нехорошо. Пора забирать его отсюда. Но уйти до прихода отца во всей этой ситуации казалось невозможным. Я обеспокоенно посмотрела на Сандра. Он слегка покачал головой и провел по моей щеке рукой, проходя мимо. Успокаивая меня, надо полагать.

Мама повернулась от плиты, на которой она что-то помешивала и доделывала, и посмотрела на нас с сосредоточенным выражением лица.

— Я думаю, что мне надо все-таки предупредить папу. Чтобы его не хватил удар.

Я кивнула, и она вышла с телефоном в руке. Думаю, что мама хотела поговорить с отцом без свидетелей. Рассказать, насколько все плохо.

Когда она ушла, я встала и подошла к Сандру. Обняла его за голову и стала осторожно гладить ее кончиками пальцев. Мне казалось, это должно было чуть-чуть помочь. Через стенку доносился тихий голос мамы.

— Спасибо, — сказал он через некоторое время, отстраняясь и откидываясь на спинку стула.

— Лучше?

— Немного, — он улыбнулся.

— Ваше время истекло? — решила я пошутить.

— В смысле? — слегка нахмурился он.

— Действие «но-шпы» прошло?

— Я не пил ее, — покачал он головой.

Я уставилась на него.

— Что? — спросил он.

— Ты не пил «но-шпу».

— Да. В чем дело?

— Ты. Все это время. Терпел, — произнесла я медленно.

Он поморщился и нетерпеливо покачал головой, как бы говоря, что сейчас не время для этого. Я услышала мамины шаги и вернулась на свой стул, но продолжала время от времени смотреть на Сандра с ужасом и изумлением одновременно. Он делал вид, что не замечает.

— Папа будет через пятнадцать минут, — сказала мама, входя на кухню. — И он будет ругаться.

Я вздохнула. Конечно, он будет ругаться. Вся эта американская история была на самом деле папиной идеей, поддержанной мной только из-за относительного равнодушия к собственной судьбе. А может, я просто чувствовала, что у меня в любом случае нет никакого будущего.

Пятнадцать минут прошли в тягостном молчании. Мама накрывала на стол и поджимала губы. Она не любила сцен, а сцена, безусловно, была гарантирована. Папа, когда ругался, становился решителен и бескомпромиссен. А я не любила его передергиваний при этом.

Сандр тихо сидел с закрытыми глазами. То ли терпел, то ли молча страдал, то ли просто ждал. Про него никогда нельзя было сказать это наверняка. Я помогала маме и иногда смотрела на него. Она это видела и поджимала губы чуть сильнее.

Когда раздался звонок в дверь, я остановила маму и сама пошла открывать. Был шанс хотя бы перенести место действия в прихожую. И не вовлекать в это сходу Сандра.

Папа окинул меня долгим взглядом с головы до ног, но ничего не сказал. Молча разулся, снял куртку, повесил ее на крючок. Я стояла, прислонившись к стенному шкафу, и ждала. Уже проходя мимо, папа вдруг остановился и пристально посмотрел на меня.

— И как ты теперь представляешь свое будущее? — спросил он тихо.

— Плохо, — сказала я честно.

Папа шумно выдохнул.

— Где он?

Окей. Значит, не вовлекать сразу не получится. Я кивнула головой в сторону кухни.

— Там.

Когда папа вошел на кухню, Сандр тут же встал и своим классическим жестом склонил голову в знак приветствия. Папа внимательно осмотрел его, как осмотрел перед этим меня, и сдержано кивнул в ответ.

— Представьтесь, молодой человек, — сказал он сухо, и я невольно закатила глаза. На папу иногда находило что-то такое… юридическое.

Сандр слегка улыбнулся.

— Меня зовут Александр Вельский, мне тридцать два года, я работаю программистом в австралийской фирме BigWorld, я не женат, не имею детей, и у меня самые серьезные намерения относительно вашей дочери.

Мама тихонько прыснула. Папа сдержанно фыркнул, потом обернулся ко мне, оценил мое главное-не-рассмеяться выражение лица и фыркнул еще раз, уже более явно. Подошел к маме, поцеловал ее в щеку и, как ни в чем не бывало, спросил:

— А что у нас на ужин?

Мы с мамой ошарашенно посмотрели на него. Папа еще раз фыркнул, на этот раз совсем добродушно, и сел за стол, с удовольствием вытянув ноги. Сколько я себя помню, он всегда так вытягивал ноги, приходя домой. То есть уже не меньше двадцати лет.

Сначала папа делал вид, что ничего вокруг не замечает. Потом поднял глаза. Мама выглядела удивленно, я — настороженно, Сандр — вежливо.

— Ну а что вы от меня хотите? — вздохнул папа. — Она все равно рано или поздно сбежит с ним Австралию, и нет смысла это теперь обсуждать. Садитесь, Александр. В конце концов, я виноват в том, что моя дочь сошла с ума, ничуть не меньше, чем вы.

Мы провели у родителей еще примерно полчаса после прихода папы. К тому моменту действие таблеток прошло, и мне с трудом удавалось сидеть вместе родителями за столом и поддерживать непринужденную беседу. Сандр заметил это и разыграл долгую и убедительную пантомиму с подглядыванием на часы, неловким выражением лица и осторожным «ему очень жаль, но, к большому его сожалению, ему нужно идти». Я пробормотала что-то вроде «да-да, нам пора», заранее исключая вопросы о том, уйду ли я вместе с Сандром. Я знала, что, по-хорошему, должна остаться. Я знала, что родители этого ждут. Но я не могла. Я пока еще не представляла себе, как провести весь вечер с ними и не начать в конечном итоге биться головой об стену, скрежетать зубами или вытворять еще что-нибудь в этом роде. Кроме того, я не могла отпустить сейчас Сандра просто так. Мне нужно было убедиться, что мне не показалось, все то, что мне сейчас казалось. Ну или получить от него подтверждение, что все это может мне казаться еще некоторое более или менее продолжительное время.