Дин Лейпек - Это все придумали люди [СИ]

— Когда что? — не удержался я.

— Когда я начну говорить все, что думаю, — глаза у Сандра еле заметно сверкнули — и тут же в одном из окон лопнуло стекло.

Элис вздрогнула.

— Иди, — сказала она, как мне показалось, несколько напряженно.

Я помедлил, сомневаясь.

— Гарольд! — крикнул Ларс.

Я обернулся. Он многозначительно показал кулак, а потом провел рукой по горлу, будто перерезая его. В этот момент лопнуло второе стекло, а с потолка посыпалось.

«Опять что-то сыпется, — подумал я мрачно, направляясь к двери. — Ларс прав. С меня тоже хватит. Для одного раза вполне достаточно».

Мы оказались в коридоре с трубами, том самом родном коридоре, из которого открывалась дверь в наш офис. Я с облегчением вздохнул, чувствуя знакомые связи этого пространства.

Когда мы вошли, Хендрикс, стоявший посреди офиса, окинул нас долгим пристальным взглядом.

— Где вас носило? — спросил он не слишком любезно.

Вместо ответа Ларс махнул рукой — и бутылка полетела в голову Гектора, который как раз высунулся из своей комнаты. Панк среагировал мгновенно и поймал ее у самого своего лица. После чего широко ухмыльнулся.

— Еще раз так сделаешь — побрею налысо, — очень спокойно заметил Ларс, прошествовав мимо Хендрикса к себе.

Гектор ухмыльнулся еще шире.

Хендрикс проследил за Ларсом взглядом и повернулся ко мне.

— Гарольд?

Я пожал плечами.

— Мы пили.

— Что?

— Пили. Виски.

— Что?!

— Не волнуйся. Мы уже завязали. Нам не понравилось.

Ларс неопределенно хмыкнул и скрылся за дверью.

— А где Элис? — спросил Хендрикс подозрительно.

— А она разве не у себя? — удивленно спросил я.

— Гарольд, не держи меня за идиота. Вы оба ушли в ее комнату — а вернулись через главный вход. А до того у нее за дверью что-то громко свистело и взрывалось. Настолько громко, что мы решили проверить, что у вас там, — Хендрикс пристально посмотрел на меня.

— И?..

— И там никого не оказалось. И, кажется, ничего не взрывалось.

— Круто, — искренне обрадовался я и собирался по примеру Ларса уйти к себе. Но старик не унимался.

— Гарольд, — в голосе Хендрикса послышался металл. — Где она?

Я остановился, не зная, говорить правду или нет. Но ведь Элис не велела нам молчать, верно?

— Она с Сандром.

Хендрикс на мгновение задержал дыхание, а затем с шумом выдохнул.

— Это начинает становиться проблемой, — пробормотал он.

Я только пожал плечами. Мне было все равно. Я внезапно почувствовал, что безумно устал от них всех: Элис, Ларса, Гектора, Сандра, Хендрикса…

У себя в комнате я долго смотрел на проигрыватель. Там еще стояла пластинка, которую принесла Элис.

Я снял ее, засунул в конверт и отшвырнул в угол.

А потом достал Джимми. Поставил иглу, включил проигрыватель, лег на кровать и прикрыл глаза.

Джимми строил вселенную из звука и ритма. И строил ее только для меня.

Когда третье окно разлетелось вдребезги, Сандр почти грубо схватил меня за руку и с жуткой скоростью потащил к выходу. Он вывел нас в соседнее пространство — но это было совсем не то место, откуда мы с парнями пришли. Мигали неоновые лампы, играла какая-то однообразная бессмысленная музыка. Несколько человек неуверенно покачивались в тусклом свете. При виде нас они все расступились, но Сандр не стал останавливаться и провел меня через опустевший танцпол, как провинившегося ребенка. Когда я выходила, то услышала звон бьющегося стекла и чьи-то крики. Сандр прибавил шагу.

Я поняла тогда, как далеко мне было до него. Он перестраивал пространства прямо на ходу, меняя наш маршрут, сокращая его, переставляя разные связи местами прямо в тот момент, когда мы уже проходили через них. Иногда я замечала, как за нашей спиной что-то начинает ломаться и сыпаться. Но оборачиваться не успевала.

Он выдернул нас в реальность с такой силой и скоростью, что я согнулась пополам и почти упала от резкой, невыносимой боли. Предыдущие разы я успевала собраться, сконцентрироваться, но сейчас он не дал мне опомниться. Я почувствовала накатывающую тошноту и с трудом подавила сухой позыв.

— Что… ты… творишь! — прошипел он сквозь зубы, и я от удивления даже слегка выпрямилась.

Я ни разу в жизни до этого не видела, чтобы он злился. Или ругался. Или вообще каким бы то ни было образом выходил из себя.

— В смысле? — с трудом спросила я, хватаясь за голову. Это оказалось чудовищным. Я с трудом сдерживалась, чтобы не застонать.

Мимо прошли какие-то люди и посмотрели на нас с любопытством и беспокойством.

— Где ты пропадала все это время? — спросил он все так же резко.

— Там, — ответила я удивленно.

Боль в голове была настолько сильной, что я совершенно утратила способность что-либо соображать.

— Ты хоть представляешь себе, что со мной все эти дни происходило? — он почти кричал.

Невероятно. Я вообще не знала, что он умеет кричать.

И тут я разозлилась сама. Потому что это было уже слишком. Он выбросил меня в этот ад, он сделал так, что моя голова буквально разлеталась на части от каждого его слова, он даже не пытался говорить тише и мягче — и при этом еще что-то от меня требовал.

— Ты не поверишь, — прошипела я медленно и отчетливо, — но я отлично представляю. Если ты не помнишь, я прожила три незабываемых месяца, ожидая тебя каждый день и получая в результате строго дозированные порции трагедии. После этого мне целых четыре года пришлось уговаривать себя, что ждать тебя дальше бессмысленно и бесполезно. И я даже осталась после этого жива. Ну, почти жива, — добавила я уже чуть спокойнее.

Он некоторое время смотрел на меня все с тем же жестким выражением лица, а потом вдруг шумно выдохнул, отвернулся и растерянным движением провел рукой по волосам. Что с ним происходило? Он выглядел сейчас совершенно… нормальным. Обычным. Как будто с него сорвали все слои разных масок, которые он долго и тщательно наращивал на себя, и в результате под ними обнаружился самый обыкновенный человек, который мог в растерянности стоять посреди улицы и не знать, что ему делать.

И тогда меня накрыло окончательно. Может быть, причиной стало его потерянное выражение лица, может быть, то, что у меня случилась худшая мигрень в моей жизни. Не знаю. Но совершенно неожиданно для себя я расплакалась, с трудом успев спрятать лицо в ладони в последний момент. Я не помнила, когда в последний раз так плакала. Я вообще думала, что в моем нынешнем виде эта способность полностью мною утрачена. Но я стояла и всхлипывала, безудержно, выплескивая наружу все, что накопилось внутри, и чем дольше я плакала, тем яснее становилось, что накопилось там до ужаса много.