Дин Лейпек - Это все придумали люди [СИ]

Я совершенно не собиралась устраивать сцены, пытаться вызвать к себе жалость или каким-нибудь похожим образом переводить наш разговор в другое измерение. Но после того как я разревелась, Сандру ничего не оставалось, кроме как обнять меня и самым обыкновенным образом начать утешать. Мы прошли все классические стадии — он спрашивал меня, что случилось, он уговаривал меня, что все в порядке, он просил прощения за все совершенные и несовершенные грехи, и, наконец, просто молчал, потому что по большому счету не имело никакого значения, что он говорил. Просто мне нужно было выплакаться до самой последней капли, до совершенно опухших и красных глаз.

А когда все причины жалеть себя постепенно иссякли, голова перестала болеть. Совсем. Не так, как после «но-шпы», когда боль просто притуплялась и уходила на задний план. Голова действительно больше не болела.

— Ого, — только и смогла сказать я. Ощущение оказалось слишком неожиданным.

— Что такое? — спросил Сандр, как мне показалось, с некоторым облегчением.

Это была первая реплика с моей стороны, окрашенная в более или менее позитивные тона.

— Голова. Прошла.

Он слегка отстранился и недоверчиво посмотрел на меня.

— В каком смысле прошла? Ты хочешь сказать, что она больше не болит?

— Нет. Совсем, — ответила я, осторожно трогая рукой висок.

— И как ты себя чувствуешь?

— Странно, — призналась я.

Он некоторое время продолжал смотреть на меня. Потом снова обнял и погладил несколько раз по спине, но скорее нервно, чем нежно. Как будто теперь он успокаивал себя, а не меня.

— Знаешь, что? — сказал он таким решительным тоном, что я даже несколько испугалась.

— Что?

— Выпью-ка я «но-шпу», — сказал он почти сурово.

Я улыбнулась.

Пока он доставал из кармана пальто таблетки, я осмотрелась — но улица казалась какой-то совершенно безликой, безо всяких идентификационных признаков. Даже припаркованных машин, по номеру которых мы могли бы определить регион — или страну, — нигде не было видно.

— Ты знаешь, где мы?

Сандр покачал головой и проглотил таблетки.

— Я даже не знаю, когда мы, — заметил он.

— Все было настолько плохо?

— Все было очень плохо, — ответил он серьезно, тоже оглядываясь по сторонам.

Из-за поворота вышла женщина с усталым лицом и огромной сумкой из ярко-красного кожзама. Сандр быстро подошел к ней.

— Прошу прощения, вы не подскажите, какое сегодня число? — спросил он вежливо.

Женщина остановилась. Вопрос сам по себе звучал достаточно невинно, но ее явно смущала чрезмерная заинтересованность в голосе Сандра.

— Второе, — ответила женщина настороженно.

— А вы не могли бы уточнить, второе число которого месяца?

— Декабря, — очень медленно проговорила она.

— Благодарю, — Сандр улыбнулся ей своей самой обаятельной улыбкой и направился обратно ко мне.

— Ты еще и находишься в Москве, парень, — бросила женщина ему вдогонку, видимо, решив пошутить.

Сандр обернулся к ней.

— Серьезно? Огромное спасибо! — сказал он так искренне, что женщина опешила.

Она кинула на нас подозрительный взгляд и перешла на другую сторону улицы.

Сандр вернулся ко мне и встал рядом.

— Второе декабря. Какое-то теплое у них второе декабря, — он посмотрел наверх.

Сгущались сумерки, над домами висели чернила, сильно разбавленные искусственным светом.

Что-то было в этой дате особенное. Я попыталась вспомнить, что именно.

— Сегодня же Мишкин день рождения, — осенило меня.

— Действительно, — откликнулся Сандр, не отрывая взгляда от облаков у нас над головой.

— Может… зайти к нему?

Сандр повернулся ко мне. Его лицо стало принимать обычное для него невозмутимое выражение.

— Ты уверена, что это хорошая идея?

— Да.

И я была уверена. Я была уверена, что Мишка должен получить возможность увидеть нас вместе. Может, после этого он сможет нас хотя бы частично простить. Если поймет, что все произошедшее оказалось не зря.

Сандр кивнул.

— Тогда идем.

— Вопрос только в том, куда идти, — пробормотала я неуверенно, окидывая улицу взглядом.

— Родная, — бросил Сандр через плечо, — если в этом городе все время идти прямо, рано или поздно обязательно выйдешь к какому-нибудь метро.

По дороге мы купили тортик. Я настояла на этом. Сандр посмотрел на коробку скептически и предложил зайти еще и за цветами, но я его проигнорировала.

Когда мы позвонили в дверь, было уже десять вечера, и из квартиры доносился гул голосов. На наше счастье, открыл нам сам Мишка. Неожиданное появление прямо у него на кухне могло произвести эффект, прямо противоположный тому, на который я в глубине души рассчитывала.

Мишка долго смотрел на нас, ничего не говоря. Потом заметил в моей руке тортик и иронически улыбнулся.

— Надеюсь, вы его брали в «Глобус гурмэ»?

Я не сразу поняла его. Потом сообразила, как мы с Сандром выглядели — как мы всегда теперь выглядели, — и нарочито равнодушно пожала плечами.

— Нет, — заметила я сухо, — мы брали его в ларьке «Торты и пирожные» на Алексеевской. С днем рождения.

Он еще раз посмотрел на тортик, потом на меня, а потом — на Сандра. И наконец обреченно вздохнул.

— Пароль верный. Заходите.

На Мишкиной кухне сидело или стояло уже человек десять. Наше появление вызвало некоторое непродолжительное замешательство, после чего все вернулись опять к своим делам. Там оказалось несколько Мишкиных друзей, которых я хорошо знала. Иногда они бросали на нас с Сандром недвусмысленные взгляды. Одна девушка с буйными рыжими кудрями долго и задумчиво смотрела на меня и затем кивнула. Кажется, это была та самая Маша.

Они веселились, все эти мальчики и девочки. Обсуждали какие-то глупости, какие-то странности, какие-то незначительные и невнятные происшествия, которым придавалась особая значительность и важность. В какой-то момент двое парней стали громко и увлеченно спорить на тему видеокарт в связи с развитием индустрии компьютерных игр. Я поначалу слушала их заинтересованно, потому что любой российский архитектор, живущий силами собственного ноутбука, должен разбираться в таких вещах, — но тут я услышала, как Сандр тихо, но совершенно отчетливо фыркнул у меня над левым ухом. Я слегка обернулась, чтобы попытаться краем глаза разглядеть выражение его лица.

— Они несут полную чушь? — догадалась я.

— Абсолютную, — улыбнулся он.

— Может, стоит им об этом сказать?

— Зачем? Им, по большому счету, совершенно не интересно то, что они обсуждают. Им очень надо показать, кто из них круче. Если я сейчас влезу и покажу, что круче я, это никого сильно не обрадует.

Я только пожала плечами. Наверное, он был прав.

Мы ушли от Мишки за полночь, когда обе наши головы пришли в норму — то есть стали невозможно и нестерпимо болеть. Как обычно в этом случае, больше всего хотелось выйти из реальности через ближайшую дверь — и, как обычно, этого делать очень не хотелось. Я вздохнула, спускаясь по темной лестнице, Сандр услышал и обернулся.