Дин Лейпек - Это все придумали люди [СИ]

После этого я несколько раз приезжал к Машке в гости. Она, разумеется, уже не могла так легко взять и куда-нибудь со мной пойти. Машка тоже жила со своей мамой, маму звали Лизавета — именно так, безо всякого «е», — Лизавета была такой же невозможно кудрявой, как Машка, но значительно более крупной, во многих смыслах этого слова.

Конечно же, у Машки родилась девочка. Когда я увидел ее впервые, то очень удивился, почему у нее на голове нет таких же буйных кудрей.

Иногда мне становилось любопытно, кто же все-таки отец, но Машка никогда не говорила на эту тему, а я никогда не спрашивал. Судя по всему, он никак не участвовал в их жизни, ограничив свой скромный вклад собственной ДНК, и я невольно радовался этому. Если бы в Машкиной жизни появился муж, из моей жизни она исчезла бы совсем.

Я позвонил ей, когда уже подходил к метро. Она ответила почти сразу, после первого гудка:

— Да, Мишка, — я с трудом слышал ее шепот сквозь уличный шум.

— Спит? — догадался я, почему-то сам тоже переходя на шепот.

— Да. Только что уснуло.

Она всегда говорила про свою дочь «оно». Местоимение от «чуда». Или «чудовища».

— Я могу к вам сейчас приехать? — спросил я.

В трубке повисла тишина.

— У тебя что-то случилось? — наконец спросила Машка. — Или у Алисы что-то случилось? Или у вас с Алисой что-то случилось?

В ее шепоте невозможно было разобрать интонации.

— Случилось, — согласился я, не уточняя, у кого именно.

Она снова помолчала.

— Приезжай, — согласилась она. Я украдкой с облегчением вздохнул.

— Еду, — коротко ответил я вслух, отключился и побежал вниз по ступеням. Было еще совсем не поздно.

Машка жила на краю света, в Чертаново, за десятками одинаковых домов и безликих остановок от метро. Добраться до нее всегда оказывалось некоторым подвигом. Почти как до Алисы в свое время.

Когда я приехал, «оно» уже не спало и вовсю скандалило. Лизавета еще не вернулась с работы, Машка летала по квартире с чудовищем на руках и пыталась превратить его в чудо. Я терпеливо ждал. Если мне повезет, чудо-чудовище через некоторое время будет выкупано, накормлено, уложено, и мы с Машкой сможем поговорить. Я предлагал ей свою помощь, она отмахивалась и при этом велела мне принести то одно, то другое, какие-то баночки, ложечки, салфеточки, игрушки, книжки, я носил, а чудовище ревело и глядело на меня беспомощно и печально. В какой-то момент Машка затормозила передо мной и посмотрела с сомнением.

— Мне нужно ванну наполнить. Ты можешь подержать «это» и попробовать его развлечь?

Я покорно протянул руки. Чудовище посмотрело с недоверием и на всякий случай заорало еще громче.

— Нет-нет-нет, дорогая, — решительно пробормотала Машка, отдавая мне ребенка. — Его этим не испугаешь. У него большой опыт по части сильнохарактерных женщин.

Мне послышался в ее словах сарказм.

— Ну что? — спросил я чудовище. Оно всхлипнуло и замолчало. — То-то же. Не расстраивай маму. Видишь, как она бегает? Туда-сюда, туда-сюда… Пойдем посмотрим, как мама моет ванну.

Я бесшумно подкрался с чудовищем на руках, мы осторожно заглянули в распахнутую дверь и стали наблюдать за Машкой. Она быстрыми точными движениями терла ванну щеткой, смывала мыло и грязь душем и убирала с края ванны бутылки с шампунями. Машка была маленькой, очень худой — почти сразу после родов она снова вернулась к своему прежнему весу и потом даже жаловалась мне, что еще похудела. Непослушные волосы она собрала в хвост, но одна прядка выбилась, и Машка нетерпеливо убирала ее наверх мокрой рукой. Потом заткнула пробку, пустила воду из крана, выпрямилась и обернулась к нам.

— Подсматривать нехорошо, — сказала она серьезно, забирая у меня чудовище.

Мы раздели его, Машка посадила в ванну, и чудовище стало совершенно чудесным, хлопало глазами, ловило уток и черепах, пока мама не решила помыть ему голову. Тогда все началось по новой, и были сопли и вопли, и полотенце, и пижама, и пролитое молоко, и рассыпанный творог, и снова сопли, и удаляющиеся вопли, и Машкин голос из дальней комнаты, нараспев читавший про Котауси, Мауси и мяу-мяу пирог. Голос становился все тише и тише, за окном совершенно стемнело, наконец в коридоре скрипнула дверь, и Машка вернулась на кухню.

— Враг побежден? — улыбнулся я.

Она кивнула и устало опустилась на стул, снимая с волос резинку и тяжело вздыхая.

— Плохой день. У нас сегодня плохой день. Погода была прекрасная, принцесса была ужасная. А что у тебя? — Машка подняла на меня глаза, и в них, кроме усталости, теперь появились интерес и готовность слушать. — Что у тебя случилось?

Я помолчал, потом набрал побольше воздуха в легкие и сказал, медленно и осторожно, все еще не веря в то, что говорю:

— Сегодня днем в мою квартиру пришел мой брат.

Машкины глаза раскрылись чуть шире.

— Александр?

— Да.

Некоторое время Машка молчала.

— Да уж. Вот это случилось так случилось.

Я слабо улыбнулся. Какая же она прекрасная. Всегда, во все время нашего знакомства, Машка просто говорила что-нибудь вот так — и жизнь снова становилась нормальной. Несмотря ни на что.

— И чем он объяснил свое исчезновение?

— Ничем. Он ничего не помнит.

— То есть как?

— Так. Он… не помнит Алису, — я выразительно посмотрел на Машку.

Она откинулась на стуле и сложила руки на груди. Лицо у нее стало очень серьезным.

— А она уже знает?

— Да. Она сейчас там с ним.

Машка как-то странно усмехнулась и кивнула.

— Ну да. Поэтому ты здесь.

— В смысле?

Она ничего не ответила, встала, налила из фильтра воду в электрический чайник и включила его.

— Надо полагать, теперь ты часто будешь к нам приезжать?

— Почему? — снова не понял я, хотя именно так и планировал поступать. Мне было с ними удивительно хорошо.

— Потому что ты всегда приходишь ко мне, когда твой брат с Алисой оказываются вместе, — очень спокойно, все с той же усмешкой заметила Машка, поворачиваясь ко мне лицом.

Я молчал и смотрел на нее. Это было непохоже на Машку. Она никогда не вела себя со мной жестко. Это оставалось привилегией Алисы.

— Я не понимаю тебя, — сказал я наконец.

— Брось, ты отлично все понимаешь, — равнодушно пожала плечами Машка. — Каждый раз, когда твой брат возвращается к Алисе, я становлюсь тебе резко нужна. Потом они расстаются, и ты становишься резко нужен Алисе, а поскольку я ей не нужна совсем, то ты на некоторое время про меня забываешь. А потом он снова возвращается, и ты появляешься в моей жизни снова. Я уже привыкла к этому.

— Маша…

— Нет-нет, правда, все в порядке. У вас троих очень интересная, бурная, насыщенная жизнь, а я все равно же никуда не денусь, буду сидеть в своем Чертаново, и ты в любой момент можешь приехать ко мне и быть уверен, что я тебе рада…