Энтони Варенберг - Рыжая Соня и ловцы душ

— Меня, например,— запинаясь, прошептала Джилла.— Мне очень страшно. Кажется, отсюда никогда не найти дороги назад. Мы идем уже очень долго, Гинмар устал.

— Перестань,— отозвался ее муж.— Джилла, во имя богов, я все же мужчина!

Неожиданно их взглядам предстала удивительная картина. Величественный грот переливался всеми цветами радуги. Сталактиты напоминали бахрому огромного занавеса; гигантскими оплывшими свечами почти до сводов поднимались сталагмиты. Вдоль стен стояли скульптурные фигуры из алебастра. На дне грота лежала огромная каменная плита с высеченными на ней древними письменами.

— Помогите мне поднять плиту,— велел Магистр.

Они подхватили ее с четырех сторон, что потребовало немало сил. Когда четверым мужчинам удалось наконец сдвинуть плиту с места, под ней открылась глубокая каменная чаша красного цвета.

— Это и есть Врата? — спросила Соня.— Врата Нижнего Мира?

— Одни из них,— ответил на вопрос девушки не Магистр, а Ёно Ран.

— Значит, есть и другие?

— Любопытство женщин не ведает границ,— проворчал кхитаец.— Сейчас следует хранить молчание.

На дне чаши, имевшей довольно внушительные размеры, находилась круглая металлическая пластина с изображением пентакля, причем звезда располагалась вершиной вверх, что, как было известно посвященным, символизировало могущество воли человека над астралом.

— Воззовем к хозяевам Нижнего Мира,— произнес Магистр.— Образуйте круг, взяв друг друга за руки. И что бы вы ни увидели и ни услышали, не размыкайте рук. Не все мы являемся магами, но чистота помыслов и жар сердец тех из нас, кто не наделен колдовской властью, способны сейчас заменить таковую, ибо это — не менее редкий дар.

Дождавшись, пока его указание будет исполнено, Итан медленно и негромко начал произносить слова заклятия, которых Соня не понимала. Прошло совсем немного времени, и она почувствовала, как сквозь ее пальцы будто потекло нечто, похожее на жидкое пламя, жара которого она не ощутила. Это пламя шло от стоящего по левую руку от нее Тонга и передавалось ее соседу справа. Невероятное ощущение усиливалось: вскоре девушке уже казалось, что она сама обратилась в огонь, в факел,—никогда прежде Соня не чувствовала себя такой сильной! Ее охватил восторг. Она сейчас была не сама по себе, но звеном живой цепи, человеческого кольца, все шесть составляющих которого сделались единым целым. Голос Итана, звучавший поначалу извне, теперь гудел в ее голове, и вдруг Соне стал понятен смысл чуждых, незнакомых слов: это был властный призыв, обращенный к могучей силе, скрытой глубоко внизу. Она опустила глаза: изображение на пентакле изменилось, оно стало медленно и беззвучно поворачиваться, не меняя общих очертаний, но вершина звезды неуклонно перемещалась вниз до тех пор, пока не замерла в прямо противоположной от исходного положения точке; теперь девушка ясно понимала, что это — символ торжества астрала над человеком. Как только изображение звезды снова застыло, со дна каменной чаши начал подниматься едкий дым, а земля зашевелилась под ногами, словно спина гигантского зверя. Нижний Мир ответил, и Врата приоткрылись... Ощущение беспредельного могущества сменилось страхом и чувством беспомощности; живое кольцо слегка дрогнуло, но Соня только крепче стиснула пальцы, сжимавшие руки Ёно Рана и Тонга. По полу зазмеились трещины, удушливый смрад усилился так, что запершило в горле, а каменные своды заходили ходуном, готовые вот-вот рухнуть. Но Магистр продолжал произносить слова заклинания. Теперь он указывал путь и цель; струйки дыма устремились по проходу вперед, поднимаясь к его сводам — вверх, туда, откуда пришли обитатели осажденного Риатеоса.

Соня сочла за лучшее закрыть глаза; сознание ее мутилось, она с трудом отдавала себе отчет в том, где находится, и старалась только ни в коем случае не разжать руки. Чудеса продолжались: перед внутренним взором девушки, будто во сне, отчетливо предстала картина происходящего снаружи, как если бы она внезапно обрела дар ясновидения. Весь дворец сиял, точно каждый камень, из которых были сложены его стены, превратился в маленькое солнце, и этих солнц были тысячи и тысячи. Смотреть на него было невозможно, он просто ослеплял. А вокруг... Небо почернело, словно наступила ночь; неожиданно налетел ветер, он вырывал с корнем деревья и затягивал в гудящие воронки все, что можно было оторвать от земли. Сама же земля содрогалась, шевелилась, на ней образовывались гигантские трещины, которые как длинные жадные рты, мгновенно поглощали метавшихся в безумной панике людей. Риатеос оказался в самом центре разбушевавшейся стихии, однако бедствие могло распространиться и дальше. Ианте грозила гибель.

— Назад,— хрипло проговорил Магистр.

Соня всей душой и всем сердцем пожелала, чтобы этот кошмар прекратился. Похоже, остальные думали точно так же.

— Назад! — повторил Итан.— Кровью Наола приказываю вам вернуться!

Однако стихия не покорялась. Пентакль опять начал вращаться, вершина звезды принимала различные положения, но не замирала. Казалось, худшие опасения Итана подтвердились: загнать обратно разбуженную древнюю мощь было невозможно, его власти для этого не хватало... Магистр на мгновение умолк и взглянул прямо в глаза стоящего напротив него Ёно Рана, словно задавая немой вопрос. Кхитаец медленно склонил голову. Тогда Итан соединил руки Гинмара и Тонга, а сам шагнул вперед.

— Получите то, чего алкаете! — воскликнул он, бросаясь вниз, в самый центр пентакля.

Шум и вой снаружи стихли. Силы Нижнего Мира устремились назад, к Вратам. Пентакль со стоящим на нем человеком вращался так, что черты лица Магистра было уже не разобрать.

— Гинмар! Не упусти момент! — крикнул Ёно Ран.

Змейки дыма втягивались назад, под землю, увлекая за собой Итана. Сын его, глядя остановившимися глазами на исчезающую фигуру отца, вдруг заговорил: с его губ срывались слова древних заклятий...

Спустя какое-то время все закончилось. Помещение обрело прежний, первоначальный вид, словно ничего и не произошло. Только из шестерых человек, переступивших его порог, теперь там стояло пятеро.

Ёно Ран положил руку на плечо Гинмара.

— Приветствую тебя, Магистр. Ты сделал это, и твои печати прочны.

— Но мой отец... он не мог уйти просто так... Это ужасно!

— Все кончено,— сказал кхитаец.— Жертва Итана принята. Он исполнил свой долг Хранителя.

Днем позже Соня покинула Ианту, с трудом отгоняя стоящие перед ее мысленным взором страшные картины, не в силах разобраться в том, что же произошло у нее на глазах и при ее непосредственном участии.

Теперь путь ее лежал в Шадизар.