Беттина Белитц - Поцелуй шипов

Я не ожидала боли, которую вызвала мысль о том, что Колин полностью уничтожил свою одежду, и я никогда больше не увижу его в ней. Инстинктивно я положила руку на сердце, потому что его стук причинил боль. Ой-ой, как я могу быть такой легкомысленной? Это всего лишь вещи, не больше. Когда-то, они всё равно стали бы жертвой времени.

Я успокоила себя и стала ждать, чтобы он поднял свой тёмный взгляд и посмотрел на меня. Но и это не улучшило ситуацию. Его глаза поразили меня. Я не ожидала такого беспокойства и усталости, какие обнаружила в них, а скорее дьявольское озорство, за которым последовала бы высокомерная шутка. Но это выражение было слишком близким, близким к моим собственным чувствам, а также к ожесточённым восьми дням в постоянной попытке сдержать слёзы, не в коем случае не заплакать, потому что тогда тело распознает мою слабость. Колин ничего не говорил, в то время, как его глаза бродили по моему лицу и фигуре. Поэтому заговорить было нужно мне.

— Похоже, что мы выжили. Я здорова.

В тот момент, когда я это сказала, мысль о том, что я могла заболеть чумой, показалась мне внезапно нелепой и сказочной, но реакция Колина показала, что она таковой не являлась. Он пробормотал короткое предложение на гэльском, которое прозвучало как молитва благодарности и на одно мгновение спрятал своё бледное лицо в руках, выражение глубокого облегчения, которое выбило у меня почву из-под ног. Я повалилась вперёд и рухнула в его объятья, он сразу же обхватил меня и притянул к груди, где меня, без всякого предупреждения, охватила неконтролируемая дрожь, не панический озноб, как в предыдущие дни, а новаторское избавление после долгой битвы. Только теперь я поняла, что после убийства напрягала мышцы почти беспрерывно, наверное, отсюда и появилась боль в ногах и руках и возможно также и чувство лихорадки. Мои зубы стучали, колени дрожали, будто меня трясли, у меня не получалась удержать руки на груди Колина или даже поднять их, чтобы погладить его по щекам, наконец-то прикоснуться к нему и простить его.

— Это мне кое-что напоминает…, - прошептал он с неприличной, но любящей насмешкой, и я непроизвольно рассмеялась, потому что он наконец снова показал себя таким, каким я его знала, никогда не стесняющийся сделать сексуальный намёк, даже если он кажется не подходящим, и его сравнение было не так далеко от истины.

Моё рискованное предприятие, толкнуть его локтем, провалилось, но каким-то образом мне удалось залезть руками под его футболку и снять её через голову, при этом с ним распрощался и его пиратский платок. Уже в следующую секунду наши волосы зацепились друг за друга, хотя мои были ещё мокрыми и собственно их сдерживала резинка. Его джинсы, однако, в сравнение с обычными тёмными штанами, имели явное преимущество, как я с радостью отметила — они не слишком сильно обтягивали и их можно было снять с бёдер, не поднимая много шума и не слишком брыкаясь.

— Подожди, — тихо попросил Колин задыхаясь, взял и высвободил ремень из петель джинсов. Потом вытянул руки над головой, положив их на деревянную балку, на которую облокачивался, и призывно мне кивнул.

— Но… но она ведь…, - возразила я растерянно.

— Тесса мертва, да, но я всё ещё Мар, всё ещё голоден, или ты об этом забыла? Всё, что изменилось, так это то, что у нас теперь появилось больше времени действовать друг другу на нервы. Не на много больше, чем раньше, но достаточно.

Для шутливого комментария это прозвучало не язвительно, а слишком серьёзно.

— Об этом я не хочу говорить. Не сейчас, хорошо? — Я хотела вложить в голос укоризненную резкость, но мне это совершенно не удалось. Мои слова прозвучали умоляюще, а не продуманно. Грубым движением я натянула платье на заднее место, которое при нашей небольшой, ласковой схватки задралось наверх. Всё же, благодаря нашим своенравным волосам, мои губы были достаточно близко ото рта Колина, так что он смог прикоснуться к ним кончиком языка. А моим губам было всё равно, что случится с моей гордостью и упрямством. Они желали целовать его. Они поцеловали его, не спрашивая и не умоляя о разрешении. Я укусила его, но это ему совсем не помешало. Он снова опустил руки вниз, скользнул ими под моё платье, пока его сильные кончики пальцев не впились в мягкую кожу моей спины.

— Ладно, не сейчас, — прошептал он, высвободил руки из платья — действие, которое стоило ему заметного усилия — и сунул мне ремень в правую руку, потому что левая уже наметила себе другие цели. Они не могли прийти к соглашению. Я хотела бросить ремень. Мне было всё равно.

— Лесси, спаси себя от меня, пожалуйста…

Я разочарованно оторвала губы от его рта и попыталась сосредоточиться. Рассеянно я подняла ремень вверх, привязала его руки к балке и связала концы.

— Этого недостаточно. — Длинные пальцы Колина двинулись в сторону, чтобы затянуть полоску кожи ещё сильнее.

Без его рук на моей коже мне вдруг стало холодно и внезапно я почувствовала себя преданной и обманутой. Снова всё, что сейчас случиться, было в моих руках и при всей нашей близости и привязанности, я недостаточно опытная, чтобы мне давалось это так легко, не после такого тяжёлого испытание, не после кошмаров о чумных бубонах и нескольких дней смертельного страха. Возможно это никогда не будет даваться мне легко, но другого выбора нет. Как же это по-идиотски, только что выжить, и в следующую минуту бездумно призывать смерть — или вечность, с той ценой, что Колин больше не будет меня любить. Поэтому это должна сделать я, именно так, как судьба требовала от нас, если мы хотим и дальше быть вместе. Он связанный, я свободная. И всё-таки в ловушке.

— Чёрт, — прошептала я со слезами на глазах, когда наконец снова почувствовала Колина внутри, и при этом, была такой чертовски одинокой. Неистово я ударила правым кулаком по его груди. Всё же я не хотела уходить, хотела быть здесь, рядом, два существа в одном теле, потому что это ведь то, чего я добивалась и чего заслужила…

«Тебе не нужно ничего делать. Просто оставайся со мной.» Прозвучавший бархатно голос Колина у меня в голове, который освободил от ответственности и взял руководство на себя, немного меня смягчил. Нет, нам не обязательно двигаться или что-то решать, совершенно достаточно находиться тут вместе.

Я безудержно плакала, не находя утешения, без объятий, как бы я не старалась прижаться к нему и как бы не прислушивалась к рокоту в груди, который стал сильнее, пока не начал пульсировать в ритме с моим сердцем, быстро и возбуждённо. Я со слезами на глазах улыбнулась, потому что Колин сказал мне что-то по-гэльски, чего я не поняла, но почувствовала. Я вздохнула, как никогда не посмела бы раньше — но стыда в эти секунды не существовало, точно так же, как уверенности, что мы сможем заполнить пустоту в наших душах тем, что здесь делаем.