Беттина Белитц - Поцелуй шипов

— Я пойду, чаще всего меня быстро обслуживают, — сказал он, но в тоже момент насторожился и поднял голову, как будто хотел прислушаться к шуму. Подожди, этот взгляд мне знаком, он что-то учуял… незаметное подергиванье ноздрей и внезапно застывшие зрачки. Что он почувствовал? Но в следующую секунду его лицо вновь расслабилось, став, как обычно, неприступным, и он отвернулся от нас одним плавным движением и прошёл к бару, чтобы взять для нас несколько напитков.

Едва он пропал из поля зрения, как почти все лампы отключились, а музыка, исходящая из динамиков, утихла. Я сразу подумала, что это должно быть связано с аурой Колина — мне было это знакомо, он выводил технику из стоя, хотя сегодня это произошло так быстро, как ещё никогда раньше. Но потом я с удивлением поняла, что всё это не имеет ничего общего с ним. Это было сделано намеренно. Южно-итальянская инсценировка! Теперь видимо начиналась романтическая часть вечера, потому что искусственную музыку из динамиков заменили на настоящую, живую. Калабрия поднимала настроение. Я сразу же повелась на это. Как во сне, я повернула голову к подиуму с роялем, на чьи фальшивые клавиши нажимали элегантные, длинные пальцы.

Да, должно быть это сон. Это мог быть только сон. Наверное, я всё же заболела чумой и давно лежу в бреду. Потому что Гриша никогда не играл на пианино. Я не смогла выяснить о нём слишком много, но по крайней мере достаточно, чтобы знать, что по урокам музыки у него были самые плохие оценки, и в старших классах он сразу же отказался от неё. Если Гриша играл в калабрийском баре пианино, то речь здесь может идти только о сне. Лихорадочном сне. А это многое объясняет.

— О нет, — пробормотала я поражённо. — Значит я всё-таки умру…

— О чём ты говоришь, Эли? Не настолько уж он и красив, — ответила Джианна весело. — Ладно, я признаюсь, он красив, возможно даже красивее, чем любой мужчина, которых я видела до сих пор — извини Пауль — но не одна женщина не должна умирать из-за красивого мужчины. По меньшей мере через пять лет у него будет лысина и живот. Блондины быстро лысеют.

— Спасибо, Джианна, — съязвил Тильманн, но мы оба не обратили на него внимания.

Блондины? Моё замешательство выросло безмерно. В этом сне ничего не сходится. Гриша ведь не блондин. У него тёмные волосы. Тёмные волосы и карие глаза, собственно ничего особенного, если бы не…

— О, — попыталась я дать моему удивлению подходящее восклицание, когда взгляд начал проясняться. Нет, это всё-таки не сон. А этот молодой пианист не Гриша. Просто было такое чувство, будто это Гриша, а на данный момент мой мозг просто не мог справиться с этим. Его осанка, обаяние, его манера, при игре, двигать головой, его глаза — которые вообще-то я не могла хорошо разглядеть из далека — всё это похоже на Грушу, как будто бы у обоих было по меньшей мере 80 процентов одинакового генетического материала.

И всё же он был таким другим. Блондином, как метко пометила Джианна. Пшеничного оттенка. Я часто читала о таком цвете волос, но никогда не видела — это скорее термин из романов. Здесь он подходил. Пшеничные, мягкие локоны, коротко подстриженные на затылке, наверху немного длиннее, но в общем, мальчишеская причёска, не подвластная времени и в тоже время модная. Обычно такие причёски носят модели. Как и у Гриши, она идеально сидела, хотя в ней было два выделяющихся вихря. Она идеально сидела, потому что это голова не допускала несогласованности. Изящно изогнутый затылок, над сильной, но стройной шеей, к тому же лоб, который был не слишком высоким и не слишком низким… при таких предпосылках, никакая причёска не может сидеть плохо. Ни одна обесцвеченная прядь не будет искусственной, они все созданы природой, вероятно ту же причёску он носит даже зимой.

Его возраст — тоже совместим с возрастом Гриши. Около двадцати, предположила я. При этом, он производил впечатление совсем молодого человека, но не казался незрелым. Смесь, которая уже всегда притягивала меня в Грише. Значит в этом мире существует больше, чем только одни королевский ребёнок, отважно сказала я себе, в надежде, что Колин скоро принесёт напитки, чтобы я могла смыть ими горькую боль в сердце.

Она всё-таки ещё не покинула меня, моя старая, плохо зарубцевавшаяся тоска по Грише, и именно здесь, в южно-итальянском баре, далеко от дома и моей прежней жизни, я должна была встретиться с одним из его двойников. Так как напитки ещё не подоспели, я взывала к моему здравому разуму. Тянущее чувство в животе успокоиться, как только я преодолею первый шок. Мне нужно только осознать, что я стала жертвой наваждения, в принципе тоже самое, как и в моих снах, а их я тоже переваривала самое позднее через три дня. Пока не видела следующий… Я ухватилась за слова Джианны — через пять лет живот и начинающаяся лысина. У Гриши вероятно уже сейчас появилась начинающаяся лысина. Или седые волосы. Кто знает? Юношеская красота может быстро увянуть. И если бы мне, во время нашего карантина, неоднократно не снился Гриша, то я, скорее всего, даже не заметила бы его сходства с этим пианистом. Я даже не думала, что оба родственники. Это чистая случайность.

Я казалась себе дурочкой, когда продолжила глазеть на этого молодого человека, не смотря на мою затею оставаться объективной, потому что теперь он начал петь. Боже мой, зачем он ещё и запел? Разве было недостаточно того, что он играет эти меланхолично-красивые аккорды? Один из официантов прошёл мимо него, как петух и коротко покачал в такт бёдрами, а две женщины, которые только что ещё разговаривали друг с другом, повернули головы и затихли.

— Ричард Клайдерман для бедных, да? — Издевался Тильманн.

— Ну, по крайней мере он играет Паоло Конте, а не Love Story! — защищала его Джианна. — И к тому же совсем не плохо.

— Паоло Конте? — спросила я, после того, как мне удалось открыть рот. Моё лицо, не смотря на жар на щеках, казалось превратилось в камень. Камень, который часами пролежал на палящем солнце юга.

— О, Эли, ты действительно ничего не знаешь… Паоло Конте, спарринг-партнёр. Так сказать, смягчённая версия для мальчишек. Джианна поджала губы и склонила голову на бок, чтобы получше разглядеть пианиста, в то время как Пауль, забавляясь, наблюдал за нами. Он никогда не беспокоился о верности Джианны. С ней ревность была ему чужда. Я восхищалась этим. Мне вовсе не нравилось, когда Джианна и Колин флиртовали друг с другом, хотя Джианна, ещё сегодня утром сказала, что не хотела бы к нему прикасаться.

— Хммм…, - задумчиво напевала Джиана. — Его здесь не было, когда я приходила сюда в последний раз. Что же, тогда он, наверное, ещё посещал школу. Белокурый итальянец… норманнская кровь. Ужасно, правда? — Она посмотрела на меня дурачась. — Он действительно существует, мистер совершенство. Точно, наверное, полный зануда. И плох в постели. Потому что думает, что ему не нужно прикладывать никаких усилий.