Беттина Белитц - Расколовшаяся Луна

— Почему вы не позвонили моему отцу? — спросила я укоризненно.

— Эли… — Тильман посмотрел на меня с сомнением. — Твой отец пропал. Не так ли?

Я опустилась на стул и рассеянно тёрла полотенцем мои мокрые волосы. Конечно… мой отец исчез. Теперь я это снова вспомнила. Он пропал. А также и всё остальное пришло мне на память — что я нашла ключ от сейфа и что Пауль был атакован и, кроме того, стал геем. И что на следующей неделе я должна буду сдать устные экзамены, как я отметила, посмотрев на кухонный календарь. Что случилось на Тришине несколько дней назад, или…? Я медленно считала дни.

— Извини, пожалуйста, — пробормотала я рассеянно в сторону Тильмана. — У меня за спиной двухнедельная карьера зависимости. — Или всё-таки нет? — Как давно ты здесь?

— С позавчерашнего дня.

— С позавчерашнего? Но почему я не заметила этого? — Мои подсчёты развалились, как плохо построенный карточный домик. Здесь ничего больше не подходило.

— Ты спала двадцать четыре часа. И сначала очень тихо и спокойно. Колин находился рядом с тобой. Это он, между прочим, впустил меня.

— Ах. — Я потёрла лоб. У меня в голове всё ещё царил хаос. Колин был здесь, несмотря на Мара. И правильно, поэтому при своём первом визите он зашёл через окно. Чтобы не оставлять следов. Что я объявила полной ерундой, потому что не могла вспомнить, что Пауль был атакован. И скорее всего Мар наконец-то сделал перерыв в своей прожорливости, так что Колин смог снова навестить меня. Во всяком случае, я на это надеялась. Но так как Пауль всё ещё был жив, должно быть так оно и было.

— А почему ты вообще здесь? Тебе это что, приказали твои карты Таро? Или господину стало слишком скучно принимать зимнюю сауну в лесу?

— Карты Таро, — ответил Тильман спокойно. — Я вытянул мою карту на год. И она сказала мне, что я должен избавиться от моих внутренних оков и сделать разворот в жизни. По крайней мере, я так это интерпретировал. Нам нужно что-то предпринять Эли. Против Тессы.

— Я сойду с ума… — Застонав, я заплела мои волосы в спутанную косу. — Так, между прочим, думает мой брат обо мне. Что я сошла с ума.

— Это не ускользнуло от меня. — Тильман широко улыбнулся. Это его забавляло, без сомнений.

— Рада, что тебя это развлекает, — рассердилась я. — Пауль стал, кроме того, геем.

— Геем? Твой брат? Никогда в жизни! — Тильман рассмеялся. — Брось, Эли, да ты в это сама не веришь…

— Конечно, я в это не верю! — Я засунула себе сухой кусок хлеба в рот — что остался от Францёза, который принципиально съедал только верхние части булочек и мякиш хлеба. — Но он уже три года живёт с мужчиной. Мужчиной, содержащим галерею.

— Да, что касается галереи, я заметил, — подтвердил Тильман удовлетворённо. — Я помог Паулю вчера сделать выставку и снял об этом для него видео. Твой брат действительно может хорошо мастерить.

— Это может быть и так, но до этого он изучал медицину! И я точно знаю, что это его страсть. Или была. Ты познакомился в галереи с Францёзом?

Тильман покачал головой и выпил большой глоток кофе, напомнив мне на одну секунду своего отца. О Боже, его отец — знали ли его родители вообще, что он был здесь? Тильман был способен на такое, что просто сбежал, не оставив даже крошечного сообщения. В то же время мне на ум пришла ещё одна мысль, в то время как я разглядывала Тильмана, как он сидел на кухонном столе, с расслабленно опущенными плечами, лицо наклонено над чашкой с кофе, и веки опущены… Мама мия, он был чистым соблазном для любого, даже немного гомосексуально ориентированного человека. Если Пауль был геем, то Тильман должен был каким-то образом впечатлить его, но это так не выглядело. Тильман заметил мой взгляд и сразу понял, в чём дело.

— Не-а. Эли, поверь мне, он не гей. В последнее время ко мне часто пристают геи. Один в Риддорфе: он якобы повесил купюру в сто евро и мою фотографию над своей кроватью и сказал мне, что я должен прийти к нему и забрать деньги… — Тильман презрительно скривил губы, когда я захихикала. — Я действительно ничего не имею против геев, но я сам? Ни в жизнь. А твой брат вёл себя по отношению ко мне нормально.

Что же, мой брат — может быть. Но если появиться Францёз, мне нужно будет спасать Тильмана от него.

Как заговоришь о чёрте, так он тут как тут, подумала я, сдавшись, когда две секунды спустя, громко гремя, открыли входную дверь. У Францёза с недавних времён имелся свой собственный ключ, уступка Пауля. Я была уверенна, что Фнанцёз не хотел больше, чтобы дверь открывала ему я, если он, как часто бывало, звонил в дверь как безумный. Уже Розини заскользил, тяжело дыша, к нам в кухню и начал, дико лая, прыгать перед Тильманом туда-сюда. Беспокойные шаги Францёза застучали по коридору.

— Пауль! Пауль, пора! Нам нужно в Дубай! Самолёт не будет ждать! — Ответа не последовало. Тильман посмотрел на меня, как завороженный, в то время как собака скулила всё пронзительнее. Первый раз за это утро я была рада тому, что Колина с нами тут нет, потому что тогда, самое позднее через десять минут, нам пришлось бы вызывать спасательную службу для животных.

— Пауль! Где его опять носит? — Дверь в ванную хлопнула. — Тут его нет… Пауль! — В развивающемся пальто и в облаке духов, исходящих от него, Францёз поспешил к нам на кухню.

— Он гей, — прокомментировал Тильман сухо. Я не смогла подавить весёлое хихиканье, хотя голос Францёза заставил мои виски стучать. Я напряжённо наблюдала за ним. Его мутные голубые глаза над большими мешками под глазами сначала метнулись в мою сторону — как всегда игнорируя, и остановились потом на одну секунду на Тильмане. Тильман смотрел на него без малейшей застенчивости — холодно и немного с вызовом. Но Францёз только нетерпеливо зацокал языком и отвернулся. Тильмана он даже отлично заметил. Но видимо он был не восприимчив к физическим достоинствам Тильмана, а в это, в свою очередь, я едва могла поверить.

— Что же. Вкусы у всех разные, — подвёл итоги Тильман и соскользнул с кухонного стола. — Блин, кудахтанье этого типа действительно раздражает.

Я могла только согласиться. Францёз теперь обнаружил Пауля и закаркал, чтобы разбудить его. Чувствовалось, что сейчас начнётся ссора. И мне нужно было спасаться бегством от голоса Францёза. Тильман и я спрятались, взяв с собой кофе и две сухие нижние части булочек в моей комнате, в то время как Францёз вопил над кроватью Пауля, выгоняя его из неё.

— Тема Колин, — начала я, пытаясь упорядочить мои дико мечущиеся мысли. — Ты упомянул, что он был здесь, рядом со мной.

— Правильно. Он был здесь, когда я позвонил, и впустил меня. Твой брат пришёл вскоре после меня. И потом оба чуть не задушили друг друга. Колин настаивал на том, чтобы остаться возле тебя, и не сдвинулся в сторону ни на один сантиметр, но Пауль хотел выгнать его. Тогда я сказал, что знаю Колина и знаю тебя, и ты определённо захочешь, чтобы Колин остался. Кроме того, Пауль хотел отправить меня домой.