Дэвид Гейдер - Маска призрака [litres]

– Смело сказано.

Лорд-Искатель вновь принялся расхаживать по комнате, потирая подбородок и о чем-то размышляя. Сухарь, подумала Евангелина. Для этого человека все, с чем он ни сталкивается, – проблема, которую надо обстоятельно решить, а потом отложить на полку и забыть. Все, что не поддается решению, представляет собой угрозу.

– Позволь сделать тебе предложение, – наконец произнес Лорд-Искатель. – Я соглашусь встретиться с этим Коулом, когда ты его найдешь. Ему не причинят вреда. Если то, что ты говоришь, – правда, чародей Рис будет освобожден.

– А взамен?

– Ты предстанешь перед конклавом Первых Чародеев и осудишь исследования Фарамонда.

Так вот ради чего Лорд-Искатель явился в темницы! Он опасается подозрений в снисходительности и уж всяко не хочет, чтобы кто-то заметил, как он сговаривается с Евангелиной насчет ее выступления на конклаве.

– Почему ты решил, что я соглашусь?

– Потому что именно из-за тебя я оказался в нынешнем положении. Ты обязана возместить мне ущерб. – Он поднял палец, не дав Евангелине заговорить. – Я читал твой отчет. Очевидно, что ты сочувствуешь магам, и это похвально. Я готов даже обещать, что в будущем мы, возможно, вернемся к этим исследованиям – разумеется, под более тщательным присмотром. Не исключено, что это дело будет поручено тебе. Однако сейчас, когда маги только и ждут повода к мятежу, это невозможно.

– Ты предпочитаешь дать им такой повод?

Лорд-Искатель пренебрежительно фыркнул:

– Мы не собираемся шутить. Было время, когда этой страной – да и всем миром – правила магия, и чтобы свергнуть власть магов, Создателю пришлось ниспослать нам свою избранную невесту. Мы – бастион, который защищает мир от повторения этой ошибки. Мы, и никто другой.

– А разве нельзя достигнуть того же состраданием?

– Позволь, я расскажу, к чему нас приводит сострадание. – Лорд-Искатель подошел к выходу, за которым начинались тюремные камеры, и вгляделся во тьму коридора, будто различал там призраков прошлого. – Я родом из империи Тевинтер. Десять лет я служил имперской Церкви, ты знала об этом?

– Нет.

– Меня это не удивляет. Я покинул Тевинтер, потому что тамошний Круг магов безнадежно погряз в пороке. Магистры вновь забирали в свои руки власть над Кругом… постепенно, шаг за шагом. В конце концов, что плохого в том, чтобы позволить чародеям самим управлять своим сообществом? Кто лучше их знает, что нужно магам и как научить их противостоять соблазнам демонов?

– Превосходные вопросы, – заметила Евангелина.

– Верно. Тогда я считал, что на них можно ответить положительно, что магам будет лучше обучаться у своих же собратьев. – Лорд-Искатель перехватил недоверчивый взгляд Евангелины и почти усмехнулся. – Да, в начале службы я был убежден, что магам можно доверять. Да и кто из нас, начиная свой путь, так не думал?

– Помня то, чему учит нас Церковь…

Лорд-Искатель пожал плечами:

– Я вступил в орден, потому что надеялся изменить мир. Я отыскал союзников среди магистров и был уверен, что они послужат примером остальным. Одного из них я даже считал своим другом.

– И он предал тебя.

Лорд-Искатель покачал головой:

– Он стал Черным Жрецом. Идеальный пост для воплощения наших мечтаний в жизнь, но вскоре мой друг стал поглощен не столько тем, чтобы употреблять власть, сколько тем, чтобы ее сохранить. Те, кто желал сместить его, обратились к запретной магии, и он, дабы устоять против них, сделал то же самое. Я этого не знал.

Евангелина не сразу решилась подать голос.

– Ты ни в чем не виноват, – молвила она.

– Нет, виноват. Мои расследования все чаще заходили в тупик. Храмовникам чинили препятствия, они неспособны были управиться с простейшим делом, а я упрямо не желал признать очевидной причины этого: маги – те самые маги, которым я помог подняться к власти, – не хотели, чтобы их порочность оказалась разоблачена.

– Но в итоге ты узнал правду.

У Лорда-Искателя вырвался горький отрывистый смешок.

– Да. Я бросил ее в лицо своему другу, а он… он сказал, что я наивен и не знаю, что такое власть. Отлично, в тот день я узнал о власти очень многое.

Евангелина неловко переступила с ноги на ногу. Ей не по нраву пришлось это краткое путешествие в прошлое Лорда-Искателя – не потому ли, что было проще считать его неспособным внять доводам разума? Наверное, горькая правда в том, что у любого храмовника эти доводы свои и для каждого они по-своему хороши. И в то же время все они кажутся оправданиями.

– Но кто сказал, что эта история повторится здесь и сейчас? – произнесла она вслух.

Лорд-Искатель отвернулся от дверного проема и вперил в Евангелину взгляд:

– Стоит нам дать слабину, маги сразу потребуют новых поблажек – и в конце концов неизбежно произойдет то, что случилось в Тевинтере.

Евангелина покачала головой:

– Мы не всегда правы, милорд. Если мы будем слишком сильно давить на магов, они станут именно такими, какими ты их представляешь. Наверняка существует другой путь.

Лорд-Искатель испустил тяжелый вздох и снова отошел к выходу.

– Другого пути нет, – возразил он, – но я не вижу смысла продолжать этот разговор. Что ж, выступай на конклаве, как тебе заблагорассудится… но после его завершения ты в этой башне не останешься, что бы там ни говорила Верховная Жрица.

– А как же Коул?

– Если он существует, мы его разыщем. – Лорд-Искатель двинулся было наружу, но остановился. – Похоже, мое первое впечатление о тебе оказалось неверным. Рыцарь-командор Эрон явно подбирал себе подчиненных с теми же заблуждениями, какими тешился сам. Очень жаль.

С этими словами он удалился.

«Счастлива, что разочаровала тебя», – подумала Евангелина.

Три недели.

Прежде Рис никогда не считал свои покои в башне тесными. Уж если он должен был где-то безвыходно просидеть три недели, то лучше здесь, чем в тюремной камере. По правде говоря, намного лучше. Вот только время все равно тянулось мучительно медленно. В его распоряжении было целых два занятия: либо изнемогать от досады, либо читать – а он рисковал помешаться и от пары страниц сухого ученого труда брата Дженитиви о новых Священных походах.

Да и не хотелось ему читать. На самом деле Рис страстно желал одного: выйти из опостылевших покоев и во всеуслышание поведать о том, что произошло в Адаманте, об открытии Фарамонда и о том, как храмовники замышляют приложить все силы, чтобы замолчать это открытие. Рису хотелось кричать об этом с городских крыш, и плевать, что для него это может плохо кончиться. Он и так уже в неприятностях по самую маковку, и так было с тех пор, как началась вся эта история.

Впрочем, в нем могла говорить досада.

Бóльшую часть времени Рис пребывал в тревоге. Он был уверен, что Евангелина угодила в беду из-за того, что хотела помочь магам. И ведь она знала, что такое возможно, еще когда говорила с ним о побеге. То, что она тем не менее предложила Рису бежать, заслуживало всяческого уважения. Будь в ордене побольше таких храмовников, Круг наверняка избежал бы нынешних неприятностей.