Амэя Мизуки - Особенный, или Помеченный болью [СИ]

Тело вампира постепенно окутывало тепло, заворачивая в мягкое одеяло, укрывая от стороннего воздействия. А душу раздирала чудовищная тоска, искорки страсти и непостоянная злость, которая накатывала волнами, омывая потерянное сознание. Судорожный вздох неожиданно опалил шею, обволакивая скрывающую позвонки кожу. Мышцы невольно напряглись, готовые в любое мгновение отразить атаку, однако не торопились действовать.

Заботливая хватка родных рук обвилась вокруг торса Ала, прижимая к мощной груди, а чужое лицо уткнулось в копну распущенных волос. В этом простом прикосновении бушевала гамма чувств, которые то смешивались между собой, то проявлялись по отдельности. Объятья были собственническими с толикой ревности и опеки; нежными, выражающими накипевшие эмоции; горькими, оттененными налетом злости и гнева; томительными, не способными скрыть безумное желание и радость от встречи. И Ламиа не мог спутать этот осадок потухшей боли ни с чем другим. Он точно узнал осколок своей души.

— Как же ты долго, — прошелестел над ухом тихий голос, окрашенный облегчением и тоской.

Аластер накрыл своими чужие ладони, сжатые в дрожащие кулаки на его груди. Его обняли еще крепче, словно в попытке стать единым целым, заставить одно тело поглотить другое, проникнуть под кожу и срастить кости, органы, сознание. И вампиру показалось, что в этом странном мире такое возможно.

— Зачем ты приходил на аукцион? — с нотками раздражения поинтересовался парень.

— Я хотел найти тебя, — повинился Ал.

— Нашел? — на грани миража выдохнул собеседник.

— Судьба не позволила мне этого сделать, — вампир не узнавал своего голоса, похожего на порывы ветра. — Я знаю, что ты пришел, но после… после я ослеп и не мог тебя отыскать.

— Почему? — чуть громче осведомился осколок.

— Не почувствовал тебя ни в одном из эльфов, — сдался бессмертный. — Да, они красивы и подходят внешне, по крайней мере фигурой и скрытностью тела. Но меня не тянет к ним. Хоть уже дважды случай лишал меня общения с ними, я не жажду оказаться вблизи, не хочу дотронуться или заглянуть в глаза.

— Тогда почему ты не узнал меня? — легкая радость послышалась в коротком вопросе.

— Мне кажется, узнал, просто еще не осознал этого.

— Хорошо, я подожду, но недолго, Аластер. Какое-то время я буду недоступен, и если ты не догадаешься до этого, то мне придется пережить все одному, — с досадой оповестил эльф.

— Куда? И почему ты не можешь открыться мне сам? — воскликнул мужчина.

— Я догадался сам, однако знал тебя ранее, поэтому и смог. Теперь же и ты знаешь меня. И я хочу, дабы ты сам дошел до этого открытия, без помощи и подсказок, — собеседник мягко поцеловал его шею, отстраняясь. — Если найдешь меня, отдам своего нилде на неделю, чтобы ты понял, к чему готовиться, — с улыбкой добавил он.

— Но куда?

— Просто успей. А теперь тебе пора, — произнес эльф. — Иди же, — уже настойчивее. — Вон отсюда! — прогремел властный голос, и Аластера с силой толкнули в спину, скидывая с высокого обрыва.

Полет оказался быстрым, тело рассекало потоки воздуха, устремляясь вниз, в расплывшуюся неизвестность. Ал не чувствовал страха. Его осколок просто не мог подвергнуть его опасности. Ведь он пришел к нему в непроглядное марево и дал понять, что не только Аластер нуждается в единении — он сам этого жаждет. Но по весьма очевидным причинам боится встречи.

Падение замедлилось, и Ламиа аккуратно опустился на что-то мягкое, надежно удерживающее его тяжелое тело, не поддающееся приказам разума. Веки тяжелели и смыкались, скрывая от него слепящие лучи невидимого светила. В легкие проникал более прохладный воздух, а кожу ласкал плотный атлас. Нежный запах сирени постепенно доходил до чувствительного носа, а тихие голоса заполняли голову чужими мыслями.

— Да, сильный мальчик, — негромко рассуждала Каталина. — Попал четко в сердце, хоть и ненамеренно. Теперь я понимаю, почему Ал так долго продержался только на его крови. И очевидно, что помогло ему именно это, — вампирша замолчала на несколько минут. — Тебе несказанно повезло, что мой сын успел перехватить атаку. И что за это он не покалечил вас обоих, — она вздохнула.

Аластер понял, что находится в своей комнате, на кровати, а чуть поодаль сидят его мать и лучший друг. Сколько он провел без сознания, мужчина не знал, однако уже безошибочно улавливал тончайшие запахи и далекие звуки. Бессмертный с облегчением вспомнил, что не успел опозориться перед лисом и грохнулся в обморок только в присутствии Бэрси. И та непонятной силы волна, бросившая его в пучину тьмы, никак не укладывалась в голове. Не хотелось верить, что Мик настолько силен.

— Я всегда восхищалась его самообладанием. Ни один из нас, найдя свой осколок, не стал бы ждать. Не имело бы значения ничего более, только желание обладать, подчинить и подчиниться. Мы с его отцом поняли не сразу, но когда обнаружили… — она притихла, уходя в собственные воспоминания.

Темноволосый лежал не двигаясь, постепенно приходя в себя и слушая разговор, который мог быть предназначен именно для его ушей. Он бы не поверил, что мать не почувствовала его пробуждения. Эта хитрая и изощренная женщина что-то замышляла, позволяя Аластеру самому разобраться.

— Сам Мик в порядке? — комнату вновь заполнил мелодичный голос.

— Да, он очнулся два дня назад, — отчитался волк.

Сказать, что наследник был в шоке — не сказать ничего. Ал впал в прострацию, пытаясь вычислить то время, которое провел без сознания. И если фея очнулся так давно, сколько же дней провел Аластер в забытьи? Собеседники о чем-то разговаривали, пока вампир витал в воспоминаниях о горячем мареве. Неужели эльф искал его, пришел за ним в это обжигающее место, принеся спокойное тепло, и вытолкнул мужчину из цепких лап слепящей «темноты».

Он понимал, как мало знает о своем избранном и об их связи, незримо соединяющей души. Оказалось, его осколок может помочь, найти и уберечь. А что может сам Аластер? Ничего. Он не делал и не сделал ничего, дабы облегчить жизнь этого невероятного существа. Даже не смог его узнать в закрытом пространстве. Возможно, одного его намерения слишком мало, раз организм, не ощущая запахов и не слыша голосов, не среагировал на парня. Или же все чувства спутались и вместо отторжения он должен был ощутить влечение?

— А как твои дела?

— Как всегда, — отозвался Бэрси. — Работа, дом, глупые мысли, безответная влюбленность, правда, теперь она делится на двоих.

— Ох, и кто же моя соперница? — шутливо подначивала вампирша.

— Соперник, — вежливо поправил оборотень с улыбкой в голосе под восторженный вздох собеседницы. — Даэрин Киран.