Александра-К - Тиннар [СИ]

— Ну, вот и все, — Эриндел осторожно отпускает излеченную руку, улыбается.

Аллеур нервно зевает, метаморф хмуро и неуверенно усмехается — дите дитем… Испугался, расстроился — и вот тебе — спать тянет. Правда, и время позднее, и немало было пережито за это время. Он осторожно подхватывает Темного Эльфа на руки, несет на кровать, тихо шепчет на ушко:

— Баиньки, баиньки… Кто уснули? Заиньки… Зайки-горностаиньки…

Темный Эльф что-то сердито бормочет, мол, что он — не дитя, но тут же сонно сопит в ухо Тиннара. Такой смешной — ребенок и юноша одновременно. Эриндел вздыхает — он здесь явно лишний. Почти беззвучный смех, звук поцелуя… Надо уйти и дать им свободу. Они много чего пережили оба сегодня…

Светлый Эльф медленно спускается в общий зал, забивается в темный угол — разговаривать с кем-то сейчас просто не хочется. И встречается с настойчивым взглядом Леонгарда. Он уже сидит за самым темным столиком, перед ним — нетронутый бокал вина.

— Почему ты не уехал? — в голосе Эриндела почти нет удивления.

— Завтра утром. Ночью — опасно, да и не хочу…

— Понятно…

Леонгард довольно долго сидит молча, внимательно рассматривая прекрасное лицо эльфа, с грустью отмечая горькие складочки возле губ, немного усталые глаза. Годы не властны над красотой эльфов, но вот опыт жизни… Горечь потерь, побед и поражений. Боль утраты и предательств. Это все делает лицо яснее и мудрее, но исчезает радостная беззаботность, столь смешная и столь быстро исчезающая. Эриндел так же внимательно смотрит на метаморфа. Совсем юный младший брат друга и соратника по оружию… Был… Жесткое, гордое, надменное лицо. Глаза, полные одиночества. Сталь. Камень. Лед. В доспехи заковала главу клана его жизнь.

— Знаешь, Эриндел, я иногда думаю, что мы потеряли с тобой часть нашей жизни… — голос Леонгарда звучит настолько неожиданно, что Светлый Эльф заметно вздрагивает.

— Я не знаю… — Эриндел немного напрягается. Он не понимает, о чем говорит теперь брат Тиннара — о мире и войне, или их собственной жизни.

— Тиннар оказался храбрее меня… Да и тебя тоже.

— Он сказал, почему существует запрет на инородные связи. Я понял, что произошло тогда…

— Вот как? И Темный Эльф сумел преодолеть запрет?

— Не знаю.

Глава клана жестко усмехается.

— Почему ты кричал, что устал от всего? Мир же наступил?

— Да, мир наступил… Но от этого мало что изменилось в наших кланах. Мы с трудом смогли выжить этой зимой, голодали, но выжили. А часть кланов потеряла стариков и детей. Караваны не прошли зимой из-за снега, деньги цены уже не имели. Тиннар всегда был смелее и быстрее думал… Они смотрят на меня с надеждой, а я не знаю, что сказать. Захватчик, самозванец. Мне каждый день приходится доказывать, что я могу вести клан вперед, что я достоин быть главой. Тиннар всегда это умел делать как-то незаметно.

— До сих пор завидуешь? Столько лет прошло… Вы уже давно взрослые. Не надо.

— Да, завидую. Его беззаботности, бесстрашию и безответственности. Во всем. И в любви — тоже.

— Это не так… С этим мальчиком — не так.

Леонгард усмехается, лицо снова становится жестким.

— Можно подумать, что что-то изменилось. Метаморфы не меняются…

— Ой ли, Леонгард?

Тот в ответ лишь пожимает плечами. Им почти не о чем говорить, увиделись после долгой разлуки, чтобы снова расстаться. Возможно, навсегда.

Внезапно, словно решившись на что-то, метаморф срывающимся от волнения голосом вдруг говорит:

— Эриндел, мы потеряли часть своей жизни из-за страха и условностей. Но… может быть, что-то можно вернуть?

Светлый Эльф внимательно вглядывается в лицо метаморфа — он всерьез? Леонгард выдерживает испытующий взгляд эльфа, только нервно подрагивают ресницы и губы чуть кривятся. Еще немного — и возникнет ироничная и насмешливая улыбка, смех над самим собой. Но он нуждается в любви. Хотя бы на эту ночь. Хотя бы за то, что смог преодолеть себя и сказать эти наивные слова.

— Ты хочешь этого? — голос Светлого Эльфа тоже немного теряет свою мелодичность.

Метаморф опускает на мгновение глаза, вновь поднимает взор на Эриндела — в глазах — робкое утверждение.

Так сложно. Что можно сказать в этой ситуации? Прошло много лет с последней встречи, когда мальчик-метаморф шарахался от друга брата, как от страшного врага, язвил, задирался, на попытки подкупить игрушкой или оружием зло огрызался, дерзил. И бешеная ревнивая реакция на похождения брата и Светлого Эльфа в соседнем людском селении, отчаянные необъяснимые слезы, злоба, ничем не мотивированная. Он тогда изодрал все руки Эринделу, как дикий котенок. И рыдания перемежались с рычанием до тех пор, пока тупица-эльф не понял, наконец, в чем дело, и не зажал ему рычащий рот поцелуем. Как смешно он тогда начал отфыркиваться и побежал полоскать рот, как брезгливо утирал губы рукавом. Как Тиннар орал на своего друга-эльфа, что он обидел братишку, и тот ревет навзрыд в саду. Как они искали его полночи, как волокли в дом зареванного, отчаянно сопротивляющегося строптивца,

Эриндел внимательно вглядывается в чуть порозовевшее и ожившее лицо метаморфа. Леонгард неуверенно и немного испуганно глядит на эльфа. Такой же… Ничего не изменилось. Брат Тиннара. Смешной, растерянный, перепуганный творящимся с ним. И-другой. Гордый, надменный глава клана.

— Я… Я что-то сделал не так? — голос почти не изменился, стал чуть ниже. Раньше — сердито пищал львенок, сейчас мягко порыкивает лев.

Светлый Эльф пожимает плечами:

— Нет, ну что ты… Просто так неожиданно видеть в тебе прошлое и настоящее. Ты немного изменился. Мне хочется понять, каким ты стал теперь…

Леонгард горько усмехается:

— Каким? Я отталкиваю тебя? Пугаю?

— Нет, конечно, нет! — в голосе Светлого Эльфа внезапно прорывается раздражение — на самого себя. Нельзя мучить ожиданием ответа. Это жестоко. И несправедливо по отношению к метаморфу.

Леонгард молча опускает гордую голову. Он попытался вернуть прошлое и проиграл…

На его запястье мягко ложатся тонкие полупрозрачные пальцы эльфа.

— Где же твоя комната, Леонгард? Похоже, пришло время продолжить нашу беседу один на один…

Синие глаза метаморфа вспыхивают огнем. Он — выиграл!

Очень легко, несмотря на немалое количество выпитого вина, он поднимается из-за стола.

— Ну, что ж. Пойдем, посмотрим на мою комнату. Хозяин обещал принести туда фрукты и свечей. Я-то думал, что буду коротать ночь за чтением, но, раз есть собеседник…

Эриндел поднимается вслед за ним. Ему все равно этой ночью спать не суждено — и так уже было понятно, то одной колыбельной у Тиннара и Аллеура эта ночь не кончится. Надо было им дать время для залечивания душевных ран и восстановления доверия между возлюбленными. Как это все сложно. Как им трудно будет…