Александра-К - Тиннар [СИ]

— Эээто я дооолжен быыл… — каждое слово дается эльфу с трудом, он едва удерживается, чтобы не закричать по-звериному от сладостно-болезненных ощущений, которые дарит ему метаморф.

Тиннар отрывается от ласк, приподнимает голову, тяжело дыша, отвечает:

— Не думаю…

И резко переворачивает возлюбленного на живот, приподнимая рукой его бедра, пытаясь успеть принять хоть какую-то позу до того, как они с Аллеуром совсем потеряют разум. А дело к этому идет очень быстро, эльф уже плохо соображает, что нужно делать, и только покорно подчиняется рукам оборотня.

— Ой! — вскрик Аллеура заставляет метаморфа вздрогнуть и попытаться заглянуть в лицо, запрятанное в подушку.

— Что такое?

И услышать в ответ ехидное хихиканье. Вся эта возня с поцелуями и ласками оказывает на эльфа странное воздействие, словно сильное опьянение дурманит голову. Зато Тиннар очень серьезен. Ему-то не до смеха…

Осторожное поглаживание нежной складочки, попытка хоть как-то уменьшить ожидаемую боль. Но эльф одурманен своим желанием, он что-то шепчет и Тиннар отчетливо разбирает:

— Пожалуйста, не тяни…

Метаморф вздыхает в очередной раз — мальчишка даже не сообразил его хоть как- то приласкать, сосредоточившись на своих переживаниях. Впрочем, это и не нужно. Прикосновение к нежному телу, его запах, подергивание нежной кожи уже рождают возбуждение и желание, которое хочется утолить.

Сладкий запах масла, чуть ощутимые касания рук Тиннара, мягкое попытки проникновения. И… боль, снова боль. Ничуть не меньшая, которую испытал Аллеур в прошлый раз. Мальчишка вскрикивает и пытается вывернуться из крепко удерживающих его рук. Это не удается — Тиннар лишь сильнее прижимает его к себе и глубже входит, делая боль еще сильнее. Но пульсирующее ощущение чужого вторжения вдруг сменяется другим — нарастающим жаром внизу живота, отзывающимся на каждое движение в его теле. И ощущение это усиливается с каждой минутой. Аллеур уже задыхается от накатывающих волн радости и удовлетворения, чувствуя, что еще немного — и наступит миг оглушительной истины полного наслаждения. И то, что Тиннар откровенно и бесстыдно ласкает его возбужденный ствол, с трудом удерживаясь сам на коленях, ощущая, как ноги становятся чужими, и то, что из уст Аллеура вырывается совершенно безобразный животный крик, и яркий свет, вдруг брызнувший под закрытыми веками — это не стыдно и не позорно, это только мгновения любви двух существ, любви взаимной и не желающей слышать о запретах. И Тиннар отвечает на крик Аллеура безумным рычанием, и падает на него сверху, обессиленный, не успев выйти из тела возлюбленного и пятная его струйками беловатой жидкости. Эльф выворачивается из-под тяжелого тела оборотня, прижимается к нему боком, трется о его бедро, стонет. Разум вернется к любовникам нескоро, и тогда они снова повторят попытку, и еще, и еще. Некого жалеть сегодня ночью, словно завтра мир рухнет и солнце не взойдет более. Поэтому есть только двое, и никого, кроме них, на всех землях Эльда.

Эриндел возвращается только после обеда. Осеннее солнышко уже клонится к закату, когда он, наконец, осторожно заглядывает в комнату. Тиннар, до этого неподвижно сидевший у зажженного камина, поднимает голову, встречается взглядом со Светлым Эльфом, предостерегающе подносит палец к губам: «Тише». Мастер Аллеур снова разоспался, широко раскинув руки и ноги на кровати и вылезая из-под одеяла. Лица не видно — закрывают рассыпавшиеся фиалковые волосы, зато видны пара следов зубов его кошака черно-белого на плече и колене — Тиннар немного не удержался ночью. Светлый Эльф только качает головой. Метаморф в ответ довольно насмешливо улыбается — губы Эриндела припухли, на шее — следы от зубов его оборотня, глаза светятся утомленно-ярко. Волосы эльфу, видимо, было недосуг укладывать, и они серебристым плащом покрывают его почти до колен. Эльф только пожимает плечами. Не хватало еще ссоры с другом из-за того, что он соблазнил его брата. Тиннар немного отодвигается от камина, похлопывает рукой по соседнему креслу, приглашая присесть для разговора. Эриндел осторожно подходит, пытается усесться боком. Тиннар только хмыкает. Эльф молча пожимает плечами — объяснять тут нечего, и так все понятно…

— Аллеуру надо отоспаться сегодня, придется выехать завтра. Ты-то сможешь завтра сесть на коня? Я так понимаю, что часть твоей жизненной силы была поглощена?

— Если от вечности отнять несколько минут, то да… Была поглощена. Смогу, конечно…

— Он сильно был разгневан на меня?

— Нет. Обижен… Но старший брат не всегда теперь может его защитить… Знаешь, он стал совсем другим. Взрослым, что ли… Я давно его не видел.

— Да, другим. Только сердится по-прежнему, как мальчишка. Я любил его дразнить в детстве.

Тиннар замолкает, вглядывается в глубину огня — там, где переливаются синеватые лепестки колдовского пламени. Эльф не выдерживает долго этого молчания.

— Знаешь, Тиннар, мы не смогли вернуть прошлое, видимо, повторение пройденного еще раз невозможно.

— Честно говоря, не знаю — никогда не пытался… Он уехал?

— Да, еще утром. Вернулся в замок клана.

— Хорошо.

И оба замокают надолго. Берегут сон Аллеура и пытаются следовать за ходом своих невеселых мыслей. Все когда-нибудь кончается. Даже безумие любви. Отрезвление горько…

Со стороны кровати вдруг доносится звонкое чихание и смех. Метаморф и Светлый Эльф одновременно поворачивают головы на звук. И встречаются с лукавыми глазами Аллеура, он проснулся, наконец, и сел на кровати, неудобно согнув длинные ноги, чуть прикрывшись одеялом.

— Доброе утро! — хитрюга ведет себя очень чинно.

— Доброе, — почти хором отвечают ему возлюбленный и Светлый Эльф.

— А поесть что-нибудь принесли?

Тиннар резко поднимается, выходит в коридор, зовет слугу, видимо, никого не дождавшись, спускается вниз.

Аллеур, беззаботно болтая, начинает одеваться, ничуть не стесняясь Эриндела. Тот же угрюмо молчит.

— Силы восстановятся, не бойся. Нужно всего пару дней, и все будет по-прежнему… — голос Аллеура звучит настолько неожиданно, что эльф вздрагивает.

— О чем ты?

Темный Эльф только лукаво улыбается, пожимает плечами. Обозначить словом событие, произошедшее со старшим, он не хочет.

Снизу доносится топот множества ног, лязг доспехов. Эриндел тенью бросается к своему оружию, кольчугу уже не надеть, но хотя бы взять в руки меч… И не видит, как смертельно белеет Темный Эльф. Ему-то не надо даже видеть, кто поднимается к ним в комнату — тяжелая аура магии его соплеменников.

Дверь широко распахивается, на пороге — совершенно растерянный Тиннар, а позади него — несколько воинов-Темных Эльфов в богатых доспехах, лица закрыты забралами. Но оружие убрано в ножны. Эриндел выхватывает меч из ножен, прикрывая собой безоружного мальчишку. Старая привычка, и плевать, что друг — из Темных Эльфов. Он безоружен и бесполезен сейчас в драке. Темные медленно поворачивают головы друг к другу — слов не слышно, но явно пытаются решить, что делать. Тиннар мгновенно перемещается к своему оружию, тоже хватается за меч. Со стороны Темных реакция немного странная — оружие они не обнажают, а ждут чего-то с ледяным спокойствием. Наконец, один из воинов медленно подходит ближе, абсолютно бесстрашно перед обнаженными к бою мечами преклоняет одно колено и спокойно произносит на Всеобщем: