Александра-К - Ненависть [СИ]

Ярре почти сразу откликнулся, зашел в комнатушку. Эйзе скромно прижался в уголке, жевал свой любимый сыр. Молочка не нашли — было уже поздно. Ремигий протянул сотнику блюдо, наполнил пару кубков вином. Из той самой фляжки, что когда-то опустошил Эйзе и перепугал до невозможности Наместника. Они ели в полном молчании, но вино немного развязало языки. Мышонок возился где-то в углу, его присутствие успокаивало Ремигия, и он рискнул спросить:

— Ярре, ты трупы тварей сегодня смотрел — искал Лисенка?

Эйзе нервно пискнул в своем углу, но — что было, то было. Сотник кивнул:

— Да… Я каждый раз боюсь, что под доспехами окажется его волосы и мордочка. Хотя он мог погибнуть и там, где не было нас.

Потом тихо спросил:

— Господин, знаю, что вы были в веселом доме сегодня ночью — как, понравилось? Я давно у них не бывал…

Ремигий нервно оглянулся — вроде, Мыш не слышал, по-прежнему увлеченно жует кусочек сыра. Ярре с трудом подавил ухмылку — вороватое движение воина очень было похоже на то, как муж прячет свои делишки от жены. Наместник тихо ответил:

— Не очень. С мальчишками так все сложно…

Ярре ошалело посмотрел на Ремигия, потом с трудом сказал:

— Да вы же, вроде, не любите юношей…

Наместник усмехнулся:

— Не люблю… Поэтому и не очень.

Сотник от удивления едва рот не открыл. Что же делает с ним твареныш, что Наместник пошел по мальчикам? Ходили слухи, что он едва ли не отверг притязания молодого Солнечноликого Императора, в чем и заключалась истинная причина его опалы. Вранье все это было. Но на фоне нравов Императорского двора Цезарион всегда выглядел букой и аскетом. А здесь… Ремигий заметил замешательство сотника, но не взревел от ярости, а довольно лукаво улыбнулся — такого взгляда и улыбки Ярре не видел у него уже много лет. Сотник про себя выругался, похоже, твареныш занял в сердце господина больше места, чем он предполагал. Наместник осторожно повернул голову — шуршание в углу Эйзе прекратилось. Ну так и есть — насытился и уснул, уткнулся головой в колени. Сотник деликатно поднялся — пора и честь знать…

Воин осторожно поднял мальчишку на руки, перенес на единственное ложе, уложил, тот что-то сонно пищал, прикрыл меховым одеялом, мышонок крутился под ним до тех пор, пока воин не прилег рядом и нежно не поцеловал в щечку. Удовлетворенный такой славной колыбельной, Мыш блаженно потянулся и засопел. Ремигий размягченно подумал:

— Ладно, ладно, пока так. А вот вернемся — будут уже другие поцелуи… Надо потом Рыжику какой-нибудь подарок отнести или денег дать — поди, все у него забирают. А куда денешься — раб. Не сильно похоже, чтобы ему все это нравилось, хотя он покорен, конечно…

С этими мыслями, слыша сонное дыхание Мыша рядом, воин и заснул.

И кто бы дал Наместнику отоспаться после бессонной ночи и боя? Разбудило его тихое шуршание, Эйзе рядом не было, воин с трудом разлепил глаза, но и в комнате малыша не было. Ремигий подскочил на ложе, растерянно осмотрел комнату — не было одежды Эйзе, его плаща, кольчуги. Меч был, а вот кинжала Наместника не было. Ремигий торопливо оделся, застучал в стену — заспанный Ярре тут же появился на пороге. Первый вопрос, вместо утреннего приветствия:

− Твои приблуды где?

Сотник удивленно ответил:

− Ночевали точно, но рано утром куда-то унеслись — все равно сегодня не в карауле.

Воин судорожно натягивал перевязь с мечом, уже собираясь идти искать Эйзе. Хорошего от Мыша он давно не ждал, что пришло в дурную мышиную головенку — неизвестно, ну, а приблуды − это еще те вожаки… Ох, мало он их лупил, ох, мало!

Ярре успокаивающе сказал:

− Да куда они денутся — ворота крепости закрыты, наружу не выйдут…

Воин кивнул, люди — нет, а вот Мыша вынесет из крепости в момент, ни одна стража не уследит. Стража во дворе мальчишек не видела, Наместник уже всерьез разозлился — найду, получат все трое… Только сначала надо было найти. Ярре с сочувствием смотрел на господина — надо же, из-за тваренка совсем потерять голову…

Просто приблуды еще вчера заметили речку возле крепости, вечером провели разведку по всем правилам, а утром решили взять с собой купаться еще и Эйзе. Что это может быть смертельно опасно для всех троих, что твари их могут захватить — ни в одну головушку просто не пришло. Мыш не рискнул будить Наместника и ушел без спроса. Все трое благополучно выбрались из крепости через обнаруженный лаз, начали спускаться вниз, к речке. С караульной башни их было видно, но так же видели и форму приблуд, понятно, что это люди, а не твари. На Эйзе вообще не обратили внимания. Мышонок с радостью согласился на прогулку, он все-таки очень скучал один. Наместник боялся за его жизнь, а мышонку хотелось с кем-то поиграть, хотя и взрослый юноша вроде.

Мальчишки разделись, вошли в воду. Мыш немного замешкался — он по-прежнему стеснялся своих синяков. Да уж, он был похож на редкую южную кошку — синяки цвели по всему телу разноцветными пятнами от синего до желтого. Да еще полосы царапин на спине — краса несусветная. Поэтому приблуды уже плескались в реке, а он только раздевался… Тихий писк, щебет — мышонок резко повернулся, на него смотрели зеленоватые глаза его сородича. Значит, не все отступили. Эйзе напрягся, отрицательно покачал головой — не хватало еще, чтобы Ремигий увидел его во второй раз с кем-то из своих. Тварь разочарованно зашипел, Эйзе опять отрицательно покачал головой, крепко сжал губы. Он не собирался говорить с сородичем, помнил, как потом воин был ранен по его вине. Еще раз обиженный щебет, — и тваренок исчез. Эйзе сел на песок, так и не раздевшись, спрятал голову в коленки. Он немного забыл за сильным плечом Наместника о своей задаче. Ему напомнили. При следующей встрече — и выстрелят. Приблуды беззаботно плескались в реке, с крепостной стены послышался крик Наместника — он увидел свое ненаглядное чудо под крепостью и теперь выяснял, как мальчишка выскользнул за ворота. Все как всегда…

Ремигий подбежал к нему через несколько минут — успел уже наорать на караульных, обругать начальника стражи и вылететь за ворота крепости к реке. Хотел прикрикнуть и остановился: глаза у Мышонка плохие были — больные, полные вины и раскаяния. И не его глупость была тому причиной, воин видел такое же выражение — когда мышонок увидел его ранение после облавы. И след крошечной ножки у кустов на песке. И голова, засунутая между худых коленок. Мышонок поднял ее, как только заслышал шаги Ремигия, но столько отчаяния было в этой попытке спрятаться… Воин только вздохнул. В доме держать нельзя — убегает, с собой в поход — к нему приходят твари, не приведи Боги, случится бой — на чью сторону встанет? Воин мягко сказал:

− Иди, купайся, я постерегу вас, похоже, твари недалеко.