Александра-К - Ненависть [СИ]

Ремигий, наконец, смог подняться с пола, вытер кровь с прикушенной губы, Рыжик с ужасом смотрел на него. Воин усмехнулся:

− Не бойся, тебя никто не тронет.

Юноша продолжал смотреть на Наместника, он видел только нежное лицо, обращенное к Эйзе, жалость в глазах, когда воин возился с ним, мягкую полуулыбку во время раздачи подарков. А сейчас он увидел ледяное спокойствие ненависти, абсолютную сосредоточенность, уверенность в принятом решении. Его не зря отправили отбывать почетную ссылку на Север, в мятежную страну, где и землю пахали с оружием за поясом. Он не зря считался одним из самых безжалостных командиров. Радость любви к Эйзе дала передышку в полосе непрерывной ненависти и боев, но ничего не смогла изменить в его жизни. Наместнику был брошен вызов. И он его принимал, нисколько не колеблясь. Но… жесткая усмешка покривила его губы:

− Эйзе ничего не говори. Я вернусь в любом случае…

Рыжик что-то попытался возразить, но воин прикрикнул:

− Хватит, твое дело подчиниться!

Он плотно прикрыл дверь, прогрохотали шаги к выходу из дома. Наместник был жестоко унижен своим же сотником и спускать это не собирался…

Воин вывел из конюшни своего коня, оседлал его. Меч уже был пристегнут к поясу, второй был спрятан в большом куске ткани. Громко крикнул:

− Ней!

Один из приблуд вскоре подбежал, Ремигий строго велел:

− Найдешь Ярре, передашь, что я жду его для поединка за городом, на плацу, через час. Выполняй!

Парень мгновенно исчез. Альберик вышел из дома, немного растерянно смотрел на господина, воин спокойно сказал:

− Пойду разомнусь с Ярре, что-то давно с ним не встречался в поединке. Мыша береги — мало ли что…

Из сада донесся восторженный визг Эйзе. Маленький мой, ведь и тебя могли так же, как Рыжика… Боги не попустили. Но простить оскорбление нельзя.

Ремигий приехал на плац первым, спешился, сел на камень возле площадки для боев. Навряд ли Ней найдет Ярре скоро, придется подождать. Та ярость, что заставила его вызвать Ярре на поединок, уже прошла. Осталось только недоумение, — почему Ярре не сумел защитить Лисенка, и страх, — что будет с Мышом, если с ним что-то случится. Он ежедневно подставлял себя под стрелы, постоянно ждал покушения. Если Наместник погибнет, Мыша замучают, не оставят в живых. Увезти бы его в поместье к морю, забрать из этой ледяной страны. Мыш-Мыш, интересно, понравится ли ему море и яркие цветы побережья? У Лисенка украшения намного дороже, Мышу тоже, наверное, хочется, не зря он свои принес показать. Надо будет ему что-то еще купить, порадовать. А кинжал пока у Лисенка забрать — может применить его к себе.

Топот копыт, шум спрыгивающего с коня человека. Легкие, почти неслышные шаги. Даром, что Ярре был ростом с Наместника и весил почти столько же, ходил он всегда легко и бесшумно. Наместник поднял голову и встретился с ненавидяшим взглядом сотника — так мало надо было, оказывается, чтобы верный соратник, никогда не предававший, стал врагом, — просто найти его игрушку и забрать ее себе. Ярре зло кривил губы — вызов Наместника не оставил ему выбора, но, если Цезарион падет, то плохо будет сотнику — Император не помилует. Но …

Воин кивнул, криво улыбнулся, достал завернутый в ткань меч, протянул Ярре:

− Посмотри, подойдет? Я не хочу брать чужое оружие.

Сотник пожал плечами. Он не жалел ни о чем, Наместника он ударил бы еще раз — надо же, воспользоваться немощью Лисенка, чтобы забрать его к себе на ложе. Конечно, Эйзе еще ребенок, его можно пожалеть, а Лисеныша — не жалко. Наместник спросил:

− Бой до первой крови или…

Ярре усмехнулся:

− Можно подумать, что мне позволено будет вас убить, Господин.

Наместник скривил губы в усмешке — да, об этом он не подумал: Ярре казнят, если он поднимет руку на Наместника Империи. Хотя… руку-то он уже поднял.

− Ладно, до первой крови…

Разошлись, вынули мечи. У Наместника не было уже ни ненависти, ни вражды в душе, пожалуй, только понимание причины поступка сотника. Он бы за Эйзе просто убил, если бы произошло что-либо подобное. Они кружили друг возле друга, пока еще только проверяя защиту, лениво опробывая свои удары. Обычная тренировка. Только лезвия мечей были тщательно наточены. Ярре шагнул вперед, атакуя, удар, уход в защиту. Так, легкая игра со смертью. Еще атака, и еще. Наместник молча отбивал удары, не нападая. Он надеялся, что у Ярре хватит ума остановиться…

Не хватило, вихрь ударов, пара легких касаний — не до крови, так, показать свою силу. Наместник начал злиться — его защита пробивалась Ярре, а попытки не переходить в нападение не ценились, как добрая воля. Воин глухо вздохнул — он сотнику проиграть не мог. Даже, если только до первой крови. Что ж… Удар меча Наместника едва не выбил меч из руки Ярре, удар в полную силу, да и взгляд стал привычным — волчьим, тяжелым. И еще, и еще атака. Он почти не закрывался, — всегдашняя ошибка Цезариона, — еще с самой юности, поэтому и ранили чаще. Страшно вступать в бой со своим наставником, который про тебя знает практически все. Прорыв — воин едва успел остановить касание, подставив меч, ошибка в защите, еще одна атака. Еще и еще. Наместник, яростно атакуя, уступает в защите. Ярре теперь хочется вымотать его до полной безнадежности, пусть хоть так оплатит то, что сделал с Лисенком.

Наместник почти не менял положение — он был тяжелее и более неповоротлив, хотя в этом тоже было свое преимущество. А вот сотник кружил и нападал со всех сторон. Неосознанно он применял тактику тварей, которые справлялись с более сильным противником, выматывая его. Поэтому он первый и увидел светленькую головку в окружении двух темноволосых недалеко от места поединка. Приблуды прибежали сами и притащили Мыша. И теперь бледный Эйзе молча наблюдал, как его возлюбленного пытаются убить. Вмешаться нельзя. Поэтому молоденький воин тварей только смотрит, тихо вздыхая при каждой ошибке Ремигия. А он делает их много — душа не на месте, да и Ярре — не враг… Ярре, успевая нападать, еще и видит личико Эйзе. И вдруг воспоминание: душная палатка, мальчишка, бьющийся на полу под его телом, звериный крик, вырывающийся из сомкнутых губ, яростный, полный ненависти приказ Наместника… Они его выполнили. Чем он лучше Наместника? Он сумел приручить и защитить мальчишку, и тот сейчас сердчишко надрывает, смотрит и не может помочь… А Лисенок — ушел сам, и, как бы худо не было, даже не захотел попросить помощи. Думал, что отвергнет? Да, конечно, сейчас бы отверг после всего…

Ярре вдруг пошатнулся, тут же меч Наместника рассек ему плечо, хлынула кровь. Ремигий мгновенно отступил, ожидая окончания поединка — первая кровь пролилась. Вдруг Ярре опустился на одно колено, пробормотал: