Александра-К - Ненависть [СИ]

— Совсем с ума сошел? Кто я тебе, ты что бросаешься? Ты-раб Наместника, между прочим, ты что себе вообразил?

Лисенок яростно трясет головой и снова кидается на Ярре, тот перехватывает занесенную для удара руку и со всей силы бьет Лиса по лицу. От удара тот отлетает в сторону, падает на каменный пол и катится по нему. Застывает неподвижно, сильно ударившись головой. Сотник в такой ярости, что готов переступить через неподвижно лежащее тело и идти спать — пусть приходит в себя сам и сам перевязывет свои раны. Но видит неловко вытянутую вперед руку со сбитыми ногтями, совершенно неподвижную, на запястье — какой-то смешной маленький серебряный браслетик — Лис любит игрушки. И сердце сжимается-ох, что натворил, со всей силы же ударил, он еще такой слабый…

Ярре осторожно присаживается рядом, переворачивает Лиса вверх лицом, смотрит в бледное бескровное личико. Глаза закрыты, губы прокушены — видимо, когда падал вниз лицом. На скуле — огромная ссадина-ударился о пол. Тварь злобная, зачем кусался! Ярре приподнимает неподвижное тело на руки, несет в его комнату. Утром придется объясняться с Наместником. Состояние сытого удовлетворения, поселившееся в его душе после такого непритязательного соития, испаряется. Остается чувство вины и обиды.

Лис уже уложен в постель, на лбу — мокрое полотенце, ссадина промыта, кровь уже остановилась. Он пришел в себя, но глаза не открывает, жмурится, не хочет смотреть на Ярре. А сотник уже не знает, что и сказать, как загладить вину. Из прокушенного запястья временами сочится кровь, очень болит то место, где острые зубки твари вошли наиболее глубоко, но он на это уже не обращает внимания. Просто сидит рядом с Лисом, касается его бедра своим. Это уже привычная поза. Что натворили оба, зачем? Чувство вины все сильнее гложет, раздирает грудь. Лис молчит, словно уже умер.

— Рыжий, прости меня — я силу не соразмерил. Прости, очень прошу.

Лис открывает глаза — они сужены от злости и ярости, взгляд бешеный.

— Лучше убил бы сразу. Что остановило — Наместника боишься? — зубки зло и неприятно скалятся.

— Не боюсь, надо, он меня накажет. Но ты, Лис…

— Ненавижу тебя, похолтливый зверь!

— Лис, кто? — в голосе Ярре — искренняя растерянность, он не понял, что выкрикнул Лис.

— Тыыы! Ты — тварь похотливая! — в голосе Лиса дрожат слезы.

— Лис, ну тварь-то у нас — ты, я — человек…

— Ага, спарился с самкой и пришел хвастаться!

— Лис, ты что говоришь-то, ты кому это говоришь! Кто я для тебя? Как ты смеешь меня так оскорблять!

— Ненавижу, ненавижу тебя, видеть не хочу! Уходи отсюда, не хочу тебя!

— Это дом моего господина, он тебя купил, ты — его раб. Какое право ты имеешь мне приказывать! Ты — тварь не смеешь приказывать мне-человеку! Твое дело молчать и исполнять приказы!

— Ненавижу!

Сквозь крик обоих прорывается раздраженный голос Наместника:

— Вы, оба — заткнитесь, дайте поспать! Весь дом перебудили! Ярре, выпори его, забей до смерти, делай с ним, что хочешь, в конце концов — изнасилуй, но заткнитесь оба! Молчать!

Ярре вспыхивает, как девушка, Лис застывает с открытым ртом. Потом начинает беззвучно плакать.

— Лис, не надо, пожалуйста, я виноват, правда! — в голосе сотника — искреннее раскаяние. В ярости Наместник высказал потаенные желания человека — завладеть юношей. Только вот так плохо все это вышло.

— Я-раб, мое дело исполнять твои приказания. Захочешь — сделаешь то, что велел господин!

— А ты меня опять всего искусаешь!

— Горло бы перегрыз за такое!

— Не начинай снова кричать — господина разбудишь…

— А он велит тебе меня изнасиловать, ты только рад будешь!

— Лис, не безумствуй, зачем ты мне такой — зареванный, сопливый, кусачий, с дурным характером, — в голосе Ярре прорывается смешок. Обида ушла, словно и не было ее. А живой и теплый Лис — вот он, рядом. Немного избитый за злобный характер, заплаканный, но здесь, нежное тело рядом. Совсем рядом.

Сотник наклоняется и крепко целует разбитые губы Лиса, они пахнут кровью и солоноватыте на вкус, но такие мягкие. Лис зло взвизгивает, пытается вырваться, а потом вдруг притихает, прижимается ближе, как-то удовлетворенно вздыхает…

— Вот теперь можешь меня силой взять…

— Спать я хочу, дурашка рыжая, до утра несколько часов осталось. А насчет наказания мне и тебе — подумаем завтра.

— От тебя этой… пахнет.

— Мне уйти?

— Нет, я потерплю. Не надо…

— Спи, дурачок. Утром все будет по-другому. Спи…

На кухне тяжело вздыхает разбуженный криками Лиса Альберик — еще не лучше — Наместник с Мышом орут чуть не каждую ночь, но, если еще и эти начнут ссориться — то хоть из дома беги. Забирай мелких с курятами и ищи прибежища в казарме — вот туда влюбленные твари точно не доберутся…

Утро начинается привычно — с воя Берси. Наместник приподнимает сонную голову над подушкой и снова падает спать. Мыш даже и не просыпается — привык уже. Сотник от невероятно горестного вопля вздрагивает и обнаруживает у себя в объятиях сладко спящего Лиса, когда он ночью подобрался и как вообще попал на его кровать — неясно, но зареванный Лис спит, крепко обнимая сотника за шею, прижавшись к нему всем телом. А как орал вчера, что боится, что сотник его силой возьмет. Вот он, рядом, бери прямо сейчас сонное рыжее чудо. Понятно, что никто ничего даже и не собирался делать — кто же предаст такое нежное доверие. Да и Лис сейчас на жалкого лягушонка похож, а не лисенка, которого год назад привез в свой дом сотник. Смешной рыжий лягушонок. Лис вздыхает, поворачивается поудобнее и продолжает сонно сопеть в шею Ярре. Тот прижимает его покрепче, укрывает сверху плащом потеплее — пусть спит, потом ссадину лечить будем, прокушенное запястье, синяки и ссадины, полученные во время выяснения отношений. Как-то привычно уже стало, что без увечий эти битвы не происходят. Лис кусачий… Немного отошел от всего и становится прежним — противным, упрямым, кусачим… Надо ему утром молочка найти. И браслетики с ожерельем купить — он любит рядиться. Дурачок рыжий. Лис…

Берси воет все сильнее, потом резко затыкается-получил свой привычный утренний шлепок от Альберика и кусок пирога впридачу. Причина воя на этот раз — уважительная — забыли втащить пуховичков в кухню, они в клетке всю ночь провели в холодном коридоре, замерзли и утром злобно исклевали пальцы тваренка. Старый раб вздыхает — всю ночь орали — сначала Мыш, потом сотник и Лис ссорились, старик совсем не выспался. А надо кормить всю эту бешеную ораву, умыть мелких и переодеть, дать поесть курятам. И так-каждое утро. Слава богам, что хоть Моди тихий по характеру, а двое таких оторв — это было бы чересчур, Наместник к ним слишком снисходителен. Хотя… Сердитое рычание — и зазевавшийся Альберик оказывается жертвой Берси — все комнаты свои на ночь научились запирать — кого покусать и помусолить с утра? Альберика… Значит, все снова хорошо…